— До сегодняшнего дня — нет, — честно сказал я. — Но теперь вот, знаешь, взяли сомнения. Наверное, смог бы написать парочку. Но для этого нужно как минимум отсюда свалить. Единственный выход был — через канализацию, но и его эта трусливая стерва законопатила.
Лин потёрла лоб рукой.
— Ребята, простите за то, как эгоистично это прозвучит, но… у меня вопрос. А как во всё это впишусь я? Я так понимаю, что всё это будет связано с энергетическими системами Места Силы, так?
— Если сумеем победить внешнюю Гниль — ты будешь жить ещё лет двадцать, — сказал я честно. — Если не сумеем —… Ну, сама понимаешь. Вряд ли ты умрёшь от истощения аккумулятора.
Гайто повернул голову и посмотрел на Лин в профиль.
— Двадцать лет, — сказал он. — Чёрт…
Гайто встал и заходил по палате. Мне почему-то казалось, что ему до смерти хочется подойти к окну, устремить взгляд вдаль… Но окна не было. И дали — тоже не было. Не было вообще ничего, кроме тонкой прослойки между тьмой внешней и тьмой внутренней. Называлась эта прослойка — Место Силы.
— Какая херня! — крикнул он вдруг и пнул по столбу, росшему в центре палаты. — Эти выродки творят из ничего всё, что угодно! Неужели они не могут создать тебе новое нормальное сердце?!
— Может, и могут, — сказала Лин. — Но нормальное сердце не запитает Место Силы. И всё тут накроется звездой в кратчайшие сроки. А если сперва одолеть Гниль, то… тогда ведь и Место Силы перестанет существовать, да? Некому будет создавать это сраное сердце, я правильно понимаю?
Она смотрела на меня, и я молча кивнул.
— Да в жопу Место Силы, — проскрежетал Гайто сквозь стиснутые зубы. — Есть же нормальная медицина. Если мы отпинаем по жопе это дерьмо, если сможем вернуться…
— Гайто, давай смотреть на вещи реально, — перебила Лин. — Во-первых, даже с пересаженным нормальным сердцем люди уже не живут до ста лет, насколько я знаю. А во-вторых… — У неё задрожал голос. — Я ведь не человек. Моё тело — это… не моё тело. Что с ним случится, когда не станет Места Силы? Может, я сразу превращусь в прах!
В палате повисла чудовищная, нечеловеческая тишина. У меня было такое чувство, как будто я пытался проглотить кирпич, а он застрял на полпути, ни туда и ни сюда. Готов был поспорить, что так же чувствовали себя остальные.
— Нет, — вдруг сказала Илайя.
Она соскочила со своей койки и вышла на середину палаты, на всеобщее обозрение. На ней не было формы, только обтяжка — местный вариант пижамы — и поэтому она казалась совершенно беззащитной, хрупкой.
В следующие пару минут я даже не дышал. Потому что Илайя разразилась целой речью.
— Место Силы — это машина, — сказала она. — Лин — генератор и аккумулятор, она порождает изначальный импульс и даёт ток. Чёрная Гниль — топливо, которое нужно жечь. Мы — поршни, которые должны постоянно двигаться, чтобы двигатель работал. А я… — Она достала из пустоты планшет. — Я — коробка передач. Вы говорите о том, что станет с машиной, когда исчезнет топливо. Но вы забыли о главном. — Илайя обвела нас взглядом своих причудливых глаз.
— О чём? — спросила Алеф.
— Куда едет машина?
Мы переглянулись.
— Возможно, мы уже приехали, — сказала Илайя. — Возможно, осталось лишь открыть дверь и выйти.
— Выйти — куда? — спросил я.
Илайя посмотрела на меня, как на дебила.
— Из машины, — сказала она.
— Из машины, — повторил Сайко.
— Что это ещё значит? — Гайто едва удерживался, чтобы не закричать.
Илайя набрала воздуху в грудь и закончила выступление:
— Нам не нужны Хранители. Всё, что нам нужно — это мы. Крейз, я смогу создать ловушку, когда придёт время. Для этого нужна лишь энергия. А её распределяю — я.
И она улыбнулась, как ребёнок, показывающий родителям только что нарисованную картинку, ждущий похвалы.
Мы все посмотрели на экран планшета, испещрённый таким количеством настроек, что в глазах рябило.
— Окей, — сказал я. — Так каков путь?
