– А ведь это была идея Марины Леонидовны – строительство Дворца Знаменитостей, о котором я вам только что рассказывал… Здание уже подведено под крышу, сейчас идет отделка, – похвастался Горелик.
Черкасов ответил новой галантностью, адресованной мне лично, как заправский дамский угодник – комплименты сыпались из него, как горошины из порванного мешка:
– Я так и думал: в такой светлой голове должна быть уйма светлых, просто белоснежных мыслей! – Это намек на мой цвет волос. Дело в том, что они у меня белые, как у лабораторной мыши. И еще белесые ресницы и брови как у сонного поросенка, – мое вечное тайное мучение! – Расскажете, как вам удается держаться на плаву?
– Это мое личное ноу-хау, профессиональный секрет, – ответила я и ускользнула в полутемный зал.
И долго сидела там в предпраздничной тиши, ощущая, как лицо стремительно и бесповоротно заливает краской смущения – этого еще не хватало… Откуда эти переживания? Что-то я стала себя чувствовать не слишком уверенно в последнее время. Расслабилась, потеряла форму. Шалею от взглядов обыкновенного провинциального ловеласа.
Кто он такой? – не давал покоя мучительный вопрос. Странно, как вокруг новенького вьется сам Горелик, ручкается, рассыпается в любезностях. Если бы этот тип оказался проверяющим из Америки, я бы поняла… А тут – какой-то безвестный выскочка из Перми!
Почему безвестный? – оборвала я саму себя. Известный. У него есть имя – Иван…
Иван, Ванечка, Ванюшка… Что-то горячее и болезненное прорвалось из заветной глубины и изнутри затопило левую половину груди.
Сколько ему сейчас лет? Шесть, кажется… Или семь. Какой он? Умеет ли уже читать или предпочитает гонять с деревенскими пацанами на улице? Ничего не знаю о нем, ничего…
Прочь, воспоминания! Прочь, ненужные думы! До вас ли сейчас, когда борьба против Организации и внутри Организации с каждым днем все острей и напряженней. Ведь еще несколько лет назад, когда я только вступила в ряды сотрудников Центра, самые крупные чиновники в правительстве почитали за честь встретиться с представителем нашей Церкви, а теперь воротят нос, заслышав ее название. Журналисты (равно как и психиатры, с чьей подачи шакалы пера чернят наши идеи) – поганое племя, обреченное на вымирание, – чуть ли не еженедельно упражняются в суесловии на наш счет. Ничего, мы еще поборемся! Мы еще вознесем великое учение Гобарда на недосягаемые высоты!
Едва я отдышалась, привела в порядок засбоивший дух возвышенными мыслями и мобилизовала себя на борьбу, как в зал валом повалил народ. И новенький… Этот, как его… Черкасов (называть по имени у меня нет сил) размашистой походкой вошел в зал.
Вот черт! Вечно в глаза лезет…
На соседнее сиденье опустилась Оля. Оля – что-то вроде моей подруги. Она очень инертная, и даже всесильное учение Гобарда не сумело ее переделать до конца. Я знаю ее семь лет, и все это время она прозябает на должности обыкновенного супервайзера. Я вступила в Организацию позже ее, а у меня уже личный кабинет и категория В…
– Ну, как там Яковлев? – спросила я, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о новеньком. – Ведь он, кажется, в твоей группе?
– Да, – шумно вздохнула Оля. – Ужасно сложный тип! Чуть что – бросается в спор. Он мне всю группу дестабилизирует своей повышенной критичностью. Правда, после разговора с тобой он стал чуть спокойнее. А то иногда казалось, что он бросится на меня с кулаками.
Я задумалась.
– Слишком бурные эмоциональные реакции? Да, я заметила эту его особенность. Нужно предложить ему «очистительный марафон».
Не согласится, – сморщила нос Оля. – А если согласится, то дело закончится большим скандалом. Может, лучше от него избавиться – и никаких проблем? Другие придут, проще и спокойнее, чем он.
– Ни в коем случае! – жестко ответила я. – Он нам нужен. Мы не должны его потерять.
Это прозвучало как приказ. Оля вздохнула и ничего не сказала. Не могла сказать – приказ офицера, даже выраженный в устной форме, обязателен к исполнению. Таковы правила игры.
Соседние ряды зашикали на нас – мы мешали слушать. Между тем Горелик на сцене что-то долго и красиво говорил, пригоршнями рассыпая звучные слова, как сеятель разбрасывает семена.
– Позвольте поделиться с вами огромной радостью, – вещал он, торжественно сияя. – До сих пор ни одна страна мира не могла похвастать тем, что в ней существует город, полностью подчиненный идеям сенсологии. Даже в Блэкуотере, там, где располагается головной офис нашей Организации, у кормила власти сейчас находятся не адепты Церкви, а, в лучшем случае, ее веротерпимые союзники. Даже в Лос-Анджелесе, где красивейший бульвар носит имя Великого Учителя, нет ни одного более-менее обширного клочка земли, о котором истинный сенсолог мог бы сказать: «Я – дома». Однако я хочу порадовать вас: теперь сенсологический город на планете есть. Это Пермь!
Зал взорвался восторженными рукоплесканиями, внимательные лица расцвели счастливыми улыбками. Это была действительно приятная новость, однако я не улыбалась.
– Мэр этого далекого уральского города и его команда лично прошли полный курс обучения в Гобард-колледже. Директора пермских предприятий в обязательном порядке посещают курсы администрирования по методике Гобарда. В школах, начиная с начальных классов, раз в неделю проводятся уроки «Гобард и дети». Сенсологию взяли на вооружение высшие учебные заведения Перми. Сенсологический тренинг объявлен обязательным для всех чиновников и госслужащих, независимо от ранга. Можно сказать, что в Перми впервые в мире зафиксирован самый высокий процент обработки населения идеями Великого Учителя.
Я мрачно следила за тем, как начальник радостно захлебывается восторженными фразами, и что-то в этих парадных реляциях мне все больше и больше не нравилось. Что – я еще не успела понять, как…
– Хочу представить вам человека, который совершил этот гражданский подвиг. Это глава Пермского Центра Гобарда Иван Черкасов!..
Черкасов приблизился к сцене летящей, стремительной походкой, походкой профессионального героя-любовника из дешевой мелодрамы.
Зал поднялся в едином порыве. Только я одна осталась сидеть, делая вид, что не замечаю ослиного единодушия зала. И вообще, у меня нога болит, – я, может, поскользнулась на мраморной лестнице холла…
– Черкасов приехал к нам, чтобы поделиться рецептом своего успеха. Его баснословный опыт мы должны распространить сначала на столицу, потом (в отдаленной, но такой реальной теперь перспективе) на всю страну. А далее – и на весь мир!
Бешеные аплодисменты, овации, счастливые, улыбчивые лица…
Я наклонилась к Оле:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
