Я улыбнулся, умирая…
— Шестьдесят процентов.
Я лежал на полу, возле одной из панелей, покрытый холодным потом, дрожа и трясясь, как будто в лихорадке.
— Пожалуй, на сегодня хватит, — сказала «моя» Хранительница. — Ты истощаешь себя, Крейз. Это никому не нужно и ни к чему не приведёт.
Усилием воли я вернул себе контроль над телом. Первым делом — отрубил дрожь. Так можно делать. Просто — перестать трястись. И тогда дрожь как будто бы уходит внутрь тебя, саму душу начинает колотить.
Плевать. Пусть мучается. На то она и душа. Может, после смерти, на той стороне — будет легче. А сейчас мне нужно, чтобы руки-ноги слушались.
Я встал. Сделал шаг до стула и сел на него.
— Крейз…
— Мы не закончили, — процедил я сквозь зубы. — Шестьдесят процентов — это даже не минимум.
И всё же я не спешил надевать «шлем ужаса». Сидел, глубоко дыша. Настраивал себя на следующую попытку.
— Основная проблема в том, что ты создаёшь миры для восприятия извне, — неожиданно смягчившимся тоном сказал парень справа. — Ты как будто переводишь со своего внутреннего языка на понятный нам. При переводе… многое теряется.
— Я вообще не понимаю, откуда внутри меня всё это, — буркнул я. — Оно приходит само. Всю дорогу не перевариваю эту фэнтезятину, что может быть тупее?
— Просто так ничто не приходит. Что-то есть внутри тебя, чего нельзя выразить иначе. Или — непросто выразить иначе. Ищи способы, Крейз. Что там, за всеми этими магиями, мечами и развевающимися плащами? Что ты похоронил за ними?
Дыхание постепенно выровнялось. То, что я какое-то время на нём концентрировался, уже послужило хорошим успокоительным.
И меня как будто бы осенило.
— А ну, давайте ещё разок.
Я потянулся к «шлему ужаса».
— Крейз, я не хотела тебе говорить, — сказала «моя» Хранительница, — но то, что ты делаешь, требует затрат энергии. И немаленьких. К счастью, ты неплохо ослабил Чёрную Гниль, так что пока опасного перекоса нет. Но даже в свете принесённой Ликрамом жертвы завтра ваше питание нисколько не улучшится.
— И хорошо, — сказал я. — Не хочу, чтобы этот ублюдок видел положительные плоды своей выходки. По крайней мере, не так быстро.
— Ещё одна попытка потребует новых жертв. Илайя, должно быть, сумеет…
— Вот и хорошо, — перебил я. — Поехали.
Может быть, мне просто хотелось опять довести себя до полного истощения, чтобы спать этой ночью без снов и пробуждений. Такая вот эгоистичная попытка спасти мир.
В этот раз, закрыв глаза, я не провалился в очередное фэнтези.
Лошади, несущиеся без всякого контроля во весь опор, вновь подчинились мне и даже не посмели возражать.
Я оказался на тёмной пустынной улице. Самой обычной, знакомой с детства.
И я был не один. Рядом рыдал от ужаса тот, кого я вынужден был называть Хирургом.
Рыдания стихли в тот миг, когда я посмотрел на него.
Хирург выпрямился и улыбнулся.
— Созрел поговорить, Крейз?
51. Осколок
Я нахмурился, глядя на Хирурга. А тот вдруг расхохотался.
— Ты что — настоящий? — спросил я. — Ты — здесь? Реально?
— Ну да, — развёл он руками.
— В Месте Силы?!
Хирург помрачнел:
— Крейз, тебе не идёт тупить. Мы — не в Месте Силы. Мы в созданном тобой мире. Или, если выражаться более формально — в Осколке.
— Осколке? — пробормотал я.
— Осколок — это не мир, не автономно действующая система, а фрагмент, который гипотетически можно в такой мир вписать. Здесь буквально пара кварталов, и только. В Место Силы мне хода нет, ты надёжно его защитил от меня и Нилли.
— Кто такая Нилли?
Я смутно понимал, что задаю не те вопросы, которые нужно задавать. Но, как всегда, в нужный момент нужные вопросы из головы вылетели.
— Вспомнишь, когда будет необходимо, — отмахнулся Хирург. — Важно другое. Для чего ты здесь, зачем создал Осколок?
— Я пытаюсь сделать ловушку для Чёрной Гнили, — пожал я плечами.
