Димка Майдан поднял руку и доложил об уродливом самолете с двумя фюзеляжами.
— Видите, уже над нами летают вражеские разведчики, — сказал старший политрук. Хотя самолет давно улетел, он объявил Димке благодарность за бдительное несение службы.
Тогда Димка вытащил из кармана схему заброшенных укреплений и предложил использовать ее для укрепления обороны острова. Вот когда по-настоящему пригодилась его любознательность. Лека Бархатов с огорчением убедился, что снова упустил благоприятную возможность обратить на себя внимание. Тем более он лучше Димки разбирался в подземных переходах.
— Ладожское озеро — внутренний водоем, — с обидой заметил Бархатов. — Старые укрепления никому не нужны.
Но Лекин скептицизм тоже не встретил поддержки.
— Беспечность на войне ст'ашнее всего, — возразил ему командир роты Оль. — Думаю, что полезную инициативу ученика Майдана следует подде'жать.
Оборонительные работы развернулись по всему лагерю. К вечеру второй взвод не только выгреб грязь и мусор из долговременной огневой точки, но и вооружил ее. Станковый пулемет «максим» из кабинета военно-морского дела утащили без разрешения. Пулемет зло ощерился на бухту из железобетонной амбразуры. Теперь оставалось лишь набить в ленту боевые патроны, и лагерь спецшколы голыми руками было бы уже не взять.
За боезапасом побежали к боцману Дударю. Но тут выяснилось, что не всякая инициатива достойна подражания. Главный старшина, увидев оружие на позиции, прямо-таки рассвирепел.
— Сопляки! — орал он на «гарнизон» дота. — Не понимаете: война началась! Это вам не игрушечки, не анекдот без соли. Факт!
— Зачем пулемету валяться в кабинете? — пробовал возражать Ковров. — Мы употребили его в дело. Факт.
Услышав от ученика свое любимое словечко, Дударь решил, что он дразнится.
— Разбирай! — приказал он Коврову.
Генка с завидной сноровкой откинул щечки пулемета и извлек стреляющее приспособление.
— Теперь смотри и соображай! Не видишь дырку? Как из такого барахла стрелять?
В суматохе «спецы» упустили из виду, что в учебном оружии рассверлен патронник, чтобы его было невозможно применять по прямому назначению.
— Это война, черт побери, а не бирюльки, — ругался боцман. — С меня хватит! Наигрался здесь с вами! Факт!
Дударь рубанул ребром ладони по горлу и скорым шагом отправился в штаб лагеря.
Только директор спецшколы Уфимцев да исполняющий обязанности военрука Рионов не принимали участия в хлопотах по приведению лагеря в боевую готовность. Как командиры запаса они были обязаны сразу же явиться в военкомат и потому засобирались в дорогу.
— Предлагаю оставить директором Ростислава Васильевича Оля, — сказал старший политрук. — Поскольку у него все равно броня.
— Его не утвердит гороно, — возразил Сергей Петрович. — Физкультура не профилирующий предмет, но школа без головы не останется.
Когда на пороге штаба появился разгневанный Дударь, старший политрук был рад прекратить неприятный разговор. Он не собирался выяснять отношения под занавес. Тем более что директор уходил не куда-нибудь, а на фронт.
Главный старшина Дударь обратился с просьбой откомандировать его обратно на линейный корабль «Марат».
— Сил моих нет, — возмущался боцман. — Эти салаги притащили в дот дырявый пулемет и еще требуют к нему настоящих патронов. Факт.
Рыжая шевелюра Петровского словно бы потеряла медный блеск, а лицо, наоборот, казалось отлитым из бронзы. С этого момента он повел себя так, будто был единственным командиром военно-морской спецшколы. Старший политрук вызвал через рассыльного командира второй роты Ростислава Васильевича Оля и объявил ему свой приказ:
— Поблагодарите личный состав за восстановленный дот. Пулемет там будет обязательно. Но следует предупредить всех, чтобы ничего не предпринимали без моего разрешения. Иначе буду наказывать по законам военного времени.
Насчет законов Петровский явно перехватил, но его слова предназначались для мальчишек. Так они звучали гораздо значительнее. Затем старший политрук холодно посмотрел на Дударя:
— Вас это тоже касается, товарищ главный старшина.
— Я военный моряк, — сказал Дударь. — Мое место на действующем флоте. Факт.
— Если военный, должны понимать: место будет там, где прикажут! — горячился Петровский.
Дударь пожал плечами, словно предоставляя это решать Петровскому.
