На краю деревни стоят два храма. Перед одним из них изображение священного индусского знака "ом". Как и курумба, кота считают себя индусами. Их древние племенные боги мирно уживаются с Шивой и Вишну. Патриархальные отношения у кота довольно развиты и устойчивы. Их охранителями являются индусские боги Шива и Вишну. Что же касается племенных богов, то кота до сих пор не решили, кому принадлежит приоритет: богам или богиням. Первая богиня кота — Аманур. Аманур родила трех сыновей-богов: Комбатрайяна, Конашрайяна и Кадгалрайяна. Первый и второй сыновья стали жрецами, третий смотрел за семьей. У Комбатрайяна была жена Мади, дочь богини Котарвикен. У кота есть свои жрецы, должность которых передается по наследству от отца к сыну. Если мужская линия прерывается, жители деревни собираются в храме и ждут, на кого снизойдет "божье вдохновение". Тот, на чью долю выпала такая честь, становится жрецом. "Божье вдохновение" может снизойти не только на человека, но и на камень. На небольшой лужайке за деревней лежит серый четырехугольный валун. Когда кота подходит к нему, он обычно падает на колени и прижимается лбом к земле. В этом камне живет бог. Какой — точно еще не установлено. Некоторые утверждают, что Комбатрайян. Поэтому камень сам передвигается с места на место. Прыгает, как мне объяснили. На лужайке я увидела несколько следов от камня в разных местах. Жрец сказал, что камень столько напрыгал только за последнюю неделю. Лужайка не единственное место его пребывания. Камень-бог может подняться по склону горы, может спуститься к ручью, чтобы утолить жажду. Даже у тода нет такого камня. Боги кота несколько странные. Комбатрайян почему-то предпочитает жить в камне. А Кадгалдрайян поселился у тода в роде Карш и не хочет оттуда уходить. Живет он там тихо и скромно, и даже тода не подозревают о его существовании.
И все же то, что Комбатрайян нашел себе убежище в камне, не случайно. Кота — племя с довольно развитыми элементами мегалитической культуры. Если попадете в деревню Колималай, вам это сразу станет ясно. Посредине деревни на зеленой поляне, там, где построены три каменных храма, стоят ритуальные камни. Они плоские и в большинстве случаев врыты вертикально. Высокий камень перед одним из храмов служит подставкой для светильника, который зажигают в честь бога. В центре поляны около священного дерева "нерл" находятся еще два вертикальных камня. Они символизируют бога Комбатрайяна и богиню Аманур. Вокруг этих камней расположены камни поменьше. У трех других вертикальных камней обычно заседает совет деревни. Храмы тоже окружены циклической изгородью, сложенной из неотесанных камней. Она похожа на изгороди храмов тода. Каменная круглая платформа в конце деревни используется для церемонии прокалывания ушей. Буйволиный загон такой же круглой формы, как и у тода. Его изгородь сделана из вертикальных камней. Против платформы стоит памятный камень. О нем кота рассказывают такую историю. Когда-то здесь был врыт деревянный столб. К столбу были привязаны две коровы. Они ходили по кругу и, топча копытами зерно, очищали его от шелухи. Ночью пришли воры и украли зерно. Тогда кота призвали на помощь бога. Он на время покинул свой камень и нашел воров. Кота забрали зерно и поставили памятный камень в честь бога.
Около этих камней и храмов-домиков в январе 1965 года происходил большой праздник племени, посвященный Комбатрайяну. Праздник больше напоминал деревенское торжество, чем племенную церемонию. На площади Тричигади развевались цветные флажки, реяли красные, зеленые и желтые воздушные шары. Местные торговцы разложили лотки с ядовито раскрашенными сластями, с детскими игрушками и дешевыми украшениями. На праздник пришли не только кота, но и жители окрестных деревень. Тем не менее традиционный порядок церемонии был соблюден.
Праздник в честь бога Комбатрайяна обычно длится четыре дня. В первый день в храме совершается пуджа и после захода солнца зажигают священный огонь — большой костер, разведенный в кругу камней рядом с храмом. Около священного огня до полуночи танцуют. На второй день устраивают пир. Вблизи трех камней, обозначающих место общих сборов, готовят угощение. После угощения вновь начинаются танцы. В них участвуют мужчины и женщины. Как только стемнеет, женщины уходят в дома, а мужчины продолжают веселиться. На третий день рано утром мужчины вновь начинают танцевать. С восходом солнца все совершают ритуальное омовение, затем одевают новую, чистую одежду и садятся завтракать. После завтрака мужчины и женщины опять танцуют, обычно до захода солнца. В последний, четвертый день не устраивают общих сборищ. Каждая семья собирается у своего дома. Музыканты ходят от дома к дому, играют, а остальные поют под их аккомпанемент.
