Вся затея со штурмом «Авалона» ныне представлялась ему глупейшей авантюрой, мальчишеским выбрыком. То, что они добрались-таки до СПО, объяснялось вовсе не их умениями. Просто никто в мире даже додуматься не мог до подобного идиотства! Но один кретин всё же нашёлся, и это был генрук ТОЗО…
Клацнула дверь. Высокий порожек-комингс переступил капитан Исаев.
— Вы почему не съели обед? — строго спросил он.
— Не лезет, — буркнул Тимофей.
— А я приказываю вам съесть рацион, — спокойно сказал каперанг. — Тут я командую, так что исполняйте, генрук.
Сихали криво усмехнулся и принялся за еду.
— Витальич, — проговорил он с набитым ртом. — Помнится, у вас была такая скоростная подлодка на десяток шпионов-диверсантов…
— «Катран»? — задрал бровь Исаев. — Она и сейчас на борту. А что?
— Мы воспользуемся ею, а вам оставим Мзиликази. Пока этот тип на борту «Гренделя», вам ничего не грозит.
— А вам?
— А мы рванём к АЗО. Одно я уяснил твёрдо: крепости берут приступом, а не в приступе дурацкой удали. В следующий раз буду умнее…
…На километровой глубине субмарина «Катран» отпочковалась от туши «Гренделя» и канула во тьму и холод вод. Удалившись на приличное расстояние, подлодка окуталась облаком пузырей — это заработал ультразвук — и буквально полетела, не испытывая более сопротивления водной толщи, взбитой в пену силой кавитации. Сто узлов… Сто пятьдесят…
— Лихо мчимся! — раздался одинокий голос Шурика и смолк.
Тимофей сидел за пультом один, за его спиной виднелся длинный и узкий обитаемый отсек, где расселись Гирин и Змей, Белый и Купри. И Юта. Одно место пустовало. Его должен был занять Витька Волин и стенать: «Пипец…» Не судьба.
…Тридцать часов безудержной гонки от Северного тропика до Южного полярного круга прошли в пять смен — Брауна было кому подменить. «Катран» всплыл у Земли Коттса, что в море Уэдделла, на Атлантическом побережье Антарктиды. Транспортный турболёт, высланный Шалытом, подобрал субмарину прямо в море и доставил её вместе с экипажем в посёлок Леверетт.
Глава 24
OVERKILL[116]
24 декабря, 3 часа 20 минут.
АЗО, Трансантарктические горы, посёлок Леверетт.
Первым из людей, увидевшим Трансантарктический хребет, был Амундсен. В своём безудержном стремлении к Южному полюсу он всё-таки выкроил время, чтобы полюбоваться этой твердыней. «Я никогда в жизни, — признавался сей достойный потомок викингов, — не видел более прекрасного и более дикого ландшафта». Величественные чёрно-синие горы, увенчанные белейшими снежными шапками, были окрещены в честь первооткрывателей — Нансена, Хейберга, Бьоланда, Вистинга, Бека.
А теперь у их подножий выросли десятки станций и горняцких посёлков — неугомонные антаркты протапливали шахты, добираясь до залежей угля, алмазов, ванадия, платины. В полярную ночь со спутника этот район Западной Антарктиды гляделся как россыпь тусклых огоньков. Не сравнить, конечно, с заревами Москвы или Нью-Йорка, но всё-таки…
А сильнее всех светился посёлок Леверетт, выросший на развилке шоссе, — одна трасса уходила к Южному полюсу, а другая тянулась на север, к горам Пенсакола и Сентинел.
Обычные модульные и сотовые дома, коими застраивался Леверетт, были обычными для АЗО, но на серо-стальном, чёрном и буром фоне горных склонов они смотрелись немного непривычно — стереотип восприятия Антарктиды требовал белой ледяной равнины за околицей и чтобы пингвины.
Хайвей[117] «Мак-Мердо — Южный полюс» и «Леверетт — Пенсакола» заделались главными улицами посёлка, деля его на три неравные части, жители которых отличались завидным патриотизмом и могли при случае накостылять чужакам, забредшим не в свой район. На севере жили горняки-«гномы», на юге — научники-«интели», на западе — «пахари». Прозвище сие имело призвук уважения — «пахари» с утра до ночи копались в теплицах и оранжереях, выращивая лучок, редисочку, огурчики, укропчик.
Тихий такой, провинциальный городишко, немного даже сонный.
Но двадцать четвёртого декабря Леверетт играл и бурлил, как ярмарка, — тысячи фридомфайтеров съехались сюда, вездеходами и краулерами были заставлены все улицы и переулки. Это Леонид Шалыт созвал «охочих людей» бить ворога, устроил смотр своему разношёрстному войску.
Добровольцы получали оружие и шли на передовую — Трансантарктический фронт протянулся от гор Элсуорта на севере до ледника Нимрод, отгораживая Западную Антарктиду от Восточной, где правил генерал Кермас. Засев в горах, фридомфайтеры отгоняли флаеры «интеров» геологическими лазерами и зенитными ракетами, выпуск которых наладили головастые «интели» из Леверетта.
