восторженно воскликнула:
– Голос нашего Шан-лаобаня никогда никому не уступит, ему ничто не страшно.
Шан Сижуй просиял от удовольствия:
– Ну а как же!
Вдруг кто-то постучался в ворота, Сяо Лай открыла их: на земле лежал свёрток в промасленой бумаге, а в конце переулка виднелся удаляющийся силуэт дядюшки-торговца, он степенно брёл с коромыслом на плечах. Сяо Лай развернула свёрток – достаточно большой – и взглянула: там оказались две лепёшки с разной начинкой. Она поспешно крикнула вслед дядюшке:
– Ай! Вернитесь! Мы вам заплатим!
Но он, не оборачиваясь, громко крикнул в ответ:
– Пусть сударь Шан откушает, чтобы укрепить горло!
Так, оказывается, торговец знал, что здесь живёт Шан Сижуй, и решил помериться с ним силами. А, потерпев поражение, повёл себя в высшей степени по-дружески, показав отличные манеры: оставил для сударя Шана лепёшки, чтобы тот откушал. Сяо Лай открыла свёрток и дала Шан Сижую взглянуть, на лице её проступило выражение крайней досады, хотя один свёрток с лепёшками и не стоит невесть сколько, но для мелких торговцев, которые вели счёт на полмао, это весьма значимая сумма. Шан Сижуй, однако, оставался совершенно спокоен: выходя на сцену, он обменивал свой голос на даяны, а спускаясь с неё, выменивал его же на жареные лепёшки – всё одно, он зарабатывал на пропитание своим талантом, так чего тут терзаться муками совести.
Шан Сижуй только взял пирожок с засоленным мясом и откусил, как тут же вдалеке раздался крик дядюшки-торговца:
– Настоящие лепёшки – из старой коровки! Корочка хрустит, начинкою пышет! Сударь Шан откушал – сказал, не бывает лучше!
Изумлённый Шан Сижуй, в уголках губ которого ещё виднелись крошки, недоумённо сказал:
– Но я этого не говорил.
Сяо Лай расхохоталась, подняв голову, она отёрла ему рот носовым платком, в её взгляде плескалось глубокое сострадание. Иногда Шан Сижуй бывал умён, иногда – глуп, когда он был умён, ничто не могло скрыться от его взора, но стоило глупости завладеть им, он становился хуже ребёнка, разум совершенно отказывал ему. Как она могла не беспокоиться о таком человеке? Сяо Лай никогда не хотела замуж, она мечтала провести всю жизнь рядом с Шан Сижуем, охраняя его.
Чэн Фэнтай, встревоженный шумом, который подняли старик и юнец, стоял на пороге, потягиваясь и зевая, и зевал он так, словно вот-вот набросится на кого-то и укусит. На лице Сяо Лай тут же появилось неприступное выражение, ни один мускул не дрогнул, а взгляд заледенел, она пихнула свёрток с лепёшками в руки Шан Сижуя, развернулась и ушла.
Шан Сижуй преподнёс Чэн Фэнтаю жареную лепёшку, словно какую-то невиданную драгоценность:
– Второй господин, вы проснулись? Вот, поешьте!
Чэн Фэнтай выбрал лепёшку с начинкой из красной фасоли и без особого удовольствия принялся её поедать:
– Даже мёртвый проснулся бы от твоих криков!
Шан Сижую эти слова не пришлись по душе:
– Своим криком я эти лепёшки и добыл!
Чэн Фэнтай поднял брови, взглянул на лепёшку в своей руке, откусил от неё и с улыбкой переспросил:
– Да? А это и впрямь недурно, теперь тебе не придётся выходить на сцену, чтобы не умереть с голоду. Идите, Шан-лаобань, идите и принесите второму господину стакан воды.
Чэн Фэнтай дал Шан Сижую поручение в той же манере, с какой он обычно приказывал своим сыновьям дома. Шан Сижуй отозвался звонким смехом, вприпрыжку сбегал в дом и приготовил горячий чай, а потом так же вприпрыжку вернулся обратно, неся чашку чая в обеих руках. Он боялся, что, если промедлит, второй господин подавится жареной лепешкой насмерть. Чэн Фэнтай взглянул на то, с какой бойкой силой юноша прыгает туда-сюда, и не нашёл никаких отличий от двух своих сыновей. После завтрака и утреннего чая на Чэн Фэнтая снова напала сонливость, и он вернулся в постель досыпать. Заботливый Лао Гэ, который следовал за Чэн Фэнтаем больше десяти лет и знал его житейские привычки как свои пять пальцев, предугадывал каждый шаг своего хозяина. Только Чэн Фэнтай открыл глаза, как он услышал из-за двери голос Лао Гэ:
– Второй господин, я принёс вам сменную одежду.
Чэн Фэнтай невнятным стоном дал понять, что услышал его, а затем ещё долго валялся в кровати, не желая вставать. Войдя в комнату, Шан Сижуй хлопнул Чэн Фэнтая по руке:
– Второй господин, поднимайтесь. Я проголодался.
С закрытыми глазами Чэн Фэнтай вытянул руку и погладил его по животу:
– Угу. И впрямь плоский.
Лао Гэ принес Чэн Фэнтаю чистую рубашку, галстук, трость, крем для лица и прочие крайне необходимые вещи; Чэн Фэнтай, пребывавший в прекрасном настроении, сам оделся, умылся и нанёс крем, так что, когда он закончил, весь сиял и благоухал. Шан Сижуй смотрел на него и дивился: ну вылитый жиголо и вполне заслужил, чтобы над ним подшутили разок. На сцене Шан Сижуй исполнял женские роли, но стоило ему сойти с помоста, как он переставал следить за своей внешностью, один халат носил три года – и сейчас всё ещё носит. Волосы и лицо он никогда не мазал.
Чэн Фэнтай напоследок взглянул на себя в зеркало и сказал:
– Если ты думаешь, что я пекусь о внешности, то ещё не видел моего младшего шурина! Пользуется только французским маслом для волос, от прочих начинает чихать.
Шан Сижуй подумал: «Все вы, избалованные молодые господа, такие, сами наряжаетесь со всей тщательностью, да ещё хватает у вас совести говорить, что это мы, актёры, выглядим то ли как мужчины, то ли как женщины».
Сегодня на обед Сяо Лай приготовила овощной суп и тушёное мясо под луковым соусом с редиской. Вне всяких сомнений, Чэн Фэнтай не стал бы есть её стряпню, подхватив тросточку, он приобнял Шан Сижуя за плечо:
– Пойдём! Мы отправляемся есть! Шан-лаобань, говорите куда!
Шан Сижуй даже не взглянул на приготовленные Сяо Лай блюда.
– Идём гулять к Тяньцяо![111] Отведу второго господина отведать лапши под соусом чжацзян! – И, обернувшись, добавил: – Сяо Лай! Вечером я отправлюсь сразу в театр к пяти часам, жди меня там.
Только Чэн Фэнтаю напомнили о Сяо Лай, как он тут же повернулся к ней и со смехом проговорил:
– А! Барышня Сяо Лай! Премного благодарен, что приняли меня в гостях, премного благодарен, на этом некий Чэн откланивается.
У Сяо Лай зла на них не хватало.
Глава 20
Чэн Фэнтай, одетый по-европейски щеголевато, с изящными манерами, готов был к прогулке по Тяньцяо. Шан Сижую