Бог Комбатрайян, видимо, был веселым и добродушным, если в свой праздник велел людям много есть, много танцевать, петь и не подверг их тяжелым и трудным испытаниям. Я прибыла в Тричигади только к третьему дню торжества. Посредине площади перед храмом на каменном столбе горел светильник. Около костра жрец Путен сушил свои длинные волосы после ритуального омовения. На обочине центральной поляны сидели музыканты. Перед ними лежали барабаны, бубен и флейты. Вся поляна между храмами была запружена празднично одетыми кота и их соседями. Но тода я так нигде и не увидела. Кота, приготовившиеся принять участие в танцах, были одеты несколько по-иному, чем обычно. На мужчинах были длинные юбки, обернутые вокруг бедер на манер южноиндийского дхоти. На спину и грудь были наброшены короткие куски ткани, укрепленные на левом плече. Одежда женщин не отличалась от мужской, но на некоторых были тоги, напоминавшие путукхули.
Около трех центральных камней пять мужчин протрубили в медные изогнутые трубы. Их хрипловатый звук прокатился по зеленой поляне и замер где-то вдали за деревней. Яркое солнце дробилось на начищенной меди труб, и тысячи веселых зайчиков прыгали по лицам стоявших вокруг людей. Тонко и мелодично зазвучали флейты, им глухо вторили барабаны, звенел бубен. В центре площади развернулся круг танцующих мужчин. Они двигались легкой, грациозной походкой, поднимая кверху руки изящным движением. Танец вела за собой легкая и звонкая мелодия флейт. Движения танцующих были столь мягки и округлы, что танец напоминал женский. Медленно плыли танцоры: с носка на пятку, с носка на пятку. Все здесь имело свой смысл. Это был ритуальный танец. Кота посвящали свои ноги богу Комбатрайяну.
Затем музыка прекратилась и вновь протрубили изогнутые трубы. Полилась новая мелодия и застучали барабаны. Темп танца стал более быстрым. Танцоры сгибались в талии и распрямлялись. Отовсюду прибывали всё новые группы кота, которые включались в танец. Круг танцующих все рос и рос и наконец охватил всю площадь, оттеснив зрителей к ее обочинам. Танцевали юноши, пожилые мужчины, седобородые старцы. Они наклоняли тела, поднимали руки вверх и, казалось, почти не касались земли. Это значило, что они посвящают богу свое тело.
Опять зазвучали трубы, взвизгнули флейты, дробно застучали барабаны. Какой-то сумасшедший вихрь подхватил танцоров, и в бешеном вращении замелькали лица, руки, ноги. Теперь уже нельзя было различить отдельных фигур танца, все смешалось и летело по этому бесконечному кругу. Но самым удивительным было то, что танцоры не утратили ни изящества, ни мягкости движений. Захлебывались флейты, гулко и тревожно стучали барабаны.
— Комбатрайян! — взмыло к самому небу. И снова: — Комбатрайян! Комбатрайян!..
Бога извещали о том, что теперь и души танцующих принадлежат ему.
Все это продолжалось несколько минут. Затем ритм барабанов замедлился, флейты стали затихать одна за другой и круг танцующих неожиданно распался. Площадь на какое-то мгновение опустела, но тотчас же снова наполнилась людьми. Это были леди, делающие горшки. Медные трубы возвестили начало их танцев. Хриплые звуки труб вплелись в тонкую мелодию оркестра. Она потеряла свою мягкость, стала более резкой. И в самих движениях женщин было много силы, порывистости и темперамента. Сверкали в солнечных лучах золотые ожерелья, поднимались и опускались обнаженные руки, покрытые татуировкой. Грохотали барабаны, надрывались трубы, и звуки флейт тонули в море быстрого ритма и движений. Женщины тоже посвящали себя великому богу…
В самый разгар празднества ко мне подошел человек. Он был завернут в клетчатое байковое одеяло, над низким лбом топорщился седой ежик, светло-карие глаза на узком, длинном лице смотрели пристально. В его осанке чувствовались заносчивость и важность. Остальные почтительно расступались перед ним, когда он двигался сквозь толпу.
— Мадам, — сказал человек на плохом английском языке, — разрешите представиться. Я мистер Сюлли, вождь этого племени, — последовал пренебрежительный жест в сторону собравшихся. — Отставной учитель и реформатор. Я первый образованный человек среди кота! — Он замолчал, ожидая того впечатления, которое должны были произвести на меня слово "мадам", английский язык и титул реформатора.
