— Ну что там, Комбат? — спросил меня Тополь.
Мой друг все это время пролежал, вжавшись в землю и ведя наблюдение в противоположном направлении — чтобы нас не застигли врасплох, напав с правого фланга. И, стало быть, он всего этого ужаса в исполнении Гайки, на свое счастье, не видел.
— Да сестрица твоя жжёт со страшной силой, — как можно более развязно сказал я, чтобы скрыть свою нервозность.
— А именно?
— Похоже, пытается вертолет захватить!
— Чего-о?! — Тополь тут же вскочил на ноги.
— Да вон, полюбуйся. — Я указал в сторону «Корморана».
Даже с нашего места было видно, как Гайка приставила обрез к правому уху пилота, закрытому наушником шлема, и сказала что-то очень веское.
В следующий миг турбины вертолета стремительно набрали обороты.
— Ты куда, мелкая?! Ты куда это собралась?! — орал Тополь, грозя кулаком в бессильной педагогической злобе.
Но вот теперь Гайка уж точно ничего не слышала — из-за рева винтов.
Накренившись, вертолет развернулся на месте.
Пошел вперед. Преодолел вал, едва не чиркнув по его гребню носовой стойкой шасси. И пошел вслед за своими собратьями, на запад.
— Как ты думаешь, куда ее понесло? — спросил Тополь.
— В солярий, я думаю. Ну или на педикюр. Тут два варианта ровно, — выдал экспертное заключение я.
Пока мы стояли, как два унылых пингвина, в той же стороне, откуда Гайка начала свой мортальный разбег, замаячил Тигрёнок. И вскоре его сутулая безоружная фигурка приковыляла прямехонько к нам.
— Ты не знаешь, куда это наша мадемуазель на вертолете полетела? — спросил я.
— Знаю. Она сказала, что ей стыдно. И что она должна загладить свою вину.
— Стыдно? Перед кем? — Я был в замешательстве и, конечно, нахмурил брови.
— Передо мной. Что она «ножницы» украла. Пока мы там сидели, я ей про Алёну свою рассказал… Про то, как мы с ней дружили… Как в Крым с палатками ездили, в Ласпинскую бухту… Ну которая недалеко от Севастополя. Про то, как она в вокальную студию ходила, как учила детей английскому…
— Ну?!.
— Ну вот и стало ей стыдно…
— Стыдно ей стало! Стыдно! Ты говори, куда именно она полетела? — Тополь схватил Тигрёнка за плечи и тряхнул.
— Она сказала, что точно знает: «ножницы» находятся у тех людей, которые только что улетели на вертолетах.
— Половина «ножниц» вообще-то у меня! — вполголоса сообщил я, извлекая на свет сверкающий полуметровый клинок.
— Значит, она полетела за второй половиной! Она преследует тех людей, на вертолетах!
— У тебя совершенно шибзданутая сестра, — сказал я Тополю. — В одиночку преследовать взвод головорезов, не имея даже путевого экзоскелета!
— Это еще что, — задумчиво промолвил Тополь. — Когда ей тринадцать лет было, на нее как-то во дворе четверо хулиганов напали. Так трое из них в неотложку загудели. А четвертому она так засветила обрезком арматурины по руке, что он на всю жизнь калекой остался… Короче, не Гайку мне жалко. А головорезов с «кварцевыми ножницами».
Я кивнул. Дескать, с пониманием: «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».
Решение лететь за Гайкой мы приняли все трое одновременно.
— Надо захватить вон тот вертолет, — предложил Тополь, указывая на машину без пилота. — Мы должны полететь за ними и помочь дурехе!
— Да я бы с радостью. Но кто здесь умеет пилотировать? — Я был уверен, что задаю совершенно риторический вопрос. Но я ошибся.
— Я умею! — звонко выкрикнул Тигрёнок.
— «…А слепой указывал дорогу, а безногий жал на тормоза», — уныло констатировал Тополь.
— Нет, правда умеешь? — недоверчиво уточнил я.
— Правда. У меня дядя пилот, я с 12 лет в авиаклубе занимаюсь. На «Ансате» у меня налет сорок два часа.
— А на «Корморане»?
— Ноль, естественно.
— То-то и оно.
— Но я смогу!
Мы с Тополем переглянулись.
— Ладно, поверим ему. Других-то вариантов все равно нет!
Глава 22. Ахтунг, ахтунг, в воздухе Тигрёнок!
Soon to fill our lungs the hot winds of death
The gods are laughing, so take your last breath…
Fight Fire With Fire, Metallica
Уже пятую минуту мы вместе с нашим «Кормораном» болтались в воздухе на высоте двадцати метров.
