Леха, заметив мои округлившиеся глаза, подходит ко мне, кладет руку на плечо и запросто, словно речь идет о новом телевизоре, спрашивает:
— Нравится, Андрюх?
— Ну да… — выдавливаю я. — Ничего так у вас… чистенько. Аккуратненько. И кто автор полотна?
— Да вот, друзья постарались, оформители, — смеется Леха.
— У них хорошо получается, — продолжаю я. — Им бы буквари издавать или детские учебники орфографии и грамматики.
Леха заливисто хохочет. За ним начинают гоготать Влад и Сережа. Два джинсовых парня, услышав смех юбиляра, прерывают свои «майбахо-поршевые» темы и так же подобострастно смеются, поднимая бокалы. Только девушка продолжает подпевать и пританцовывать. Мне становится прикольно оттого, что моя шутка вызвала дружный смех коллектива, а главное — понравилась Лехе. Чтобы закрепить статус героя вечеринки и друга олигарха, развиваю тему:
— Интересно, где на такое учат? Отчего у некоторых такие таланты? Врожденное?
— «Отчего, сынок? Да оттого, что я жизнь учил не по учебникам, — поет в ответ Леха, — просто я работаю… Там-парам-парам-парам-пам. Просто я работаю волше-е-е-е-бни-ко-ом». Была такая песня в моем детстве, ты не помнишь, молодой еще.
— Типа рэп? — пытаюсь сострить я.
— Типа диско, — спокойно отвечает он. Затем делает сниф, передает мне свернутую трубочкой банкноту, смотрит на меня несколько усталым, но вместе с тем удивительно добрым взглядом и этак запросто говорит полувопросительно:
— Уберешь буковку?
В этот момент между нами идет обмен эмоциями. Мы оба настраиваемся на волну доверия друг к другу и бесконечного радушия. И я понимаю, что в этой волшебной атмосфере, принимая из его рук банкноту, мне, типа, нужно чего-то сказать в ответ. В голове вихрем проносятся варианты. От простого «С днем рождения» до усложненных «За процветание нефтяной отрасли», или «Молодое поколение готово принять эстафету у старших товарищей». Наконец, когда я почти уже собрался удачно сострить «Дай дорогу молодым», девушка у окна внезапно поднимает правую руку вверх, изгибает спину в очередной танцевальной позе, и с криком «she's a superstar» падает лицом вниз, как срубленная сосна. Внимание аудитории переключается на нее.
— Сногсшибательный звук! — только и остается мне выговорить. И сделать сниф.
— Круто… — говорит сутенер Сережа.
Еще пару секунд все рассматривают лежащую на полу, затем снова возвращаются к своим беседам. Кухонное пространство наполняется словами «Майбах», «выбрали всю российскую квоту», «переработка», «сырец», «сардиния», «телочки из Ростова», «форум в Лондоне» и «перелетели "джетом"».
— Пойду я к гостям, — вполголоса произносит Леха и выходит из кухни.
Я, Сережа и Влад следуем за ним. В коридоре я оборачиваюсь и вижу, как один из джинсовых парней переступает через лежащую девушку, чтобы налить себе воды из стоящего у подоконника аппарата. «Все-таки на кухне нужно побольше пространства», — отмечаю я про себя. Еще мне кажется, что трек «she's a superstar» играла на каком-то из фестивалей «Fortedance» симпатичная английская диджейка Lottie. «Дай дорогу молодым» я решаю запомнить, чтобы потом продать какому-нибудь клубу в качестве промо-слогана.
— Лех, а где у тебя тут туалет? — интересуюсь я.
— Зачем? Там же на кухне есть, — не понимает Леха.
— Туалет. В хорошем смысле этого слова, — повторяю я.
— А! — хлопает себя по лбу Леха. — До конца, потом за угол. В него и упрешься.
Я прохожу по коридору мимо комнаты с арочным входом. Из нее слышится «Lift me up» Moby и чей-то подпевающий голос. Стараясь не мешать уединившимся там людям, проскальзываю мимо, поворачиваю за угол и вижу дверь огромного совмещенного санузла.
