— …И она летает, — одними губами продолжил я. — Вот теперь я понимаю, о какой Пирамиде говорил тот блондинчик.
— Какой еще блондинчик?
— Начальник наряда службы безопасности! Который нас досматривал. Они еще твой нож разрядили, помнишь?
— Этих не забудешь!
— Так вот, мы же именно там, внутри этой Пирамиды, с Шивой говорили!
— Да? А с чего ты взял-то? И что это вообще за дура?
— Тупишь, Костя, тупишь, — с осуждением сказал я. — Эта дура являет собой какой-то секретный радар. Без вариантов. Погляди хотя бы на плоскости фазированных антенных решеток…
— Решеток?
— Ну эти темные пятна правильной формы на ее гранях!
— Решетки… Радаром… — Костя почесал затылок всей пятерней, как он делал всегда, когда что-то мучительно осмыслял. — А что? Очень даже может быть… Я когда под Хабаровском служил, меня посылали на тамошний радарный комплекс раннего предупреждения о ракетном нападении… «Дон-3» назывался. Отдаленно похоже.
— Ничего не отдаленно! — заводился я. — А один в один! Я же все-таки физик, хотя и недоучившийся…
— Да верю, верю… Только что нам это дает? Почему ты решил, что мы с тобой были внутри именно этой штуковины?
— А то, дурья твоя башка, что вся ленинская комната, в которой мы Инвестора повстречали, у них была забита переходящими красными вымпелами «От командования Киевского военного округа». А стенгазета их гарнизонная называлась «Ударники эфира». И скалились с нее рожи всяких старших сержантов с типичными «мандавохами» в петлицах…
— Мандавохами? — вдруг навострил уши Тигрёнок. — Я не ослышался?
— Ты не отвлекайся, тебе нельзя, — буркнул Тополь.
— Вообще-то Костя прав… Но я все-таки скажу, чтобы ты не мучился этим вопросом без ответа, — обратился я к Тигрёнку, — что «мандавоха» это жаргонное название эмблемы войск связи. А в реальности носят ее и радиотехническая разведка, и локаторщики космических войск. В общем, операторы вот таких именно радаров…
— Сильно! — прочувствованно заметил Тополь. — Но только что нам все это дает? В конечном итоге?
— Пока не знаю.
Тем временем без всяких «конечных итогов» Пирамида сослужила нам хорошую службу. Она поднялась еще выше и оказалась на директрисе огня, отгородив нас от пуль с борта бронемашин лейтенанта Кайриса.
И лишь благодаря этой чудесной штуковине, летающей по щучьему велению, наши борта остались более-менее целыми.
— Как ты думаешь, зачем она взлетела, Пирамида эта? — спросил Тополь.
— Ты бы лучше спросил, как она взлетела… — задумчиво сказал я.
— Вот это мне как раз совершенно до фени! Я понимаю, что сто тысяч тонн цемента, висящие в воздухе, не каждый день увидишь. Но Зона научила меня вот чему: физика физикой, а прагматика — прагматикой. То есть, грубо говоря, по фигу как, главное — зачем!
— Мощно задвинул, — кивнул я.
Тут в разговор вновь вступил Тигрёнок. Причем тон у него был на зависть уверенный. Как видно, роль пилота основательно укрепила его доселе хилую самооценку.
— Да бросьте вы эту Пирамиду. Лучше ответьте: куда мы летим? — с нажимом на «мы» вопросил Тигрёнок.
— А? — переспросил я, всё еще полностью поглощенный невероятным зрелищем.
— Куда рулить-то, пассажиры?
— А что, мы уже в состоянии лететь? Ты с управлением разобрался? — с искренним удивлением спросил Тополь.
— Не будь вы так заняты этим чудом природы, вы бы заметили, что уже минуту наш «Корморан» нарезает круги на месте! — заметил Тигрёнок с ангельской кротостью в голосе.
— Так чего же ты ждешь, болван?! — вспылил Тополь. — Быстро на запад! Сестрену пора спасать!
— Курс двести восемьдесят пять, если быть точным, — добавил я нарочито сдержанно.
— Есть курс двести восемьдесят пять! — бодрячком отрапортовал Тигрёнок.
Пока Тигрёнок, потея над приборами, учился выдерживать заданное направление, мы с Тополем говорили о природе вещей. А именно — об Инвесторе.
— Так что ты, Костя, — начал я, — про завод «Юпитер» пытался там, в подземельях, мне объяснить?
— Да тебе разве интересно?
— Интересно-интересно. Но обстоятельства складывались не в пользу интересных разговоров.
— Про «Изделие 65». Там же такая табличка на Инвесторе была, помнишь?
— Смутно припоминаю.
— Так изделий этих с руин завода «Юпитер» вынесли не меньше трех штук. Помнишь Мохнатого?
