публика приняла «Лолиту». В начале Хабер описала устроенный издательством Putnam прием в честь «Лолиты», на котором Набокова встретило «грозное войско из тысячи любительниц литературы». Наскоро перечислив хвалебные и критические отзывы о романе, Хабер с плохо скрываемой раздражительностью обрушилась на Розмари Риджуэлл, танцовщицу ночного клуба, которая, собственно, и подсунула Минтону роман Набокова.
Хабер назвала Риджуэлл «престарелой (27 лет) нимфеткой… высоченной (5 футов 8 дюймов[297]) субреткой-профурсеткой из ночного клуба Latin Quarter, с золотой подвеской в виде соломинок для коктейля и жизнерадостной улыбкой. В самом деле, отчего бы ей не радоваться». Риджуэлл удостоилась внимания Хабер из-за того, что рассказала Минтону о «Лолите» после того, как прочла отрывки романа в Anchor Review. Но истинная причина ярости Хабер заключалась в том, что Минтон одновременно крутил роман с обеими. Неудивительно, что Хабер решила облить соперницу литературным эквивалентом соляной кислоты.
Все эти подробности Вера Набокова узнала за ужином в Café Chambor; она сидела рядом с Полли, женой Минтона, и та («красивая девушка, очень несчастная») принялась изливать душу Вере, хотя и видела ее впервые. «Испуганная, растерянная» Полли видела в «Лолите» причину своей боли и проблем в браке с Уолтером. По утверждению Полли, раньше супруги жили счастливо, но после выхода романа ее муж «завел множество новых знакомств и сбился с пути».
Полли призналась Вере, что об интрижке мужа с Риджуэлл узнала из «ужасной» статьи в Time. Веру, видимо, признание Полли привело в волнение, поскольку она записала в дневнике: «Бедняжка Полли, девушка из маленького городка, жаждавшая бесчисленных „культурных“ даров в коробочках с аккуратным розовым бантиком!» Вера не была знакома с Розмари, но под впечатлением от рассказа Полли и статьи в Time окрестила ее «омерзительной, вульгарной, хоть и броской молодой самкой».
Но вечер на этом не закончился: самое странное ждало Веру впереди. Виктор Шаллер с супругой откланялись и отбыли, но приехал Дмитрий на новеньком спортивном автомобиле, MG 1957 года. Полли пришла в восторг, попросила ее прокатить, и они с Дмитрием уехали. Владимир и Вера отправились на такси в гостиницу в сопровождении Минтона, который всю дорогу – не стесняясь водителя, а может, и не замечая его, – рассказывал о романе с Риджуэлл и Хабер.
«Вот из-за этих двух потаскушек, – писала Вера, – М[интон] разрушил свой брак». Минтон, впрочем, клялся, что порвал с обеими пассиями и «загладил вину перед Полли», а Розмари выставил «в весьма неблаговидном свете, юной кокоткой, едва ли не „девушкой по вызову“, которая старалась выманить у Уолтера побольше денег и несла чушь о „Лолите“».
Наконец все трое прибыли в гостиницу, а Полли и Дмитрия все не было. Набоковы и Минтон «ждали целую вечность», написала Вера (но потом зачеркнула эту фразу). Когда же те наконец появились, Дмитрий, «смущенно улыбаясь», сообщил родителям, что они поехали прямо к нему домой и Полли захотелось увидеть его квартиру. На следующий день «Минтон сказал В.: „Я слышал, Дмитрий вчера неплохо развлек Полли“». Вера не знала, как понимать его слова. «Неужели такое поведение нынче в Америке в порядке вещей? Как будто в плохом романе какого-нибудь О’Хары или Козенса».
Разыгравшаяся тем вечером черная комедия действительно напоминала какой-нибудь роман О’Хары или «Одержимых любовью» Джеймса Гулда Козенса, которые годом ранее стали бестселлером. Происшествие, свидетельницей которого стала Вера Набокова и которое настолько вывело ее из душевного равновесия, что она описала его в дневнике, стало предвестником всех искажений восприятия, через которые пришлось пройти «Лолите» в американской культуре, и непонимания смысла, вложенного Набоковым в роман. И если ближний круг Набоковых вел себя настолько странно, то как же разрушительно «Лолита» действовала на остальных?
«Лолита» пользовалась бесспорным успехом. Чем активнее раскупали книгу, тем больше людей высказывали мнение о романе, даже если не читали его. Ведущие вечерних юмористических шоу отпускали двусмысленные шуточки[298] (Граучо Маркс: «Я пока „Лолиту“ отложил, прочитаю через шесть лет, когда ей будет восемнадцать»; Милтон Берл: «Во-первых, я хочу поздравить „Лолиту“: ей исполнилось 13 лет») – еще одно доказательство того, что слава «Лолиты» вышла далеко за пределы литературных кругов.
Набокову это внимание нравилось. Он раздавал интервью журналистам, выступал в ток-шоу по обе стороны Атлантики. В июльском номере журнала Playboy за 1959 год опубликовали комикс по мотивам «Лолиты», который настолько позабавил Набокова, что он даже рассказал о нем своему американскому издателю, а Вера записала в дневнике, что им с Владимиром очень понравились юмористические телепередачи на эту тему.
«Лолитой» заинтересовались модные журналы и деятели кино, причем результаты их интереса порой оказывались настолько эксцентричными, что не выдерживали никакой критики. Как правило, у них получались намеренные пародии, которые словно подмигивали читателю: с фотографий смотрели подчеркнуто сексуальные блондинки в образе малолетних девочек. Самое вульгарное истолкование книги Набокова, столь же забавное, сколь и возмутительное, появилось в фильме «Займемся любовью», где Мэрилин Монро заявляет: «Меня зовут… Лолита. И мне нельзя… играть… с мальчиками!» – после чего поет «My Heart Belongs to Daddy» («Мое сердце принадлежит папочке») Коула Портера.
Другой пикантный случай затронул Набоковых лично[299]. Их сын Дмитрий переехал в Милан, чтобы стать оперным певцом. И ему порой поступали странные предложения – разумеется, чтобы добраться до его знаменитого отца. Так, один итальянский журнальчик уговорил его быть судьей конкурса красоты, победительнице которого предполагалось устроить фотосессию в образе Лолиты, причем съемки должны были проходить дома у Дмитрия. Вспоминая о своей юношеской глупости, Дмитрий писал, что на целых два дня его квартиру заполонили «решительно достигшие половой зрелости нимфетки, зачастую сопровождаемые провинциальными мамашами».
О конкурсе писали в газетах; репортажи эти попались на глаза Набокову, и он так рассердился, что послал сыну телеграмму с требованием прекратить этот конкурс. «Это реклама в очень дурном вкусе, – писал Набоков Дмитрию 7 октября 1960 года. – Она лишь повредит тебе в глазах серьезных любителей музыки. Мне она уже навредила: из-за нее я не могу приехать в Италию, поскольку в меня тут же вцепятся репортеры». Набокова особенно огорчило, что «эта нездоровая шумиха» бросит тень на карьеру сына. Дмитрий усвоил урок. С этого момента он отстаивал, а не портил репутацию «Лолиты». Впрочем, конкурс красоты послужил лишним доказательством того, что роман воспринимали не как трагедию, а как фарс.
К этому времени Набоков дописал черновик сценария для экранизации «Лолиты» Стэнли Кубрика. Набоков сперва отказывался браться за сценарий: «По натуре своей я не драматург, даже не сценарист-любитель»[300], но во время затянувшегося европейского отпуска, пришедшегося на конец 1959-го – начало 1960-го, в конце концов согласился. 28
