Всё-таки он пришёл!
И пусть я прекрасно понимаю, что Игорь здесь не из-за меня, сердце всё равно уже делает тройной кульбит и скачет галопом, танцуя сальсу по грудной клетке.
– Игорь Сергеевич, вы как раз вовремя. Проходите, пожалуйста, – продолжает щебетать Комарова, указывая Воскресенскому на хорошо знакомый ему стул в дальнем углу кабинета. – Мы как раз только собирались начать. Алиса, ляг, пожалуйста, ровно. Ноги сгибаем и расслабляемся.
Не знаю, как мне удаётся заставить себя лечь обратно. Сердце словно разматывает на адских качелях, кажется даже дыхания хватать перестаёт от внезапно накатившего волнения.
Сгибаю ноги, как сказала Комарова и изо всех сил пытаюсь сконцентрироваться на экране в тот момент, когда она включает монитор и приставляет ко мне датчик. Правда сделать это становится сложнее, когда я отчётливо чувствую на себе взгляд Воскресенского. Он не перестаёт на меня смотреть даже в тот момент, когда на экране монитора появляется изображение с маленькой ну уже такой хорошо знакомой горошиной.
– Ну что могу сказать, всё у нас хорошо. Плод развивается согласно срокам, – бормочет Комарова, через компьютер измеряя размеры нашей горошины. – Сейчас послушаем сердечко…
Секунда и в кабинете раздаётся громкий очень-очень быстрый стук, похожий на барабанную дробь.
– Стучит, – выдавливаю вслух, сама от себя не ожидая. А губы против воли растягиваются в улыбке. – Игорь Сергеевич, вы слышите?!
Не в силах совладать с эмоциями, перевожу взгляд на Воскресенского, который почему-то смотрит не на монитор, а на меня.
– Слышу, Алиса. Я старый, но ещё не глухой.
Ну вот обязательно сейчас свой сарказм было включать?! Какой же он всё-таки… сухарь бездушный.
– Это хорошо, Игорь Сергеевич, – отвечаю как можно спокойнее. – Просто вы так часто курите, что я стала переживать, не повлияло ли это на ваши органы чувств... Ой, точнее, вы же так нервы успокаиваете. Простите, ошиблась. Просто с виду в этот момент вы очень похожи на обычного курильщика. Вот я и перепутала.
– Ничего страшного. Беременным простительно. Говорят у них мозг от гормонов закисает.
Готова поклясться, что в этот момент уголки губ Воскресенского дёргаются в едва заметной улыбке, которую он правда тут же гасит.
Ничего не ответив, поджимаю губы и молча перевожу взгляд обратно на монитор, боковым зрением ловя на себе вопросительный взгляд Комаровой.
– Так… в общем, всё у нас с вами развивается по плану, Игорь Сергеевич… – бормочит слегка растерянно. – Одевайся.
А вот это уже она мне. Даже по изменившейся интонации заметно.
Забираю из рук Ирины Дмитриевны бумажные полотенца, вытираюсь и быстро натягиваю бельё и брюки. А взгляд так и тянется к фотографии, которую Комарова распечатывает на принтере.
Не могу удержаться от болезненного укола ревности в тот момент, когда она передаёт снимок Воскресенскому.
– Судя по записям в Алисиной карте, следующий приём у неё через неделю у Туркиной. А на УЗИ мы теперь встречаемся только через пять недель на первом скрининге, – продолжает общаться с Воскресенским, просматривая мою карту. – Так что, если у вас нет вопросов, то в принципе я вас, Игорь Сергеевич, не буду задерживать. Алисе я сейчас витамины пропишу, и она тоже может идти.
– Я подожду рецепт витаминов. Сам куплю.
– Ну… как вам будет угодно, – удивлённо вскидывает брови Комарова. А вот я отнюдь нисколько не удивляюсь. Странно бы как раз было, если бы Воскресенский не проконтролировал этот момент. Это однозначно был бы не он.
– Вот, держите. Принимать можно начинать уже с сегодняшнего дня. Но в перспективе желательно по утрам сразу после еды.
– Понял. Ты готова? – убирает рецепт в карман и поворачивается ко мне. – Бери сумку, пойдём.
– До свидания, Ирина Дмитриевна, – быстро подхватываю вещи. Стараясь не смотреть ни на Комарову, ни на Воскресенского, быстрым шагом выхожу из кабинета, но не успеваю пройти и двух шагов, как вдруг чувствую захват на своём локте.
– Стоять. Далеко собралась? – оборачиваюсь, на держащего меня за руку Воскресенского.
– На работу. Вообще-то у меня смена…
– Я в курсе. Ничего, подождут. Твоя старшая знает, что ты у врача. Надо поговорить.
Ну надо же. Кто-то снова со мной разговаривает…
Мысленно ругаю себя за то, что сердце опять как чумное начинает куда-то скакать в тот момент, когда Игорь опускает руку с моего локтя ниже к запястью.
Ненормальная. Ей богу, я какая-то ненормальная… Но ничего не могу с собой поделать. А, когда Воскресенский подтягивает меня ближе к себе, и вовсе кажется, что ещё чуть-чуть и я от волнения и нахлынувших на меня волной эмоций, в обморок грохнусь.
– Ты сегодня опять заперлась в душе.
– Эм… что?! – выдавливаю, когда сквозь барабанящее в ушах сердце до слуха доносится его недовольный голос.
– То! Я тысячу раз говорил, чтобы замок ты на дверях не запирала.
Всё. Былого трепета как ни бывало. Единственное, чего я хочу – это схватить его за нос и с силой сжать, чтобы перестал на меня так смотреть.
– Во-первых, не тысячу раз, а один. Во-вторых, я вам уже сказала, что не буду мыться с открытой дверью. И как вы вообще узнали?!
– Рентгеном просветил. Что за идиотский вопрос? Я дёрнул дверь.
– Замечательно просто! То есть в тот момент когда я мылась в душе, вы дёргали мою дверь?! – выпаливаю, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. – И после этого вы хотите, чтобы я её не запирала?! Чтобы в следующий раз вы ещё и в ванную ко мне зашли?!
– Если ты не будешь запираться, у меня не будет нужды без надобности ничего дёргать.
– Да ладно? А вам не кажется, что это какой-то замкнутый круг получается?
– Не кажется.
– А мне - да. И я вам уже сказала, что с открытой дверью мыться не буду!
– А я тебе сказал, что вырежу замки.
Боже, лучше бы он и дальше молчал…
Вместо ответа, поджимаю губы, молча разворачиваюсь, но уйти Воскресенский мне опять не даёт в очередной раз схватив за руку.
– Что ещё? Предъявите мне претензии за то, что я дышу неправильно и сплю не на том боку, на котором надо?
– Нет. Хотя лучше спи на правом. На левом нагрузка на сердце больше.
– Знаете что, вы просто…
– Знаю. Я не об этом хотел поговорить. Прости меня.
– Чего?! – резко замолкнув, непонимающе смотрю на Воскресенского.
