Греку сегодня удалось заставить Короля принять решение против воли, повинуясь силе обстоятельств. И только что еще два человека погибли из-за того, что Король принял решение искать ночью машину.
Глупость, конечно, он должен был найти этот «форд», это было нужно для того, чтобы доказать свою невиновность. Должен был найти. Он был несвободен в своем решении, он шел, подчиняясь обстоятельствам. Как и тогда, когда согласился на смерть свидетельницы и ее дочери.
Кто-то неизвестный перебил людей в кафе. Само по себе это уже было странным. Кто и зачем? Кому могло быть нужно защитить его таким образом. Если его хотели уничтожить, то для этого было достаточно не мешать Лазарю и Мастеру. Если кто-то решил помочь ему, то для этого было достаточно только предупредить.
Тот, кто отдал приказ на уничтожение Лазаря и Мастера, одновременно спасал Короля и подставлял, и Король не мог представить себе логику этого неизвестного. Но даже если отбросить все остальное, даже если попытаться забыть всех, кто пострадал уже после стрельбы в кафе, то совершенно не понятно, зачем было убивать этого Кинутого и еще двух человек.
Это вообще никак нельзя было объяснить. Вообще. Если кто-то уцелел из группы Лазаря, то почему он ждал до ночи, чтобы убить хозяина дома. Свидетели? Ерунда. Кроме того, вообще сомнительно, что кто-то из бойцов Лазаря уцелел. Пусть это было только на уровне предчувствий, но Король мог спорить на что угодно, что его звонок Калачу был для этой сволочи неожиданностью.
Дверь кабинета открылась, и вошли Качур и Селезнев. Король, не здороваясь, указал рукой на кресла, а сам вернулся за стол.
Усаживаясь в кресло, Качур окинул взглядом кабинет, и в глаза ему бросилась полупустая бутылка коньяка и бокал на столе перед Королем. Качур удивился и перевел взгляд на Селезнева. Селезнев посуду не рассматривал, он смотрел на Короля, и ему не нравился лихорадочный румянец и распущенный узел галстука мэра.
– Что случилось? – спросил Селезнев.
– Здравствуйте, – сказал Качур, – тебя что, не предупредили?
– Я не о том. Что стрельба была – это я уже слышал. Грек, там твоего, кажись, замочили?
– И Гопу, мастерового, – спокойно сказал Грек.
– И Васю Кинутого, – добавил Качур.
– Вот-вот, – удовлетворенно сказал Селезнев, – это все знают, а что еще случилось? Вы ведь не поэтому сорвали всех с мест.
– Ты что – спал? – сделал удивленное лицо Качур.
– Уснешь здесь, как же. Чуть мозгами не двинулся. Что будет дальше, да что нужно делать?
– И что придумал? – скептически спросил Качур. Его раздражала, как всегда, туповатость Селезнева. И в который раз он удивился тому, что, не смотря на эту свою туповатость в элементарных вещах, Селезнев все равно умудряется принимать правильные решения в самых сложных ситуациях. Бог дураков любит.
– А чего тут придумывать – мочить надо!
– Кого? – неожиданно спросил Король.
– А всех, чем больше – тем лучше.
– А если они нас? – уточнил Качур.
– А нас за что? – засмеялся вдруг Селезнев – анекдот вспомнил.
– Чтоб не разевали пасть на то, что откусить не сможем, – мрачно сказал Качур.
– В этом что-то есть, – сказал, немного подумав, Грек.
– Где? В том, чтобы всех замочить?
– Ну, всех, не всех, а некоторых стоит. Нужно только подумать и вспомнить, есть ли у них, – Грек небрежно махнул рукой куда-то в сторону, – терки между собой.
– Даже если есть – они все равно потом потребуют с нас, – покачал головой Качур, – иначе беспредел начнется, все друг друга мочить начнут. Должен быть порядок.
– Перебить, падл, вот и порядок будет, – решительно сказал Селезнев и поймал на себе насмешливый взгляд Качура. Твою мать, опять погорячился, Король не любит, когда в разговоре с ним выражаются. Селезнев поперхнулся и замолчал.
– Давайте по порядку, – сказал Король, – что там произошло, у этого… Кинутого?