56. Речь
После той своей речи Илайя будто сдулась, вновь перешла на односложные ответы, из которых не без труда, но получилось восстановить следующий смысл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Илайя подтвердила слова Хранителей: после выходки Ликрама уровни действительно оказались переполнены. А когда мы начнём «накачивать энергией» ловушку, защита лифтовой шахты однозначно ослабнет, и вся эта нечисть сможет прорваться в больничный цилиндр. Последствия прорыва будут непредсказуемы.
Туннельные твари — это овеществлённая сила Чёрной Гнили. Чем этой силы больше, тем больше у нас тут проблем, тем больше энергии тратится на сдерживание тварей.
Следовательно, стратегию мы изначально выбрали не совсем правильную. Плюсом к тому, что уже делалось, нужно было ежедневно проводить рейды по всем уровням с целью понижать концентрацию дерьма в туннелях.
Поэтому каждый последующий выход был труднее предыдущего — Гниль копила силы и модернизировала тварей.
— Они придут, — лепетала Илайя, вновь вернувшаяся в своё околоаутичное состояние. — Ворвутся. Надо убить сейчас.
Я чувствовал себя вождём, слушающим шамана. И так же, как вождю, мне нужно было перевести невнятное бормотание на язык чётких и понятных приказов.
— Сегодня нам понадобится каждый! — провозгласил я с галереи нашего яруса, когда утром все жители больничного цилиндра собрались внизу. — Идём десятками. Организуйтесь так, как посчитаете нужным, только без всякой ерунды. Не надо собираться толпами по пятнадцать, не надо героически идти впятером. Десять человек — уровень. Задача предельно проста: пройти как можно дальше, убить как можно больше тварей. И — вернуться живыми. Всем.
Внизу было тихо. Я понятия не имел, чего жду. Воинственного клича? Воздетых кулаков? Подброшенных в воздух обтяжек? Орки как-то более живо реагировали, когда Саруман толкал свою речь.
— Сегодня не было даже батончиков, — услышал я голос Ликрама. — Люди уже ослаблены. А когда они вернутся, им даже нечего будет поесть, если не считать этого жидкого супа. Что дальше?
А вот теперь толпа зазвучала. Я услышал ропот и почувствовал, как меня прошибает холодный пот.
С такой высоты нельзя было разобрать выражение лица, но мне казалось, что я вижу, как Ликрам усмехается. Кривит губы в улыбке.
Как же я проссал этот момент… Как он умудрился стать душой компании?
— Ликрам, — сказал я, выделив его взглядом. — Это тебе нужно сказать спасибо.
— О чём ты? Да, я — негодяй, я избавил нас от бесполезного балласта. Но если бы я этого не сделал — сегодня не было бы даже супа.
— Ты перекормил Гниль, Ликрам.
— Чушь. Мы ежедневно утилизировали по два десятка трупов…
— Вы — охренеть какие молодцы! Но трупы — это только плоть, а живые люди — это ещё и энергия. И теперь, вашими стараниями, Гниль набрала столько сил, что вот-вот прорвётся сюда. А если она проложит дорожку, то отвоевать прежние позиции уже не получится. У нас тут резко изменится жанр. Драться придётся двадцать четыре на семь. Придётся учиться драться во сне. А тем, кто сдохнет, надо будет вставать — и всё равно продолжать драться. Так что с вашего грёбаного позволения, сэр, я попытаюсь избавить нас от полного и окончательно падения в сраное говно.
Ликрам притух.
Его ошеломление я почувствовал так же, как перед этим чувствовал его усмешку.
Он накосячил. Он серьёзно навредил Месту Силы, и Хранители даже не пожелали ему об этом сказать. Вот о чём он думал сейчас.
— А это вообще когда-нибудь закончится?! — услышал я девчачий голос, больше напоминающий визг. В нём звенела истерика. — Почему с каждым днём становится только хуже и хуже?!
Потому что мы по определению упали на дно, когда потеряли базу. И теперь лишь закапываемся глубже, пока нас не раздавило падающим потолком, фигурально выражаясь.
— Хороший вопрос, спасибо, — кивнул я, вспомнив, что именно так полагалось начинать отвечать на вопросы из зала. — Если вам плохо, то мне — в десять раз хуже. Я, если кто не заметил, хожу в рейды каждый день, тогда как многие из вас ещё не выбрались ни разу с тех пор, как очутились здесь. Но я не распускаю сопли, а делаю всё, что от меня зависит. С какого ты уровня?!