— Хорошо, — сдержаннее говорил старший политрук. — Все мы подадимся на фронт. С кем же тогда останется специальная школа? Теперь это не просто мальчишки. Среди них есть будущие адмиралы. Но станут они адмиралами или нет, зависит пока и от нас с вами.
Дударь молчал. Требовалось немало воображения, чтобы представить легкомысленных шалопаев в образе флотоводцев. Да и сам Петровский, наверное бы, поразился , если бы мог заглянуть на двадцать-тридцать лет вперед.
Димка Майдан, тот самый парень, что лихо катался на вагонетке, и вдруг контр-адмирал? Невероятно.
Геннадий Ковров — профессор, доктор военно-морских наук? Позвольте, но ведь он стянул вареных кур у своего одноклассника и стирал рабочее платье в чайнике. Раймонд Тырва — капитан 1-го ранга, начальник аварийно-спасательной службы целого флота? Вот это еще похоже на истину.
Но старший политрук не был провидцем, и мнение его насчет будущего учеников военно-морской спецшколы казалось главному старшине Дударю обыкновенными громкими словами, которые вроде бы и положено говорить политработнику. Боцман не загадывал, как Петровский. Он стоял на реальной почве и не желал отсиживаться в тылу.
— Идите, Дударь, — разрешил наконец старший политрук. — Подумайте на досуге о том, что вы не только военный моряк, но также большевик. Ответ на свой рапорт получите своевременно или несколько позже…
* * *
Оружия в дот так и не привезли, но вахтенному у грибка выдали малокалиберную винтовку с тремя патронами, которые требовалось передавать при смене поштучно. И еще сам старший политрук теперь носил наган в кобуре. Это было все, чем располагала спецшкола.
На третий день над горизонтом в направлении города Сортавалы стал растекаться липкий косматый дым, сопровождаемый глухими грозовыми разрядами. Но то был не гром, и Лека Бархатов перестал настаивать на своем тезисе насчет внутренних безопасных водоемов. Особенно после того, как над Валаамом на небольшой высоте прошел самолет с черными крестами на крыльях. Роты своевременно и в полном порядке укрылись в заранее «вырытых щелях и старых укреплениях.
— Снимайте матросские воротнички, — кричал на бегу учитель биологии Артяев, — то есть гюйсы!
Прятаться от самолетов «спецам» казалось унизительным. Они настойчиво требовали оружия. Но начальство распорядилось иначе. В ночь на двадцать восьмое июня в Никоновскую бухту вошли два теплохода. Вахтенный у грибка Жорка Куржак узнал их сразу, хотя «Кремль» и «Совет» успели уже вымазать в серую шаровую краску. Белоснежные, как лебеди, теплоходы раньше возили пассажиров из Ленинграда в Петергоф и Кронштадт.
Жорке тоже хотелось получить благодарность за бдительность.
Действуя строго по инструкции, он дал сигнал тревоги. Однако выстрел мелкокалиберки в воздух никого не встревожил. Ребята продолжали дрыхнуть в палатках. Тогда Жорка залез на крышу дота и замахал семафорными флажками, благо было совсем светло. Но с теплоходов на запрос не отвечали.
— Может, это фашистский десант? — испугался Куржак и заорал во весь голос: — Товарищ старший политрук! Скорее! Тревога!
Петровский и Дударь выскочили из штабного домика.
Старший политрук вытаскивал на ходу револьвер. Увидев, в чем дело, он тут же заругался:
— Не видишь — швартуются? Кто будет концы принимать?
С первого теплохода сошел капитан 3-го ранга, одетый по-осеннему: в черной фуражке с белыми кантами, в шинели, перепоясанный ремнем и с противогазом через плечо. Он предъявил Петровскому документы и приказал поднять лагерь без лишнего шума.
— Через полчаса все должны быть на борту!
Новость эта никого из «спецов» не обрадовала. Раймонд убедился, что Жанна так и не приедет на Валаам. Аркашка Гасилов, давно забывший о своей скандальной открытке, тоже не хотел расставаться с островом.
— Придется подождать, пока не закончится война, — рассудительно заметил Майдан.
— Вряд ли наши войска управятся до начала учебного года, — сомневался Донченко.
— Зато следующим летом здесь будет еще интереснее, — обнадежил его Майдан. — Научимся на шлюпках ходить…
Ленинград встретил бумажными крестами на оконных стеклах, людьми с противогазными сумками через плечо и пустой пристанью.
— И этих гонят? — поразилась старушка на проспекте Обуховской обороны. — Такие молоденьки. Куда им воевать.