Тигрёнок приятно удивил нас тем, что все-таки смог поднять эту многотонную дуру в воздух. Но на этом приятные сюрпризы, считай, закончились. Привести вертолет в равномерное поступательное движение в заданном направлении (а именно — на запад) у нашего юного друга пока не получалось.
Если бы на его месте был я, кабина вертолета сотрясалась бы от потоков непечатной лексики. Но интеллигентный Тигрёнок лишь сопел в тряпочку и сосредоточенно колдовал над приборной доской.
Тополь тоже принимал участие в этом цирке. На правах ценного советчика.
— А ты газку добавь! Газку-у!
— Да газку тут уже достаточно, — кротко отвечал Тигрёнок. — Я с автоматом перекоса разобраться не могу!
Словно бы иллюстрируя его слова, «Корморан» вдруг дал солидный крен на хвостовую балку и с устрашающей стремительностью пополз в сторону «Руслана». Учитывая высоту фюзеляжа исполинского транспортного самолета, это было совершенно не смешно.
Мы рисковали воткнуться ему в спину своей хвостовой балкой.
Зазевавшийся Тополь кубарем полетел через голову. «Твою дивизию!» — послышалось откуда-то сзади.
Тигрёнку, однако, все же удалось выровнять машину.
— Извентиляюсь! — как-то очень по-детски сказал он.
— Ты подними «вертушку» метров хотя бы на триста. И потом уже экспериментируй! — с трудом симулируя спокойствие, сказал я.
— Пожалуй, вы правы…
«Корморан» пополз вверх. И все бы хорошо, но теперь нас увидели из-за вала, с бронемашин лейтенанта Кайриса. Полминуты они решали задачу «свой-чужой», а затем у нас начались настоящие проблемы…
К вертолету потянулись цветастые щупальца очередей трассирующих пуль.
— В нас стреляют! — с неуместным возмущением заорал Тополь.
— Ясен пень, стреляют.
— Да вот и не ясен как раз этот твой пень! Они могли бы, между прочим, подумать, что мы «свои». Как они узнали вообще-то?
— Полагаю, по незабываемой манере пилотирования. — Я указал взглядом на Тигрёнка. Лицо у него было красным, как свекла. На лбу и подбородке блестели капельки пота. — Давай снова вниз, — сказал я ему. — Лучше уж падать с малой высоты целехонькими, чем с большой высоты изрешеченными, как дуршлаг…
Но Тигрёнок не ответил мне. И даже, кажется, меня не услышал. Он был поглощен собственным открытием.
— Да у них автопилот хитро настроен! — воскликнул он радостно.
— И что?
— Похоже, на сверхмалых высотах этот «Корморан» вообще никуда не полетит. Пока пароль не введёшь.
— А на каких полетит? Если без пароля?
— Чтобы это понять, надо подыматься дальше!
— Ну так подымайся, черт тебя дери!
— Так точно! — отвечал Тигрёнок и смело двинул рукояти управления.
Мы потянулись вверх. Трассирующие пули, увы, потянулись за нами.
Совершенно беззвучно в правой двери пилотской кабины образовался ряд круглых отверстий. Пули прошли мимо нас, чудом не задев Тигрёнка (мы-то с Тополем были в экзоскелетах). К счастью, Тигрёнок был так поглощен исполнением пилотских функций, что не заметил, как близко от него прошла смерть.
Полагаю, тут бы к нам и подкрался ценный пушной зверь с голубым мехом. Но на поле битвы возник новый и притом очень опасный фигурант.
Воды круглого пруда по правому борту от «Руслана» забурлили, будто кто-то засунул в пруд исполинский кипятильник.
Фонтаны пара ударили вверх.
Сушу захлестнули частые, злые волны.
И наконец над поверхностью воды показалась черная квадратная площадка размером с теннисный корт.
Я наблюдал весь этот катаклизм на одном из экранов приборной панели — туда транслировались данные с камеры, установленной на брюхе «Корморана».
Наблюдал — и поначалу не поверил своим глазам.
— Глядите, мужики, — сказал я, гипнотически тыча пальцем в экран.
— Интересно девки пляшут, — прошептал Тополь.
Отвлекать Тигрёнка дальнейшими комментариями мы не стали. Но смотрели на происходящее во все глаза.
Черная квадратная площадка поднималась все выше. Теперь было видно, что это лишь верхняя горизонтальная грань какого-то огромного объекта. От нее под углом вниз отходили еще четыре грани, скрывавшиеся под водой.
Прошло секунд десять, прежде чем диковинный объект, стремительно поднявшись на высоту шестнадцатиэтажного дома, явил себя во всей своей инфернальной красе.
— Да это пирамида… — ошарашенно прошептал Тополь. — Огромная…
— …И она летает, — одними губами продолжил я. — Вот теперь я понимаю, о какой Пирамиде говорил тот блондинчик.
