Он поехал из Лондона на юг, выехал на кольцевую дорогу М-25, затем снова повернул на юг, выбрался на трассу М-23 и мимо аэропорта Гатуик направился к побережью. Стоял хороший день, но по мере того, как машина спускалась в глубокий провал меж холмов Саут-Даунс, свет стремительно меркнул, а небо обретало цвет темно-синего металла. Он включил фары и обеспечил приборную панель ярко-оранжевым освещением, машину он вел быстро и аккуратно, то и дело поглядывая на часы.
В двадцать минут пятого он добрался до предместья Брайтона и повернул во двор перед пабом. В салоне машины было полутемно, и ему пришлось прищуриться, листая страницы компьютерного журнала, лежащего на пассажирском сиденье. Наконец он добрался до нужного ему раздела и нашел название компании, которую искал, и схему маршрута к ней, которую записал на полях. Он проверил его и проехал через центр города, направляясь к морю.
Примерно минут через десять он миновал лес минаретов с куполами, что высились справа от него: это был Королевский павильон, массивное экстравагантное идиотское строение, которое Георг IV возвел для своей любовницы. Это был его главный опознавательный знак, и теперь он начал искать адрес, который предполагал увидеть слева от себя. После светофора он увидел этот номер, нарисованный на колонне элегантной террасы времен Регентства. «24». На окне первого этажа красовалась большая вывеска «Интернет-павильон».
Он проехал мимо, следуя по направлению, полученному им на автостоянке. Режущий холодный ветер обдувал его, когда он возвращался к набережной, мимо ярко освещенного мола, крепко сжимая в руках свой лэптоп «Эппл-Мак», сожалея о том, что не взял перчатки. Повернув за угол, он поднялся по ступенькам дома с номером 24 и позвонил в домофон.
Раздался резкий щелчок, и, когда он толкнул дверь, она открылась; он прошел по узкому коридору и поднялся по лестничному пролету. На верхней площадке его встретила теплая улыбка элегантной молодой женщины двадцати с небольшим лет.
— Меня зовут Боб Фрост… я звонил днем.
— Да-да, из Кентербери? Вы спокойно добрались до нас?
— Вы дали безошибочные указания.
— Проходите. Чай или кофе?
— Кофе, будьте любезны, черный, без сахара. — Он проследовал за ней через длинную комнату, которая выглядела как Контрольная Миссия в Хьюстоне, и через офис, заставленный столами с компьютерными терминалами, за которыми с лихорадочной одержимостью трудились лысый мужчина, юноша с собранными в хвост волосами и еще какой-то человек со свирепым выражением лица и зажатой в зубах сигаретой. Клубки проводов, подобно спагетти-мутантам, вились между столами и уходили к распределительным коробкам, стоящим на полу. Треск клавиш и помаргивание индикаторов смешивались с писком, звоном и шипением соединений через модемы.
Коннору показали на стул, втиснутый между столом и грудой «Желтых страниц Интернета», и сказали, что через минуту им кто-нибудь займется. Усевшись, он стал рассматривать какие-то оранжевые графики на стене напротив, а еще через несколько секунд к нему подошел высокий худой мужчина с длинными, преждевременно поседевшими волосами, в зеленом пиджаке поверх черной футболки и с серьгой в виде замысловатого типографского значка в мочке левого уха, при этом в самых обыкновенных банальных очках.
— Мистер Фрост? Я Энди Холиер. Чем могу быть вам полезен?
Весь облик этого человека говорил, что он «техно» с головы до ног, но манера его поведения была деловой и приятной.
— Мне нужен адрес электронной почты.
— Без проблем. — Он посмотрел на компьютер, который был при Конноре. — Для «Мака»?
— Ага.
— Это 540-й?
— Да, 540-й. Цветной.
— Мы берем первоначальный взнос в семнадцать фунтов семьдесят пенсов, затем месячная плата не больше четырнадцати фунтов семидесяти пенсов — никаких дополнительных взносов. Мы составляем руководства и пишем программы. Вам будет предоставлен отчет за электронную почту и за полный доступ к Интернету.
— И я могу получить его уже сегодня?
— Мы можем ввести вас в систему уже сегодня к концу дня, а вечером переслать по почте весь ваш пакет.
— Я… э-э-э… возможно ли, чтобы я взял его с собой?
Энди Холиер посмотрел на часы:
— Я думаю, что, если вы зайдете между шестью и половиной седьмого, все будет в порядке.
— Прекрасно.