— Вот он такую фигню добывал. Намекал еще, что по заданию каких-то спецслужб. Не знаю, правда ли, но бабла ему действительно отвалили, он себе еще водный мотоцикл купил, чтоб по Припяти гонять… А еще одно «Изделие 65» мы в прошлом году подобрали с лягушатниками на Речном Кордоне.
— Что значит «подобрали»? Откуда оно на Речном Кордоне-то взялось?
— В том-то вся и штука… История мутная! Мы обнаружили брошенный грузовик с работающим мотором. И у него прямо на водительском месте лежал этот долбаный железный ящик! А людей не было… Вот поди пойми.
— Вроде как в детском стишке про маленького мальчика: «Школа стоит, а в ней никого».
— Вот-вот, — согласился Тополь. — Но самое интересное было дальше. Принесли мы «Изделие 65» в казарму, начали курочить, золотые детали искали, понятно… В то же время один парень, который раньше срочку в подплаве проходил, навел справки. Оказалось, «Изделием 65» на советских атомных подлодках назывался «черный ящик».
— В смысле бортовой самописец? Как на самолете?
— Да-да, именно! Но вот что удивительно — мы когда наш ящик окончательно разобрали, там, кроме батареи сверхнадежных магнитофонов, пишущих на проволоку, оказалась…
— Ты хотел сказать «пишущих на пленку»? — уточнил я.
— Да нет, балда. Именно на проволоку! На проволоку в разы надежней… Так вот: там, кроме магнитофонов, оказался очень неслабый для конца прошлого века компьютер!
— Компьютер? — спросил я недоверчиво.
— Ну! Две батареи крупных таких, знаешь, процессоров, шины всякие, шлейфы, дисковые накопители… Я в этом не очень спец, но даже я впечатлился! Я даже помню, мой начальник майор Паризьен, такую телегу толкал, что компьютер этот в магнитофоне такой мощный, что наверняка способен самостоятельно управлять атомной подлодкой! И даже дотрынделся до того, что, дескать, он нужен для захвата управления субмариной, если с экипажем случится что-то нехорошее или командиры откажутся выполнять приказы Москвы…
— Ну прямо «Охота за «Красным Октябрем», — вспомнил я. — Начитался твой майор всякой ерунды и фантазировал потом по мотивам…
— Может, оно и так, конечно, — сказал Тополь. Он явно не разделял мой скепсис. — Но посуди сам: Инвестор вместо «этаж» говорит «палуба». Пультовую Пирамиды называет «центральным отсеком». А так только подводники говорят.
— Считай, убедил, — легко сдался я. — Но что это нам дает?
— А то, друг мой, что я, кажется, понимаю, чем на самом деле намерен заняться Инвестор!
— И чем?
— Войной с Соединенным Штатами Америки!
— Да ты чё?! — вытаращился я.
— А чё? — Глаза Тополя были ясные-ясные. И совершенно безумные.
Так и поговорили.
Мы несколько раз пытались связаться с Гайкой на разных частотах. Но то ли частоты нам попались бракованные, то ли Гайка была туговата на ухо.
— Ирина Кравцова, отзовись. Вызываю Ирину Кравцову. Здесь Константин Уткин. Ее брат… То есть твой брат, ёк-макарёк! Вызываю Ирину Кравцову, — монотонным голосом повторял Тополь. Лицо его было встревоженным.
Когда окончательно стало ясно, что зови не зови, а толку не будет, я подсунул Тополю под нос ПДА с картой.
— Погляди-ка, Костя. Я вот думаю: а куда мы, собственно, летим? Сейчас пройдем Янтарь, за ним — Заозерье, а потом ведь уже и закрытые уровни!
— Выброси эту карту на помойку. Она для самых маленьких, — проворчал Тополь.
— А где у нас карта для самых больших? — саркастично осведомился я.
Тополь выразительно тюкнул себя в темечко указательным пальцем. Мол, здесь, в голове у меня, эта самая карта.
— Там, Володя, — веско продолжил Тополь, — к западу от Заозерья начинаются глухие гиблые леса. Это действительно закрытые уровни, но именно там расположена научная база, известная военсталкерам как «Объект 2106». Ставлю как всегда рубль за сто, что наши фальшивые легионеры направляются именно туда.
— Научная база? — с прищуром переспросил я.
— Научная. А что? — не понял Тополь.
— А интересные ученые пошли, — вкрадчиво заметил я, отчетливо ощущая, как во мне закипают целые цистерны сарказма. — Орды головорезов высылают. Без разбора из «соток» гасят. При этом их сотрудники вблизи не производят впечатления людей, способных прочесть до конца хотя бы букварь… Нет ли здесь какой ошибки? — закруглил я свою речь вопросом.
— Мне моя бывшая объясняла. Про ситуацию какого-то постмодерна, — задумчиво произнес Тополь.