— Лову… — Хирург сперва нахмурился, а потом его лицо расслабилось. — А-а-а… Понял. Материализация, перевод в физическую плоскость. Так, допустим. А дальше? Когда ты уничтожишь тот клочок, что заточён в Месте Силы, защита ослабнет, и от Гнили снаружи вы защититься не сможете.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А дальше я хочу разобраться с Гнилью снаружи примерно таким же способом, — твёрдо сказал я.
Мне бы внутри, в глубине души такой уверенности, какую я демонстрирую внешне…
Хирург разочарованно прищёлкнул языком:
— Плохая идея, Крейз. Видишь ли, даже этот осколок — плохая идея.
— Почему же?
— Ну, так, навскидку… Видишь ли, ты можешь погибнуть! — Он развёл руками.
— Я тут каждый день рискую погибнуть.
— Ой, да брось. За всё то время, что ты путешествуешь по этой шизофрении — у тебя хоть царапинка была?
— До недавних пор — нет. Но недавно на меня выкатился гигантский ёжик и пронзил меня вот такенной иглой. — Я показал руками. — А потом — чуть не угробил ещё один переросток, гибрид крикуна и ёжика. К слову, может, ты мне объяснишь, почему твоя Гниль начала менять юнитов?
Хирург помрачнел ещё больше.
— Дерьмо, — сказал он. — Большое-большое дерьмо. Ты меня обманул, Крейз.
— Серьёзно?
— Н-да… Видишь ли, ты взялфрагмент моей работы, но использовал его не совсем так, как обещал. Именно поэтому сейчас Гниль пытается тебя уничтожить…
Он бормотал, как полоумный старик, я уже не понимал его слов, но переспросить не решался. Судя по тому, как стремительно двигались зрачки Хирурга, он о чём-то размышлял и очень быстро.
Вдруг этот процесс оборвался. Хирург вскинул голову, сказал чётко и уверенно:
— Тебе нельзя драться с Гнилью здесь, Крейз. Ни здесь, ни где-либо ещё. Забудь про этот осколок. Всё, что тебе нужно сделать — расконсервировать Место Силы. Выйди наружу.
— Ничего тупее придумать не сумел? — усмехнулся я. — Выйти на верную смерть, вообще без малейшего шанса?
— Как раз-таки там у тебя и будет шанс. Примерно один из ста. Битва на этом огрызке не даст и того.
Я мотнул головой.
Хватит.
Я не лодка в штормовом море, чтобы плыть туда, куда подует очередной порыв ветра. Если бы Хирург мог объяснить хоть что-нибудь, я бы ещё задумался над его словами. Но объяснений я, как всегда, не получил.
Ни от кого, никаких. Кто бы что ни говорил, парадоксальным образом всё запутывается ещё больше.
Отсекаем лишнее. Проблема: Чёрная Гниль. Мы с Хранителями нашли способ с нею бороться. А тут вылезает этот и говорит, что всё неправильно.
Ну, я тоже много что могу сказать.
— Уходи, — мотнул я головой. — Разговор окончен.
— Крейз, послушай…
— Я достаточно выслушал! — рявкнул я на него. — «Крейз, ты тупой, Крейз, ты не понимаешь, Крейз, ты не помнишь!» — достало! Есть что сказать по делу — надо было говорить сразу, а не играть в старушку-прорицательницу. Теперь я принял решение и назад не сдам. И вот ещё что, Хирург: умирать я не собираюсь. А теперь уходи, или тебе помогут уйти.
— Я…
Договорить он не успел. Вздрогнул, судорожно вдохнул. Глаза его остекленели.
Хирург упал на асфальт, и я уставился на нож с окровавленным лезвием.
Нож держал в руке Кет.
— Тебе конец, сопляк. Тебе — конец.
52. Шаг назад
— Семьдесят пять процентов!
На этот раз я, услышав голос Хранителя, не вывалился из созданной мною реальности. Голос как будто звучал у меня в голове, Кет на него не среагировал.
Я пятился от него, а он медленно шёл навстречу, улыбаясь и поигрывая ножом.
Я облизнул пересохшие губы. Подумал о топоре — и в руке появился топор.
Кет остановился. Прищурился.
— Ты чё это… на меня, что ли?! — рявкнул он. — Ну-ка положил! Положил, я сказал!
Топор придал мне уверенности. Я крепче сжал рукоятку, и лезвие засветилось фиолетовым.
— Шестьдесят процентов.