Вот сюда-то, в разворошенный человеческий муравейник, и прибыл турболёт с «Катраном». Субмарину затолкали в пустой ангар на окраине, рядом с бункером, где Керимов устроил Наташу Браун и Марину Харину.
Потискав свою жену и бережно приобняв чужую, Сихали выбрался «в город» под эскортом Юты, Джамила, Шурика и Купри. Илья сменил Керимова — остался охранять женщин и «бдить», поэтому его обычное место рядом с генруком занял не менее здоровенный Гирин.
— Похоже на карнавал, — сказал Белый, проталкиваясь через толпу. — И откуда их столько набралось?
Антаркты в дохах и каэшках, в походных комбинезонах и меховых куртках, бледнолицые, краснокожие, «цветные», чёрные имели сходство только по одному признаку — все они были вооружены. Иные выглядели так, будто родились с лучемётом в руке, другие держали оружие опасливо, не зная толком, куда жать, чтобы бабахнуло. Но настрой у всех был весьма и весьма воинственный.
— Шпиона поймали! — вдруг закричали в толпе.
Тимофей протиснулся и увидел очень бледного и очень худого человека в богатом комбезе, которому крутили руки двое дюжих антарктов. Рядом столбиками стояли роботы-операторы со стереокамерами в щупальцах.
— Я не есть шпион! — верещал бледный и тощий. — Я есть спецкор «Интернэшнл Бродкастинг Систем»! Мой ФИО — Элмер Данн!
— Отпустите его, — приказал Тимофей.
— А ты кто такой? — набычился один из антарктов, сгибавший спецкора в три погибели.
— А тебе что, повылазило?
«Азовцы» были перевозбуждены, наверное, поэтому они не сразу распознали в Сихали генрука ТОЗО, а когда, наконец, уразумели, кто есть кто, подняли восторженный рёв. На радостях и спецкора отпустили — пущай себе шпионит, жалко, что ли?
Именно по этому шумству и определил Шалыт местонахождение Брауна.
— Экце хомо![118] — закричал Леонид, бросаясь к Тимофею. — Поздравляю с победой!
— Нам до победы… — отмахнулся Сихали.
— …Как до Луны пешком, — выразился Белый.
— Всё равно! — воскликнул Шалыт с воодушевлением. — Завалить «Сульдэ»! Это надо уметь!
— Он заваливал, — Тимофей хлопнул Гирина по плечу, — у него и бери автографы.
— Леонид, — Шалыт торжественно протянул руку межпланетнику.
— Максим, — пожал её тот.
Расцепив побелевшие пальцы, генрук АЗО бодро сказал:
— А на «Авалон» мы ещё нагрянем. Ну что? В штаб?
— Веди, — обронил Сихали.
В штабе посёлка работала акустическая защита, поэтому галдёж с улицы почти не доносился. Шалыт с сияющей Мартой Вайсс сдвинули столы-пульты и включили карту Антарктиды.
— Восточную убери, — велел Браун. — Сосредоточим все силы на западе, за горами. Первый удар направим на север — если нам удастся закрепиться на хребте Сентинел, то мы прикроемся со стороны Атлантики и Антарктического полуострова… Кстати, «интеры» из Порт-Эймери ушли?
— Ушли, — подтвердил начальник станции «Моусон», типичный «оззи»[119] с ирландской фамилией Шанаги.
— А куда?
— На Антарктический полуостров. Станции «Палмер», «Петрель», «Теньенте-Матьенсо», «Артуро-Прат»… Ну и «Беллинсгаузен».
Марта Вайсс хмуро кивнула.
— Значит, всё правильно, — сказал Сихали. — Далее. Прикрыв северный фланг, мы перейдём в наступление — перебросим людей и технику в Землю Мэри Бэрд, займём станцию «Русскую» и закрепимся на ней. Береговая охрана ТОЗО и Океанский патруль ударят с моря. Третий шаг — штурм «Мак-Мердо»…
Неожиданно Браун ощутил сотрясение — здание штаба сильно вздрогнуло.
— Что ещё такое? — нахмурился Шалыт.
В следующее мгновение плазменный «бурав», слепя оранжевым мерцающим светом, дико воя, снёс крышу и выжег основательную дыру в полу.
— Это налёт! — закричала Вайсс, тыча рукою в небо. — О, боже, сколько их!
Сихали поневоле замер, выглядывая поверх полуобрушенной стены. Из-за гор вылетали боевые флаеры. Их было много — эскадрилья за эскадрильей, волна за волной накатывались они на Леверетт, прижигая стылую землю плазменными взрывами. Выше дископланов шли орбитальные бомбардировщики — их закруглённые треугольники величаво проплывали, сея сверху мезонные роботоснаряды. Сиреневые вспышки пересекали посёлок по диагонали, расшвыривая обломки и обугленные тела.