Селезнев посмотрел на Качура, он знал, что Качур уже успел получить подробную информацию от ментов. Тот кашлянул и подвинул к себе графин с водой:
– Понять трудно. Вначале пристрелили хозяина дома, потом Серого и Гопу. Ну, этих, похоже, случайно, не вовремя пришли. В сарае во дворе нашли «форд» со стволами в багажнике. Всех троих убили выстрелами в голову. Только Серый попытался защищаться и стал стрелять. Его вначале подранили, а потом добили двумя пулями в голову. Свидетелей нет. Только в киоске неподалеку была баба. У нее Гопа и Серый покупали сигареты и брали пиво. Она ничего не видела, только слышала стрельбу, и одна пуля ей разбила стекло и бутылки в киоске. Баба в истерике и ничего толком сказать на может.
– Еще одна баба в истерике? – ехидно спросил Селезнев. Он решил напомнить о проколе Грека, на всякий случай, чтобы тот не особенно нос задирал. Селезнев почувствовал, что Король почему-то недоволен тем, как Грек разобрался со свидетельницей и решил немного побередить раны.
Понял это и Король. Он всегда знал, что его приближенные ведут, как и положено придворным, политическую борьбу, он даже иногда эту борьбу поощрял. Но не сейчас.
– Кстати, о свидетельнице. Что там?
– А там все в порядке. Машина слетела с обрыва чисто, без взрыва. До утра вряд ли кто ее заметит.
– Приятели водителя не хватятся?
– Они сейчас в кабаке, за ними приглядывает один из моих. Если что – звякнет. К утру они дозреют, и мы их поведем в больницу к убийце и там аккуратно оставим, при попытке к бегству.
– Охрана? – деловито осведомился Качур.
– Два мента, придется их убрать. Если получится – без крови. Если нет…
– Значит, до утра у нас есть время, чтобы решить где встречаться с Калачом, – подвел черту Король.
Суета
На любом курорте есть категория отдыхающих, живущая не повинуясь общему распорядку. Всегда найдется компания, предпочитающая развлекаться своим собственным способом. Обычно это группа молодняка в замызганной одежде, умудряющаяся выглядеть немытой даже на пляже. Интересы их, чаще всего, находятся в диапазоне от потрахаться до покурить травки, днем они спят, а к ночи приступают к активной жизни.
Еда обычно состоит из местного самого дешевого вина и жареных на костре мидий, выловленных в море собственноручно.
Эту категорию отдыхающих не любят ни курортники, ни местные жители, и поэтому они стараются располагаться подальше от людей и милиции.
Когда «восьмерка» вылетела с трассы и, прокатившись по откосу, остановилась у моря, три парня и две девчонки как раз ужинали сидя возле палатки, не разжигая костра, чтобы не привлечь ни чьего внимания. По кругу была пущена уже четвертая бутылка сухого вина, и мысли приобрели причудливую легкость, когда раздался грохот, скрежет и звон рассыпающегося стекла.
– Кто-то как бы долбанулся, – оглянувшись, задумчиво сказал тот из парней, который считался старшим и поэтому имел право трахать обеих девчонок вне очереди.
– Сейчас как рванет! – восхищенно сказал младший из ребят.
– Или не рванет, – меланхолически заметил третий.
– Ну, долбанулся и долбанулся, – сказала одна из девушек.
– Так прямо возле нас упала машина, – с трудом сказала вторая.
– Может, глянем, как бы, – предложил младший.
– Хочешь кому-нибудь жизнь спасти? – осведомился старший, продолжая лениво тискать сидящую рядом подругу.
– А все равно делать нечего.
– Ну, сходи, возьми фонарик только.
Младший не торопясь встал, нашарил в палатке фонарик, попробовал горит или нет, а потом двинулся к замершим обломкам.
За ним двинулись и остальные.
Луч фонарика прыгал по камням, по смятому кузову, потом остановился на женском теле, прижатом машиной к камням.
– У нее здорово должны болеть ноги, – сказал младший, рассматривая окровавленное тело.
– И голова, – сказала одна из девушек.
– А у водилы как бы всю грудную клетку помяло, – приглядевшись, сказал младший.
– Сам виноват, не умеешь – не садись за баранку.
– Точно. Тут живых нет?
– Хочешь заглянуть во внутрь? Пульс послушать?
– Ломает…
Компания вернулась к палатке и села на свои места.
– Ну и что будем делать?
– Давайте пойдем купаться, – предложила девушка.
– С машиной что будем делать?
– Пусть лежит, может, кто утром заметит.
Опустела последняя бутылка вина. Младший сидел на корточках, подпрыгивая на месте и постоянно оглядываясь на разбитую машину.
– Давайте, я как бы поднимусь на дорогу и кого-нибудь тормозну, пусть свистков вызовут.
