– А конкретно? Может, за вами идет?
– Нет, за нами он не идет, – мотнул головой пленник. – Если бы он за нами шел, этот бы ее не взял, – кивком головы показал он на покойного Славу, а с него перевел взгляд на Нину. – А он ее взял, потому что за нами никто не идет. Если бы кто-то шел, он бы ее не взял. А так взял. Потому что за нами никто не шел. Но если бы пошел…
Я влепил парню пощечину, чтобы его расклинило.
– Зачем вы сюда пришли?
– Вас ищем. Сказали в этом храме посмотреть. А Славянин девку взял… Ему говорили – не надо брать, а он уперся. Далеко, говорит, но нам же в один конец, туда и обратно… Вот и сходили туда-сюда…
– Судьба у вас такая, туда-сюда вас… Я не понял, что за храм?
– Ну, это еще не храм, но будет храмом спасения. Когда настанет конец света, в нем спасутся тысячи людей. Калистрат – наш спаситель! И вы не должны его убивать!
– Кто сказал, что мы будем его убивать? Мы хотим поговорить с ним о спасении наших душ… Ты уже сказал ему, что в этом, гм, храме чисто? – глядя на торчащую из его кармана рацию, спросил я.
– Нет, мы еще не совсем обследовали его.
– Ну как же не совсем? Все предельно ясно: мы здесь, и уже спасаемся. Только не говори, что мы здесь. Доложи, что нас нет, все в порядке, и вы уже возвращаетесь.
– Далеко слишком, – покачал головой парень. – В штольню идти нужно, там связь. Проводная связь…
Я выразительно посмотрел на Валеру. А ведь был, кажется, в штольне проводок не совсем понятного назначения, вившийся под потолком рядом с электропроводом для ламп. Но я не видел розеток, к которым можно было подключить телефон… А если бы видел, то что? Не стал бы я звонить через нее Калистрату или кому-то там еще. Не из чего, да и незачем…
– Хорошо у вас тут все придумано. Коммуникации, свет, связь…
– Это все Калистрат. Скоро конец света, мы должны спасти людей, которые придут к нам сюда. Чем больше храмов будет, тем больше людей спасется, – завороженный собственными словами, взывал ко мне Фрез.
– Ее тоже спасете? – спросил я, кивком головы показав на Нину.
Валера накрыл женщину одеялом, но ее трясло как в лихорадке. В широко раскрытых глазах пустота, на самом дне которой смутно угадывались страх и страдание; рот искривлен, на губах мокрота…
– Да, и ее спасем…
– И больше не тронете, да? Другими спасенными девочками займетесь, и хор у вас будет, и соло… Ублюдки вы! – Я зло сплюнул под ноги пленнику. – А еще о каких-то благородных материях говорите. Мир они спасать собираются…
– Но мы правда должны спасать людей…
– Вы уже их спасли… – презрительно хмыкнул я, вспомнив кошмар, который нам с Валерой и Ниной пришлось пережить в этом бункере.
С нами, зомби-рабами, земляными червями Калистрат особо не заморачивался. Гремучий коктейль из техногенных пси-волн, гипноза и наркотиков он сдобрил нехитрой сказкой о подземном боге, которому мы должны были поклоняться и работать как проклятые во имя, во славу и во веки веков. У зомби-бойцов должен быть разум, чтобы они могли воевать. С пустой головой можно и своих пострелять, да и команду не так исполнить. Поэтому их зомбировали больше словом. Наверняка в ход шел и гипноз, и наркотик, но не такой тяжелый и убойный, как у рабов. Лица зомби-бойцов не были покрыты коростой. Сытые у них физиономии, откормленные. Видно, что Калистрат благоволил им.
Он дал им установку, что служат они благому делу спасения всего человечества, и такие, как Фрез, свято в это верили. Но одной веры мало, когда в охране такие ублюдки, как Слава. Смог Калистрат внушить ему свою веру или нет, но их скотские инстинкты нужно было подпитывать такими жертвами, как Нина. И он отдавал девушек на съедение этим шакалам, чтобы они верно служили ему…
– Но мы, правда, служим великому делу, – захныкал Фрез.
– И ты готов за него умереть?
Я навел на него автомат, и он в ужасе сжался в комок.
– Не-ет!
– Я так и думал… А я готов умереть. Лишь бы добраться до Калистрата. Лишь бы скрутить ему шею. Потому что не пророк он, а сатана…
– Нет! – упрямо мотнул парень.
– Тогда умри за него!
– Не-ет…
– Ты думаешь, что он бог, а я уверен, что Калистрат – сатана. Я готов умереть, чтобы отправить его обратно в ад, а ты не готов умереть за него. Значит, моя вера сильнее. Или нет?
Опустив ствол пистолета-пулемета, я пристально смотрел в глаза Фрезу.
– Чья вера сильней?
– Твоя! – сдался он.
– Значит, ты тоже веришь, что Калистрат – сатана! – продолжал давить я.
