— Вы шутите, сэр?
— На какой-то миг, — улыбнулся полковник, — я испугался, что вы не поймете.
— И на пожар мы не летим?
— А зачем? — непритворно удивился Кард. — Там и так уже на одного Тайлера больше, чем надо бы.
— Значит, я могу идти спать?
— Шутите, инспектор? — мастерски скопировал мою недавнюю интонацию полковник. — Разве можно спать в такую прекрасную ночь?
— Сэр?!
— Пойдемте ко мне в кабинет, — устало вздохнул Кард. — Или нет… Тайлер ведь успел поставить у вас печку? Тогда лучше к вам. Попробую объяснить… но прежде мне надо согреться.
— Как скажете, — вздохнула теперь уже я, глядя вниз, на щедро вымазанные ржавой глиной полковничьи сапоги. Не знаю, где полковник умудрялся находить ее, да еще в таких количествах. Я в Клавдиуме видела только светло-желтый лесс, да белую глину с побережья, причем последнюю — исключительно на прилавках, по два шелла за фунт.
Отогревался Кард долго. Минута утекала за минутой, а уютную теплую тишину нарушало лишь потрескивание в печурке. Я даже начала опасаться, что полковник, насмотревшись на пылающие угли, впал в гипнотический транс — потому что мои представления о человеческой анатомии дружно твердили, что поза горгульи не очень благоприятствует нормальному кровотоку, да и просто зверски неудобна. Кард же шевелился не чаще кошмарных «украшений» Большой Колокольни.
— Умен и не любит повторяться. — Я, затаив дыхание, ждала продолжения, и оно последовало — еще через пару минут. — Музыкант… — полковник резко, зло мотнул подбородком, — пусть так, сейчас мы и впрямь танцуем под его музыку. И набиваем синяки, увы. Бездарные актеры, которых закидывает гнилыми яблоками невидимая публика, и следующей, если лорд Рич не ошибся, прилетит целая дыня. Бум! — Кард взмахнул растопыренной пятерней. — Музыкант вряд ли удовлетворится сгоревшей будкой сапожника, он уже сыграл нам увертюру на одиночных трупах.
Мне вдруг живо представилось, что мы с полковником сидим не в комнатке на верхнем этаже «Четырех Банков», а посреди огромной пустой сцены Королевской Оперы — и справа-сверху, из директорской ложи, кто-то невидимый буравит нас холодным недобрым взглядом. Занятно… что-то в этой сцене было, какое-то смутное ощущение, что вижу я больше, чем осознаю — но почти сразу оно пропало, сменившись досадой.
— А пожар…
— Этот пожар, — Кард кивнул на дверь, — не более чем освещение для сцены. И приманка для глупых и торопливых ловцов. О настоящем ударе мы услышим в ближайшие минуты, — уверенно закончил он.
— Чтобы ловцы успели слететься на пожар, но еще не начали возвращаться? — догадалась я.
— Инспе-е-ектор Грин, — протянул полковник, — вам в детстве не говорили, что вы умная девочка?
Уверена, Кард и не подозревал о том, насколько был близок… ну, скорее всего-таки к «шипу» во лбу, чем удару — даже очень разъяренные эльфы предпочитают дистанционный бой ближнему. Спокойно, Фейри, спокойно… он лишь человек и, разумеется, имеет весьма отдаленное представление о нашей культуре. Просто глупый и неуклюжий медведь, запросто способный ради одной-единственной земляничной ягодки растоптать цветочную поляну.
— Полко-овник Кард… вам во взрослости не говорили, что вы бываете непозволительно фамильярны?
Ответить полковник не успел — из коридора донесся тревожно-резкий звонок телеграфа.
— Тэк-с, — Кард нарочито не торопясь, поднялся, вытянул над головой сцепленные руки, звучно хрустнув костяшками. — Инспектор, ваша ставка: еще один отвлекающий удар или основной?
— Пять таннеров на отвлекающий, сэр, — после секундного колебания решилась я. — Как вы только что сказали, Музыкант умен.
— Верно, — Кард распахнул дверь, пропуская меня в коридор, — но я не сказал, что считаю его эльфом… или гномом. А представители других рас не склонны усложнять планы в ущерб надежности.
— Странное и примитивное представление, — резко заявила я, но полковник уже не слушал меня. Он просматривал ленту, мрачнея с каждым проползшим сквозь пальцы дюймом.
— Что там, сэр?!
— Захвачен сталелитейный завод Олдрина в Нижнем Альтбурге…
Примерно сорок миль к северу от столицы, припомнила я. А поскольку сэр Уильям Олдрин считается одним из «первой сотни» аранийских промышленников, я только что лишилась хорошего завтрака.
— Захвачен? Кем?
— Да уж не демонами с красной луны! — раздраженно буркнул Кард.
Словно уловив его мысли, медноглазый паук снова застрекотал, сплевывая на пол белую полоску ленты.
— Ага, вот… численность мятежников точно неизвестна, угрожают взрывом. Командующий округом выслал войска, — дочитал полковник, и, смяв ленту, отбросил ее прочь.
— Все так плохо, сэр?
— Ну как вам сказать, инспектор, — пожал плечами Кард, — скажем, если бы Музыкант взорвал Садингем вместе с Ее Величеством или Хайгейтский дворец во время большого тинвальда, было бы хуже. Но — не намного. Я достаточно ясно обрисовал ситуацию?
* * *
Человека, выбиравшего место для штабной палатки, наверняка признал бы невиновным любой суд. Во-первых, у него имелась уйма оправданий: была ночь, ветер, по небу плыли тучи, а палатку требовалось поставить как можно быстрее. Во-вторых, любой, кто проводил в обществе лорда Стеггинса хотя бы пять минут, начинал испытывать к нему чувства, весьма далекие от приязни. Что уж говорить о несчастных, кому выпало быть подчиненными лорда «я-купил-себе-генеральский-чин!». Тому из них, кто не испытывал острейшего желания вонзить в обтянутый лосинами командирский зад хотя бы пару иголок, следовало бы перевестись из гусар в «бичующихся» монахов. Ну а в-третьих, если бы лорд Стеггинс не демонстрировал упрямство мифического зверя ишака, не желая озвучить «неблагородную» проблему, он мог бы просто приказать передвинуть палатку на десяток футов. Нет, план мести был хорош, и лично меня не устраивало лишь одно — к сожалению, нет, к моему глубочайшему, с Великий Каньон размером, сожалению, «аромат» овечьего навоза не обладал избирательностью действия. Им «наслаждались» все семеро находившихся в палатке людей — а эльфийка, как несложно догадаться, страдала за троих.
— Вы болван пустоголовый, Никлаф! Полный, законченный пустоголовый болван! О чем вы только думали… если вы вообще умеете думать!
— Я выполнял ваш приказ, сэр! — дрожащим от обиды голосом возразил Никлаф. — Ничего более.
Совсем недавно блестящий во всех смыслах — серебряного шитья на роскошном доломане имелось едва не больше, чем обычных ниток — а сейчас живо напоминавший бродягу из-под Аркского моста, юный корнет чуть не плакал. Даже столь далекому от военного дела существу, как я, было ясно, что бедный Никлаф говорит чистую правду. Но столь же очевидным казался и тот факт, что в нынешнем положении ему стоило бы молча сносить весь поток начальственной брани.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
