Взглядом женщина попросила Монти подождать и прошла во внутреннюю комнату. Монти, слегка смутившись, услышала почтение в ее голосе.
— Уолтер… это мисс Баннерман… приехала повидаться с тобой. — Она вышла из комнаты. — Он сейчас появится. Могу ли я предложить вам чашку чаю или что-нибудь еще?
— Нет, большое спасибо… я как раз еду домой. Я собиралась заехать пораньше… но пробки просто ужасные.
— Ну, вам тут всегда рады; мы так благодарны, что вы вернули Уолтеру его работу. Он был так несчастен, когда его сократили. Он всегда говорил мне, как ему повезло работать с такими милыми людьми, как ваш отец и вы сами.
Монти покраснела от таких горячих комплиментов и погладила кота, который терся о ее ноги.
Телевизор внезапно замолчал, и через мгновение появился бывший старший техник-лаборант ее отца. Казалось, что за последние пару недель он заметно состарился, или, может, дело было в том, что он был не в белом лабораторном халате, таком привычном для Монти.
В свои шестьдесят шесть он был крепко сбит и высок ростом — шесть футов и два дюйма, с симпатичным добрым лицом и аккуратной прической седых волос. Он всегда поражал Монти тем, что казался физически слишком крупным для той деликатной работы, которой занимался в лаборатории, — точно так же, как и сейчас выглядел непомерно большим для этого маленького домика и своей невысокой жены. Монти он всегда казался добрым вежливым великаном.
— Добрый вечер, мисс Монтана, — сказал он. — До чего приятный сюрприз. Вы снова на ногах. Я слышал, вы очень мужественно вели себя.
Она пожала плечами:
— Какая там мужественность… просто я оказалась там и должна была хоть что-то сделать. — Монти улыбнулась. — Я не буду отнимать у вас много времени.
— Проходите, моя дорогая. — Он пригласил ее в гостиную, которая была почти полностью занята набором мебели из трех предметов и большим телевизором.
Она села на диван и почти утонула в нем. Кот немедленно устроился у нее на коленях.
— Брысь, Рыжик! — приказал Уолтер, но кот не обратил на него внимания. Сам хозяин опустился в кресло. — Кажется, я так толком и не поблагодарил вас за то, что вы вернули мне работу.
— Вас никогда не должны были сокращать — это условие было частью соглашения, которое мы заключили с «Бендикс Шер». — Она посмотрела на пляшущие языки пламени в электрокамине. — Допускаю, что такие накладки иногда случаются в больших организациях. Как у вас складываются дела?
— Грех жаловаться. Работа довольно интересная, хотя волокиты и канцелярщины выше головы. Любую заявку на все и вся приходится заполнять в трех экземплярах.
Она улыбнулась:
— Одна из жалоб, которые я вечно слышу от отца.
Кот стал громко мурлыкать.
— Как он?
— Все такой же. Получил лабораторию, воплощенную свою мечту, но у него всегда есть еще какие-то требования. Я думаю, что в глубине души он никогда не хотел расставаться со старой лабораторией. Я знаю, что ему вас не хватает.
— А мне — его. И всех вас не хватает. — Он пожал плечами. — Как ни жаль, ничто в жизни не может длиться вечно.
Она посмотрела на этого пожилого человека. Внезапно ее охватило чувство ответственности за все те перемены, которые так сказались на жизни их сотрудников.
— Уолтер, мне нужна ваша помощь, но я не хотела говорить об этом по телефону.
— Потому что его прослушивают?
Она вытаращила глаза.
Заметив ее изумление, Уолтер Хоггин сказал:
— Ходят самые разные слухи. Говорят, что все лаборатории на прослушивании… в «Бендиксе» весь штат службы безопасности ничего не делает, а только круглые сутки шпионит за всеми нами. — Он рассмеялся. — Вы, наверно, уже знаете, но я только сегодня услышал, что сотрудникам не разрешается заниматься делами ни в поезде, ни в самолете — из-за опасений промышленного шпионажа. За такие проступки вас ждет немедленное увольнение.
Она кивнула:
— Должно быть, это самая параноидальная компания в мире.
— На другой же день после разговора с прессой я получил основательный разнос. Решил, что меня выставят. После всех хлопот, которые вам достались из-за меня, это было бы просто позором. — Он помолчал. — В любом случае, в каком одолжении вы нуждаетесь?
Монти перевела дыхание.
— Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали… достали для меня…
Уолтер не скрывал своего удовлетворения.
— Вы же знаете: для вас — все, что угодно.
— Вам знаком такой препарат — «Матернокс»?
