После просто пришло смирение и, наконец-то, умение жить той жизнью, которая есть.
И вот в эту ее жизнь вернулся Калиненко. И Лиза поняла, что сумела простить и отпустить. Принять его таким, каков он. Признала и свою вину, свои ошибки. Получила то, что и не представляла уже, не мечтала, живя без планов, не заглядывая в будущее: уважение и признание, принятие тем, кого сама так безумно любила.
А сейчас… Ребенок. Ее. И Димы.
Предел мечтаний?
Тогда почему она ничего не ощущает, черт возьми?! И даже поверить этому не может? Не представляет как это Диме сказать? Да и что может в ответ услышать?
Или, как раз на последний вопрос она знает ответ?
ГЛАВА 19
Она так и не нашла возможности поговорить с Димой в этот вечер. Или не искала даже. А может, все еще сама не поверила в эту новость, вот и молчала. Да и некогда особо им было разговаривать. Сначала Дима отходил от наркоза и к ним постоянно заходили медсестры и врачи, контролируя то его, то ее состояние. Потом, не успело и двух часов после операции пройти, как в палату ворвался Калетник. О чем губернатор говорил с Калиненко, Лиза не знала: после вежливых расспросов о самочувствии и высказанных сожалений о произошедшем, ей выразительно дали понять, что в коридоре сейчас интересней.
А так как Лиза и так была слишком рассеянной, погруженной в во внутренние мысли, что заметил даже Дима, хоть едва пришел в себя, не спорила. Вышла из палаты, оставив их дела им самим. Ей сейчас своих сомнений с избытком хватало.
В коридоре находилась охрана и Виталий. Но Лиза их всех почти не заметила. Только поблагодарила Казака за ужин, который он принес ей из буфета. Стала у окна с тарелкой и пыталась в своем отражении найти хоть какое-то подтверждение тому, что узнала . Глупо, конечно. Но у нее так болела голова, даже после лекарств, которые врачи разрешили выпить, что ничего умнее в разум не приходило.
Задумалась о том, что сейчас обсуждали Калетник с Калиненко? Ведь и дураку ясно: то, что произошло, планировалось не доброжелателями Димы, а его врагами. И врагами губернатора, соответственно, потому как Калетник неоднократно заявлял о поддержке Дмитрия. Вспомнила о том, что и в стране в последнее время все не так и спокойно было, на что она не сильно обращала внимание из-за нехватки времени. И это, наверняка, имело отношение к переделу власти в глобальном смысле. От чего Лизе еще страшнее вдруг стало: она уже однажды видела, что в такие времена, что угодно может случиться. И безопасность никто и никому не гарантирует. А тут беременность. Время и события на изломе. И такая новость, которую Лиза вряд ли спокойно сообщила бы Диме и в более мирных обстоятельствах. Как же все… непросто, не ко времени. Но ей ли перебирать шансами?
Кусок не лез в горло. Чай, и тот, Лиза едва выпила. Даже подташнивать стало от страха. Или от сотрясения. Или от беременности? Хотя, до удара головой ее вроде не тошнило. В общем, ничего простого или легкого Лизе в обозримом будущем не виделось.
Губернатор ушел минут через сорок: врачи настоятельно «попросили» дать возможность пациенту прийти в себя. Лиза вернулась в палату, но Дима уже отключился, явно измотанный беседой. Она налила воды ему в стакан, поставила так близко, чтобы без всякого напряжения можно было достать, и сама устало устроилась на диване.
Но уже через пятнадцать минуту к ним влетел врач, и стал настаивать на том, чтобы и Лизу перевести в отдельную палату с полным наблюдение. Лиза с отчаянием смотрела на него, очень надеясь, что доктор по глазам поймет призыв и не раскроет ее тайны. Но, собственно, ему и не дали шанса. Дима, действительно, измотанный и операцией, и разговором с губернатором, с трудом открыл глаза и, не особо вслушиваясь в слова доктора, уточнил:
- Мою жену обследовали?
- Разумеется, - охотно кивнул врач. – И потому…
- Ей оказали всю необходимую помощь? – не слушая мыслей врача, прервал Калиненко, начиная раздражаться. Лиза, которой особо не давали и слова вставить, явно услышала эту эмоцию в вопросе мужа.
И доктор тоже.
- Конечно! – уже и сам раздраженно ответил врач. – И оказываем сейчас, учитывая ее состояние…
Лиза замерла. Но Дима действительно сильно устал.
- Ты идиот? Мы похожи на пострадавших в аварии или отравившихся на банкете? – снова не дослушав, прервал он врача. – Мою жену пытались выкрасть. У меня врагов хватает. И ты реально думаешь, что я ее выпущу из поля видимости или разбазарю силы охраны? Вы не можете ее здесь адекватно лечить?
- Можем, - кажется, врач все же увидел ее молящий взгляд. Хоть отвечал и без особой радости.
