такое происходит. Однако об осторожности забывать нельзя.
— Выходи. Я тебя слышу.
Шелест усилился, и через миг передо мной появилась косматая борода северянина.
— Ловкий ты парень, Феликс, — с ехидной усмешкой сообщил он. — Как скаканул! Я уж думал, что на крышу дома запрыгнешь!
Северянина забавляло моё поведение, однако лучше выглядеть глупо в глазах окружающих и быть живым, чем с самым достойным видом лежать в гробу.
— Ты мне зубы не заговаривай. Почему от телеги ушёл?
— Скучно стало, и лошадь цапнуть норовит. Что в сундучке, как думаешь?
— Понятия не имею, но, надеюсь, что-нибудь дорогое.
— Давай-ка я гляну, — сказал Фольки и потянул к сундуку руки.
— Погоди, — я остановил его жестом. — Лучше не лезь…
— А чего? Думаешь, там ещё колдовство осталось?
— Не знаю… А ты хочешь рискнуть?
— Нет, — Фольки покачал головой.
— Тогда не лезь.
Пусть мы с Хольдом знакомы совсем недавно, но мне почему-то казалось, что такой параноик не мог сделать только одну ловушку. Не исключено, что для самых догадливых отшельник приготовил дополнительный сюрприз…
Я достал длинный отрез бечёвки и сделал на одном конце петлю, сквозь которую пропустил рукоять Лэйлиного кинжала. Получившийся «гарпун» на верёвке сразу же улетел в цель и впился в треснувшую крышку сундука.
— Это зачем? — спросил Фольки, с большим интересом наблюдавший за моими действиями.
— Иди за мной, — вместо ответа приказал я.
На это раз северянин не стал припираться и быстро выполнил распоряжение. Когда речь шла о сохранности его шкуры, Фольки становился на удивление покладист.
Мы укрылись за углом дома, присели на корточки, а затем я дёрнул бечеву на себя, сдвинув сундук с места. Самый лёгкий способ разминировать неизвестное взрывное устройство — это заставить его сработать. Кто бы знал, сколько раз меня выручал банальный крюк на верёвке или цепи — простой до примитивности, он всегда действовал безотказно. Впрочем, в трудных жизненных ситуациях именно простое и примитивное работает лучше всего. В этом я сумел убедиться и в Афгане, где душманы массово минировали тела наших погибших бойцов, и во время службы в Управлении, когда за мной охотились разные нехорошие граждане из конкурирующих организаций.
— И чего? — спросил Фольки, но ответа не потребовалось.
Там, где находился сундук, что-то подозрительно булькнуло, а в воздухе повис запах гари. Похоже, предчувствие меня не обмануло — Хольд не стал ограничиваться только одним заклинанием.
Услышав странный звук, Фольки собрался было выглянуть из-за угла, но я остановил его:
— Стой, нужно выждать немного.
— Зачем? Чары уже сработали!
— А ты знаешь, как они действуют? Лучше подождать — это снизит риск.
— Хорошо, — согласился Фольки. — Ты — волхв, тебе виднее…
Я ещё несколько раз дёрнул за верёвку, но ничего не произошло. Видимо, больше никаких сюрпризов не было.
Через полчаса мы осторожно вышли из-за угла — рядом с перевёрнутым сундуком лежала слетевшая с петель крышка, а на земле зияли чернотой неровные «кляксы», выжженные каким-то колдовством. Уверен, эти чары были куда опаснее розовой дымки.
Внутри сундучка оказалось сразу несколько предметов. Сбоку ютился уже знакомый мне драгоценный камень — атрибут Хольда, который мог менять свой цвет. Рядом с ним — покрытая воском табличка с металлической спицей, прикреплённой к ней тонкой цепью.
Я взял первую попавшуюся ветку и аккуратно сдвинул табличку в сторону. Под ней обнаружился блестящий медный кастет, а также некое подобие компаса — текучая «ртутная» стрелка, заключённая в шестигранном стальном корпусе, покрытом какими-то письменами.
И эта стрелка почему-то указывала прямо на меня.
Глава 16
Фольки, который рассматривал содержимое сундука с не меньшим интересом, чем я, удивлённо присвистнул и быстро отошёл в сторону. Похоже, увиденное пришлось ему не по душе.
— Ты что-то знаешь об этих предметах? — спросил я.
— Только об одном, — ответил северянин, указав на «компас». — Это визир…
— Расскажешь поподробнее? Или мне каждое слово из тебя придётся клещами тянуть?
Я приготовился к очередному раунду бесконечно спора о прибавке к жалованию, но Фольки сумел меня удивить.
— Расскажу, — без лишних пререканий согласился он. — Эту штуковину называют «визир». Я видел такие несколько раз, но всегда только у одних людей — у инквизиторов… Однажды наш легион встал лагерем возле Гослара, это один из Священных имперских городов, и мы иногда ходили туда, чтобы приобщиться к тысячелетней имперской культуре: театры, цирки и всё такое…
— Что-то мне подсказывает, что все ваши культурные походы начинались и заканчивались в первом же борделе.
— Не без этого, — кивнул Фольки. — Но таков путь… Тем более девки там — загляденье! Такое вытворяли, что даже говорить стыдно! Помню, одна так ухватила меня за…
— Ты же сказал, что стыдно говорить, — я перебил северянина. Меня мало интересовали его взаимоотношения со жрицами платной любви. — Вот и не говори. Давай сразу к делу.
— Сам посуди, про девок-то всяко интереснее вспоминать, чем про инквизиторов… Ну да ладно, в общем, в Госларе, как и в любом другом Священном городе, всем заправляли братцы-инквизиторы, и каждый раз, когда мы шли любоваться достопримечательностями, то непременно сталкивались с ними в каком-нибудь кабаке или борделе. Видимо, именно там чаще всего прятались дикие маги… Так вот у каждого братца на поясе висела такая штуковина, и промеж себя они называли её «визиром» — это я точно запомнил.
Вот как? Что у Хольда в закромах делало инквизиторское снаряжение? Это большой вопрос. И он становился в два раза интереснее, если вспомнить те обрывки слов, которые произнесла Лэйла, близко познакомившись с чёрным кинжалом. А тот ведь тоже принадлежал отшельнику…
— И зачем нужен этот визир? — спросил я.
— Они мне не докладывали, а сам я с расспросами не лез.
Ну, не удивительно. Если то, что Хольд рассказывал об инквизиции хотя бы на треть правда, добровольно общаться с такими милыми ребятами стал бы только законченный идиот. А Фольки хоть и не отличался большим умом, но и полным кретином тоже не был.