Молодая женщина, которая привела его сюда, принесла кофе. Энди Холиер повернулся к ней:
— Этот джентльмен хочет открыть счет, Тони. Можешь ли ты обговорить с ним все детали? Он хочет все оформить уже сегодня вечером, так что он вернется после шести.
— Конечно. — Она провела Коннора в тот угол комнаты, где было чуть потише, усадила его рядом со своим столом и дала заполнить стандартную форму. Он положил свой лэптоп на свободное место на столе, туда же поставил чашку кофе и изучил бланк.
Он вписал свое вымышленное имя и такой же выдуманный адрес в Кентербери и помедлил, прикидывая, как лучше расплачиваться — чеком или кредитной карточкой.
— Я бы хотел наличными… вас это устраивает?
— Никаких проблем.
Он расплатился за шесть месяцев авансом, и она написала расписку.
— Вы выбрали имя, на которое хотите зарегистрировать свой почтовый ящик? — спросила она.
— Да, — со смущенной усмешкой ответил он.
Она вручила ему бланк, в который он вписал слово «eumenides»,[19] и повернул бланк так, чтобы она могла прочесть его. Бросив взгляд, она напечатала слово на терминале; лицо ее было совершенно бесстрастным, так что нельзя было понять, говорит ли оно ей о чем-нибудь или нет.
— Значит, адрес вашей электронной почты будет читаться вот так: [email protected] Ясно?
— Да, отлично.
— О'кей, — радостно сказала она. — Если вы заскочите сразу же после шести, для вас все уже будет готово.
— У вас есть какое-нибудь руководство, которое я мог бы изучить на досуге?
Нагнувшись, она извлекла таковое из-под стола и протянула ему со словами:
— Вы можете подождать и здесь, но если, выйдя, вы сразу же повернете направо, то найдете пару кафе, так, я думаю, вам будет удобнее.
Коннор посмотрел на часы. Всего четверть шестого. Поблагодарив ее, он вышел.
Свет в окнах коттеджа означал одно из двух: то ли Алисы сегодня не было, то ли строгая записка, которую Монти оставила своей уборщице, все же возымела действие, думала она, в непроглядной тьме выруливая на дорожку к дому. До сих пор она неуклонно проигрывала это сражение, ежедневно пытаясь уговорить Алису оставлять свет, уходя. Такими зимними ночами, убеждала она, куда веселее возвращаться в дом, который не погружен в полную темноту. Кроме того, Монти думала, что кошкам приятнее обитать при свете, хотя не была в этом убеждена.
Лучи фар ее «эм-джи» скользнули по амбару, на мгновение высветив обшивку из гофрированных металлических листов, часть которых полоскалась на ветру; амбар, снова превратившись в смутный силуэт, исчез из вида. Монти не нравилась еще одна вещь по возвращении домой — проезжать в темноте мимо амбара, который непонятно, по какой причине, всегда пугал ее.
Она повернула на асфальтовую площадку перед гаражом, вылезла, ежась от внезапного порыва холодного ветра, подняла дверь гаража и завела внутрь машину. Взяв папку с бумагами, над которыми она хотела поработать после ужина, Монти опустила дверь гаража, поднялась к входной двери и вставила ключ в гнездо замка.
Сегодня вечером она была немного подавлена. Вчера, во время ланча с Коннором Моллоем, все было так хорошо, пока она не упомянула, как Силс крикнул что-то, напоминающее слово «волк», после чего Коннор, казалось, потерял всякий интерес к ней и ушел в себя.
Она знала, он сам рассказал ей, что занят переездом на новую квартиру, и все же надеялась, что сегодня он позвонит или свяжется с ней по электронной почте, но так и не дождалась. Отец был в Беркшире, и во время ланча она поднялась в кафе в надежде встретить американца, но его там не было. Пару раз она испытывала искушение под каким-то предлогом позвонить ему, но преодолевала его. Она знала, что не должна расслабляться.
Когда она вошла, два кота, как обычно, кинулись к ней.
— Крик! Уотсон! Привет, ребята, как вы тут? — Она встала на колени и погладила обоих. И в это время зазвонил телефон.
Коннор Моллой? Рванувшись на кухню, она схватила трубку.
— Да, алло, — бросила она, переводя дыхание.
— Э-э-э… мисс Баннерман?
Это был смутно знакомый женский голос; Монти уловила уэльский акцент, но не могла определить, кому он принадлежит. Женщина говорила вежливо, но чувствовалось, что она очень расстроена.
— Говорите, — с легкой настороженностью сказала Монти. Она была разочарована, что звонит не американец… хотя вспомнила, что не давала ему домашнего номера.
Наступила пауза.