Он смутился:
— Конечно. Он входит в круг моих обязанностей. Мы постоянно выпускаем это изделие.
— Мне нужно провести кое-какое детективное расследование. — Монти открыла свой ежедневник и нашла страницу, на которой записала все подробности, сообщенные Губертом Уэнтуортом во время их последней встречи. — Мне нужно знать — сможете ли вы раздобыть образцы капсул «Матернокса», если я вам дам номер серии? Как вы думаете, удастся ли вам это сделать? И другие образцы наудачу из других серий?
Он посмотрел на номер серии и потер подбородок; лоб его рассекла глубокая морщина.
— Я… я не знаю, может, это совпадение, но именно эту серию я искал для репортера — для той, которая сказала, что она доктор Фармер.
Монти внимательно посмотрела на него:
— Ее настоящее имя Зандра Уоллертон?
— Я не знаю… они мне не сказали. — Морщина углубилась. — Звякнул колокольчик… может, они и упоминали его. Говоря по правде, я был не в лучшем состоянии. Повидаться со мной пришел сам майор Ганн, начальник службы безопасности, и он был довольно мрачен. Честно говоря, я думал, мне придется за что-то отвечать.
Эти новости встревожили Монти.
— Если вам могут угрожать какое-то неприятности, ни о чем не беспокойтесь, Уолтер. Хорошо? Я не хочу, чтобы вы рисковали работой из-за моей просьбы.
— Пусть вас это не волнует, мисс. Если вам нужны образцы этих капсул, я их для вас раздобуду.
Монти почувствовала прилив восторга.
— Может потребоваться день или два… то есть мне придется найти способ получить их, ни у кого не вызывая интереса.
— Конечно. Нет никакой спешки, просто сделайте то, что вам под силу. — Внезапно она занервничала. — И будьте очень осторожны — ради вас самих. Прошу вас, Уолтер.
— Буду. — Он уверенно улыбнулся ей.
41
Лондон. Вторник, 15 ноября 1994 года
Ресторан был почти пуст, и заунывная тайская музыка лишь усугубляла мрачное настроение, царящее в этом заведении. Темно-синие скатерти, светло-голубые стены, экзотические рыбы, плавающие в освещенных гротах огромных аквариумов. Две официантки с застывшими восковыми улыбками на лицах.
Анна Стерлинг, облаченная в свой обычный наряд из мешковатого свитера и черных легинсов, опустила меню — большой ламинированный лист в папке с мраморными разводами, на которой золотом был вытиснен буддистский храм, — и посмотрела на Монти.
Сегодня вечером Анна была в хорошем настроении, счастливой и куда более раскованной — такой Монти давно уже ее не видела. Ее густые вьющиеся волосы были завязаны узлом на затылке, а лицо снова обрело изящество и тонкость черт.
— Я беременна! — объявила Анна.
— Ну! — сказала Монти. — В самом деле?
— Да. В самом деле!
— Это чудесно! Как давно ты узнала? — Она старалась не показать виду, что вместе с радостью, которую она испытала за свою подругу, ее кольнула и ревность.
— Получила подтверждение сегодня утром. У меня уже шесть недель — но я не хотела слишком рано делиться надеждами.
— Когда срок родов?
— 10 июня.
— Прекрасно! — сказала Монти. — Какая чудесная новость! Мы должны отметить ее шампанским!
Анна отрицательно покачала головой:
— Я хочу несколько недель продержаться на низкокалорийной диете — пока не пройдет опасный период. Я никому не собиралась рассказывать — только тебе и Марку. Мне почему-то кажется, что это плохая примета — начать рассказывать всему миру.
Монти кивнула.
— Так как ты себя чувствуешь? Должно быть, вне себя от счастья.
— Так и есть. И еще я немного нервничаю… — Она прервалась, делая заказ подошедшей официантке.
Монти, сидевшая по другую сторону стола, думала, как за эти годы изменилась ее подруга, и пыталась понять, изменилась ли она тоже. В школе Анна была сущим сорванцом; она была не чужда эскападам и в любом коллективе тут же становилась лидером; в их браке с Марком именно Анна играла главенствующую роль. В каком-то смысле она была воплощением современной женщины, и тем не менее, когда Монти смотрела на нее, она убеждалась, что в Анне появилось что-то совершенно новое — глубокое восхищение той искоркой человеческой жизни, которую она носит в своем чреве.
В памяти Монти скользнула черная тень. «Матернокс». Беременность Анны объясняется тем, что она принимала «Матернокс»? «Матернокс» ли помог ей забеременеть?
