Губы Орлова шевельнулись, чтобы произнести слово «Три!», Игорь понял, что паузы не будет, что выстрел грянет сразу, что Константин уже настроился на убийство…
— Там! В изоляторе! — быстро выкрикнул он. — Под койкой!
«Только не стреляй, ведь надо же проверить, ведь я мог и соврать… Ну опусти же пистолет, и забирай свою ненаглядную камеру, посмотри, как я раздавлен, как дрожат у меня губы, — какого подвоха можно ждать от такого слизняка?» — мысленно твердил Игорь, почему-то уверенный, что его заклинание подействует, что именно так Орлов и поступит. Твердил — и осторожно, бочком, приближался к диатермокоагулятору. Штучка компактная, но массивная, и, как убедился сегодня Игорь, ничем, кроме ножек-присосок, не крепится к подставке.
Константин не выстрелил. Но и не полез под койку. Дернул стволом в сторону изолятора:
— Доставай!
Игорь двинулся туда медленно-медленно. Отсрочка получена, но как ее использовать — непонятно. Про койку он сболтнул сгоряча, первое, что пришло в голову. Хотя, не исключено, камера там — не так много мест в крохотном изоляторе, где можно ее спрятать.
Он вплыл внутрь, лихорадочно пытаясь просчитать хоть какой-то план действий. Запереться — ничего иного в голову не приходило. Но Орлов тоже понимал, в чем единственный шанс Игоря, — и держался настороже. Двигался сзади, сохраняя дистанцию, а потом завис у входа в изолятор, опершись о люк, открывался тот наружу…
Сверток действительно парил там, над самым полом, возле решетчатого отверстия пылесборника. Игорь дотянулся до него кончиками пальцев, потянул к себе — чувствуя, что тянет собственную смерть.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал Константин, — а то: что за камера, какая камера…
«Сейчас выстрелит, — понял Игорь, — резонов медлить у него нет». И все-таки он выдвигался из-под койки с микроскопической надеждой: вдруг пронесет? Вдруг у Орлова есть еще какие-то планы в отношении Игоря?
Раздался звук, значения которого он не понял, да и не вдумывался… А затем грохнул выстрел.
Подмосковье, элитный пригородный коттедж, 17 июня 2028 года
Человек, чье имя было написано неровными буквами на смятом пакете из-под рыбьего корма, проснулся поздно, он всегда просыпался так, — когда у многих встающих по будильнику граждан рабочий день уже близился к концу.
Проснулся, и потянулся сладко-сладко, и повалялся несколько минут в блаженной истоме, окончательно переходя из мира грёз в суровую реальность. Впрочем, его личная, персональная реальность была не такая уж и суровая — человек любил и умел жить в комфорте.
Потом он вспомнил, что день сегодня непростой, особый, — и резко сел на кровати. Да уж, всем дням день, давненько не взрывались такие бомбы в виртуальном медийном пространстве…
Человек с сожалением посмотрел на существо, делившее с ним роскошное, прямо-таки королевское ложе. Существо свернулось калачиком, разметав по подушке шелковистые локоны и выставив из-под одеяла соблазнительную упругую попку. Человек вздохнул, утреннего продолжения ночных игр не получится, времени слишком мало (естественно, ночь и утро в его разумении несколько отличались от общепринятых).
Ладно, малыш, поспи, заслужил… Умненький мальчик, хорошо понимает, что только на амбразуру бросаются грудью, но если хочешь стать ТВ-звездой, вперед стоит выставлять другую часть тела. Спи, звездёныш…
Человек поднялся, накинул халат, босиком пошлепал в ванную, пол с электроподогревом щекотал ступни приятным теплом.
Звали человека Георгием Ниязовичем Измайловым, но иногда он не чинясь — лишь для высших и равных — откликался и на Жоржа. А в еще более узком, интимном кругу был известен как Жожо.
Свет в ванной зажегся автоматически, и сама собой включалась музыка — заунывная вариация на тему эллингтоновского «Каравана», отчего-то именно под нее Жоржик любил подолгу разглядывать в зеркале свое лицо, прежде чем приступить к «утренним» процедурам…
Сегодня процесс не затянулся. Сегодня Жоржик увидел в зеркале то, что никак не должен был увидеть. Нет, не вулканический прыщ, внезапно выскочивший на лбу, — фигуру в камуфляже и капюшоне с прорезями, стоявшую в дверях ванной.
Камуфляжник — громадного роста, широченный в плечах — чуть склонил голову набок, и, казалось, наслаждался ретро-музыкой. Затем шагнул вперед, и за спиной его обнаружились еще двое, одетых схожим образом.