– Э-э…
– Сомневаешься?.. Хорошо, что ты сомневаешься… Но у тебя есть отличный шанс убедиться в том, что моя вера правильная. Мы сейчас вместе отправимся к Калистрату, и ты спросишь у него, сатана он или нет?.. Я знаю, он врать не будет. И честно скажет, сатана он или нет. Если скажет, что нет, ты меня убьешь. Если скажет, что да, я убью тебя… Договорились?
Кажется, мне удалось заморочить парню голову. Он смотрел на меня в полной растерянности. Вроде бы и готов был со мной поспорить, что Калистрат не сатана, но не хотел отвечать за это своей жизнью.
– Так что, ты отведешь меня к нему?
– Но я не хочу ничего спрашивать!
– Значит, ты согласен со мной в том, что Калистрат – сатана.
– Да.
– Значит, ты обратился в нашу веру?
– Да.
– Далеко идти?
– Далеко.
– Дорогу знаешь?
– Знаю.
Я вопросительно глянул на Валеру, и тот, не задумываясь, согласно кивнул. Он готов был идти по душу Калистрата, хотя и понимал, что это будет стоить ему жизни.
3
Еще вчера вечером я едва чувствовал в себе силы, чтобы помочь Валере разбирать завал, а сейчас шел по штольне уверенным шагом готового к бою солдата. Болела голова, ныли внутренности, но это не мешало мне чувствовать себя вполне сносно. Нелегко мне было, но тем не менее усталость не валила с ног.
Фрез шел впереди, а я держал его на прицеле – мало ли, вдруг этот новообращенный захочет вернуться в свою прежнюю веру и покажет мне, как умеет сверкать пятками.
За мной шла Нина. Я не хотел брать ее с собой, но этого требовали обстоятельства. Вместе с Фрезом в «девятый» бункер отправились трое бойцов, столько же с ним должно было и вернуться. Поэтому ее пришлось переодеть в комбинезон одного из покойников; правда, в магазине ее автомата не было патронов. Да они ей и ни к чему, все равно ничего не соображает. И шла она с нами на полном автопилоте, тупо переставляя ноги в заданном направлении. К тому же оружие за нее тащил покорный слуга Валера. Он пытался с ней говорить, но девушка почти не реагировала на его слова.
Фрез не сразу связался с базой. Штольня, что тянулась до каменоломни, не освещалась, и провода связи там тоже не было. И в катакомбах тоже ничего.
Мы вышли в штольню, куда вел знаменитый ход-перешеек, в который я в свое время побоялся спуститься. Воды там было по пояс, зато под потолком горел свет, и можно было подключиться к связному проводу. Фрез связался со своим начальником, доложил ему обстановку – в нашу, разумеется, пользу. Голос его дрожал от волнения, и он объяснил это тем, что стоит в холодной воде.
Подземный ход пошел с заметным уклоном вверх, вода осталась позади, но вскоре мы оказались в ней по колено, когда штольня вышла в городской сточный коллектор. Вода грязная, не очень приятная на запах, но мне нравилось идти по ней, ведь она стекала сюда с городских, земных улиц. Здесь я даже уловил шум большого города – отдаленный расплывчатый гул. Но выход на поверхность был заблокирован железными решетками, которые, как объяснил Фрез, установили подземные люди. Да я и сам это понял, потому что решетки были установлены у входа в коллектор и на выходе. Из него вниз тянулась привычная штольня, обшитая досками и укрепленная подпорками. По ней мы вышли на ветку засекреченного метро.
Это был длинный, непривычно широкий и высокий тоннель с контактными рельсами, кабельными коллекторами, понизительными подстанциями и электрощитовыми. Фрез уверил меня, что этой линией уже давно никто не пользуется и тока в рельсах нет, но сам на них не наступал, и я велел Валере присматривать за Ниной, чтобы ее случайно не занесло в сторону.
Мы прошли километра три, прежде чем снова свернули в штольню. Ветка метро уходила дальше; она ничем не перегораживалась, и по ней, скорее всего, можно было выйти на перегон, откуда мы затем смогли бы подняться на земную поверхность. Возможно, перегон охранялся, но мы, пожалуй, сумели бы объясниться с представителями спецстроя или даже ФСБ. Да и с людьми Калистрата нашли бы общий язык – ведь еще оставался порох в пороховницах, то бишь в наших автоматах.
Но я удержался от искушения вырваться на свободу. И, признаться, мне пришлось сделать над собой невероятное усилие. Ведь я уже понял, что наркотики не убили меня, что мне еще жить и жить. И все-таки я полез на рожон. Тем более что идти оставалось не так уж и много.
Фрез уже рассказал мне о бункере, который он называл главным храмом спасения. Это была база, на которой у Калистрата имелись свои апартаменты – спальня, кабинет, столовая и даже сауна. Там же находились апартаменты и для других важных людей. Возможно, для Кости, как я понимал. Калистратов подчинялся мужу моей бывшей жены, но для того же Фреза он был фигурой первой величины. Впрочем, это и неудивительно – ведь это он, а не кто-то другой возложил на себя миссию бога-спасителя. Да и не факт, что Костя был его боссом; возможно, они находились на одном уровне. Ведь клад они в свое время нашли вместе…