Да и тон Калиненко его точно задел. Как и пренебрежение.
- Свободен, - не обратив на это внимания, распорядился Калиненко. И устало закрыл глаза.
Черты его лица тут же осунулись, проступило утомление. И Лиза прикусила губу, разрываясь между желанием хоть как-то помочь ему, облегчить состояние и в тоже время, желая извиниться перед явно несправедливо задетым врачом. А так как понятия не имела, что сейчас может сделать для Димы, да и так, вроде бы, готовая на все ради мужа, Лиза подхватилась с дивана.
- Николай Сергеевич! – тихо окликнула она уже уходившего доктора. – Подождите.
Лиза подошла к двери, которую Николай Сергеевич уже открыл, намереваясь вместе с ним выйти и попробовать извиниться и как-то смягчить ситуацию, но и не желая беспокоить Диму.
- Вам нельзя сейчас так вскакивать, - так же тихо отозвался врач. Недовольно. Но все же остановился, ожидая ее.
- Лиза! Назад легла.
Дима не открыл глаза. И даже голос не особо повысил. Но его тон буквально заставил ее замереть.
- Доктор не обиделся, - ясно дав понять, что буквально читает все ее порывы, не открывая глаза, хмыкнул муж. – Он все понимает. И ему все компенсируют. А ты выйдешь из поля моего зрения только в сопровождении Казака или Гены. Обоих сейчас нет. Ляг и отдыхай. Доктор тебе тоже самое сказал.
- Извините, пожалуйста, - одними губами произнесла Лиза врачу.
Спорить с Димой она не собиралась. Ситуация оправдывала его, как ни крути. Врач только раздраженно отмахнулся и кивнул ей на диван, видимо, так же считая, что Лизе лучше лечь. И вышел.
- Ты не обязана быть со всеми любезной. На голову сядут, - заметил Дима, пытаясь устроиться удобней. Но это было не так и легко, учитывая его рану. Тяжело выдохнул.
- Тебе это точно не грозит, - огрызнулась Лиза, честно говоря, недовольная и смущенная всей ситуацией. И легла, отвернувшись к спинке дивана.
- Отдыхай, - гораздо веселее хмыкнул Дима, почувствовав ее настроение. Даже глаза приоткрыл, наблюдая за тем, как она вертится.
Однако, видимо, врач не все был готов спустить даже Калиненко. Или так и следовало контролировать состояние в их случае, но к ним чуть ли не каждые полчаса заходил кто-то из медперсонала, проверять самочувствие. В общем, сказать, что кто-то отдохнул, было бы сильным преувеличением. Потому ли у нее с утра стоял нервный комок в горле и дрожали руки? Или же от понимания, что сообщить Диме о беременности необходимо. И как можно скорее. Лиза не сомневалась, что если он узнает об этом от врачей, все еще больше осложниться.
Но понимание не облегчало саму ситуацию. И напряжение внутри Лизы нарастало, подпитываясь усталостью, усиливаясь головной болью. Так, что в конце концов, это заметил и Дима.
Утро выдалось туманным. Почти настолько же, как тогда, когда она встретила его под колонией. И это не казалось Лизе хорошей приметой, честное слово. Наверное потому, что она просто не знала, чего ждать. И сама атмосфера в палате была такой же тягучей и серой, как и утро за окном.
- Тебе плохо? Может эти врачи чего-то все же недосмотрели? – спросил вдруг Калиненко, заставив Лизу вздрогнуть всем телом.
Из чашки, которую она ему протягивала, пролилось несколько капель чая. Дима же проследил, как они упали на простынь, и вновь перевел на Лизу задумчивый, сосредоточенный и внимательный взгляд. Чуть махнул головой, отказываясь от чая. Но Лиза зачем-то вцепилась в эту чашку и никак не могла поставить, пока он изучал ее. Калиненко же казался обеспокоенным и недовольным ее состоянием.
- Сейчас вызову этого доктора, - заявил Дима, потянувшись к кнопке у кровати. – Они точно паршиво тебя лечат. Меня подстрелили, а я и чувствую себя, похоже, и выгляжу лучше чем…
- Я беременна, - перебив его, выдохнула Лиза, и сама не зная, как вдруг решилась.
Уставилась в чай, который так и держала. Схватилась за эту чашку двумя руками. И с трудом сглотнула нервный комок. На Диму не смотрела. Не хватило решимости. Он же, кажется, замер, так и не успев нажать на вызов врача.
- Еще раз.
Это было распоряжение, которому нельзя не подчиниться. И голос Димы зазвучал иначе: стал отстраненным, собранным. Без эмоций.
Лизе пришлось еще раз сглотнуть.
- Я беременна, - голос упал до шёпота.
Калиненко молчал несколько секунд. Лиза не выдержала, подняла голову, пытаясь понять его мысли и реакцию. Но лицо мужа стало таким же нечитаемым, как и тон голоса.