Жоржик не испугался. Когда в жизни достигаешь такого уровня, как он, опасаться приходится многих вещей, но незнакомцы в мимикрирующей униформе в их число не входят. Прошли времена Большой Зачистки, и маски-шоу ныне не в моде.
Он открыл рот, чтобы сказать всё, что думает о незваных гостях, врывающихся в дом лишь на том основании, что он вернулся вчера с работы сильно уставший (на самом-то деле — изрядно подшофе), и не смог с трех попыток угодить «шевроле-принцем» в ворота подземного гаража, и оставил его на улице, ну, может быть, слегка перекрыв проезжую часть, не повод же…
Ничего сказать Жорж не успел. Из раскрывшегося рта вырвался лишь сдавленный, шипящий звук, а лучший шоумен года по версии «Глобал-ТВ» и член совета директоров КРТ согнулся пополам, вцепившись двумя руками в промежность. Упасть ему не дали, придержали за плечи.
— Сейчас расскажешь о своей работе на Ти-Ви-Кей, — рокотал где-то над ним густой бас, спокойный, даже равнодушный. — С подробностями, с датами, цифрами, фамилиями. Будешь молчать или врать — отрежу яйца и скормлю. Без шуток, не ты первый.
Жоржик помотал головой, давая понять, что на такие понты его не взять, что без адвоката он и слова не вымолвит.
Сейчас он уверился, что эти громилы — «эсэсовцы», люди Моргулиса, что-то пошло не так и проклятый выскочка сорвался с цепи, либо кто-то из его подчиненных решил выслужиться, действуя через голову шефа… Всё плохо, но самого страшного опасаться не стоит, и Моргулис, и его гориллы в системе , и понимают правила игры…
Он почувствовал, как его разворачивают, как задирают голову вверх, ухватив за волосы. Потом увидел быстро приближающийся край раковины — розовенький, гламурненький.
Хрясь! — слишком больно не было, по крайней мере на фоне той страшной боли, что продолжала терзать мошонку. Сводила с ума не боль, а дикая кошмарность ситуации: Жоржик смотрел на красные пятна, запятнавшие розовый фаянс, на белеющие меж них осколочки, — и не мог поверить, что это его кровь. И его зубы.
Внеземелье, ДОС «Немезида-17», 16 июня 2028 года
Выстрел прозвучал на удивление слабый — детские петарды и то громче взрываются в замкнутых помещениях. Еще удивительней, что боли Игорь не почувствовал, вообще ничего не почувствовал… Орлов промахнулся? С полутора-то метров?
Удивление отчасти рассеялось, когда он услышал жесткий голос Барби, прежние воркующие интонации сменились холодной издевкой:
— Я польщена твоим столь высоким мнением о моем тельце, Костик. Можешь полюбоваться им напоследок.
Игорь осторожно выглянул из медизолятора. И первая его мысль была не совсем своевременная для сложившейся ситуации: «Так вот где он, операционный стол…»
Часть стены разъехалась, за ней виднелся и стол, и еще какое-то громоздкое оборудование. И Барби. Действительно, полюбоваться было чем. Куколка успела переодеться для душа — но не в банный халат или подобное ему одеяние. Дело в том, что прием душа на «Немезиде» весьма отличался от аналогичной процедуры на Земле. Изводить в процессе каждой помывки многие литры чистой воды — непозволительная роскошь в космосе.
И на Барби красовался длинный, с головы до пят, балахон из абсолютно прозрачной пленки. В душевой ему предстояло плотно, на манер вакуумной упаковки, облепить тело, затем превратиться под действием ультразвука в желеобразный слой, впитывающий грязь и пот…
Полюбоваться было чем, но Игорь не любовался. Он завороженно уставился на Константина.
Орлов умирал. Едва ли его могла уязвить издевка Барби, едва ли он вообще слышал хоть слово… Правой руки, только что сжимавшей пистолет, не было. Просто-напросто не было — ни культи, ни обрубка, лишь огромная рваная дыра в правой верхней части торса, мешанина из костей и разодранных, разлохмаченных мышц. Кровь хлестала из разорванных артерий, и собиралась в алые шары, и прилипала мерзкими кляксами к полу и переборкам.
— А-а-а… — произнес Игорь.
— Все в порядке, Игореша… Все закончилось.
— Это он… он всех?.. — совладал Игорь с гортанью и связками.
— Он, гаденыш… Ты немного ошибся — Орлов действительно работал на спецслужбу, да не на ту… Взять его живым я не могла, успел бы выстрелить в тебя.
— А ты… камера…
— Всё очень просто. Глупая грудастая Барби проболталась, что ты по секрету просил отыскать и принести портативную камеру, и ни в коем случае не смотреть содержимое чипа. Якобы она, камера, той ночью работала в автоматическом режиме, в коридоре у пультовой… Дальше объяснять?