Вернувшись в гостиную, я застаю Катю и Машу с бокалами шампанского в руках в окружении трех возрастных кексов и тюнингованной блондинки, которой хорошо за сорок. Один из кексов похож на Марата Сафина в пятьдесят три года (плюс живот, минус цепочки на шее и густые волосы). «Теннисист» что-то рассказывает, сопровождая свой прогон уморительной мимикой. Окружающие периодически разражаются взрывами хохота. Катя также подхихикивает и прикладывается к бокалу — видимо, уже освоилась.
— Ну как вы тут, девушки? — говорю я, ввинчиваясь в ряды хохотунов. — Привет всем, я — Андрей!
— Ринат, — протягивает мне руку «теннисист», — очень приятно!
«Практически Марат», — думаю я. У Рината приятный бархатный голос и немного влажная ладонь.
— Лера! — подставляет мне щеку для поцелуя «возрастная». — А вы тот самый знаток ночной жизни? Молодой гений, как вас описывает Алешка? Взяли бы меня как-нибудь покататься!
«Спасибо, я не ебу животных», — я целую ее в щеку.
— Непременно возьмем. А то мы как школьники, вдвоем катаемся.
— Да, действительно, — продолжает она, но ее перебивает мужик, стоящий рядом с Ринатом:
— Виктор, — представляется он, поправляя очки.
Отдаленно он напоминает Вуди Алена. Очень отдаленно.
Третий, накачанный лысый тип с мясистым носом и пронзительным, колючим взглядом, руки не протягивает.
— Антон, — говорит он, чуть разжимая губы, и кивает.
«Тоже мне, индюк», — киваю я ответно.
— А что дальше было? — встревает Маша. — Вы занимались нефтью, а вы — лесом. Или наоборот? Впрочем, это не имеет значения. Что-то вы меня запутали совсем. — Она прыскает со смеху.
«Не торопись, тебя еще не запутали», — ухмыляюсь я.
Маша удивительно быстро накидалась. Или в закосе под бухую? Какие стремительные теперь студентки!
— Я тогда только начал заниматься нефтью, — продолжает Ринат, — а Витя приехал ко мне в офис контракт оформлять. Была зима, а он в белом костюме. Ну чистый курортник. Только шляпы не хватало.
Все снова смеются.
— Пойдем покурим? — предлагаю я Кате на ухо.
— А здесь нельзя? — Катя поднимает на меня удивленные глаза.
— Здесь и так накурено, и потом, тут не поговоришь, все галдят. — Я делаю повторный заход. — Заодно дом посмотрим!
— Подожди, сейчас Ринат закончит, он так интересно рассказывает, — отвечает она шепотом. — И потом, Леша сказал, что вы с ним сейчас играть будете.
— Играть? На чем? — не врубаюсь я. — На пустых стаканах?
— Почему? На вертушках, — уверенно говорит Катя.
— А-а-а… только и остается…
— Шепчетесь, — подходит к нам сзади Леха. — Чего-то тебя долго не было. На кухню ходил?
— Не-а. В туалет.
— Ясно. Тогда пошли покурим, а потом поиграем? — предлагает Леха.
— Пошли! — Я поворачиваюсь к Кате: — Я сейчас вернусь.
— Ага, — кивает она.
Выходя из комнаты, я замечаю появление новых действующих лиц. На кухне уже нет девушки в розовом, джинсовых парней и Влада, зато присутствуют мои старые знакомые, промоутеры Игорь и Костя:
— Сто лет тебя не видел, чувачок, — обнимается со мной Игорь.
— Жора, где ты был? — хлопает меня по плечу Костя.
— Менты прихватили, я все слил! — смеюсь я. — А вы давно здесь?
— Да уже часа два, — отвечают они хором.
— А чего я вас не видел, хотя уже полчаса как приехал? — недоверчиво спрашиваю я. — Может, вы, чувачки, потерялись во времени?
— Лех, скажи, что мы давно здесь, чего он тупит! — призывает Костя.
— Они на втором этаже чего-то жрали, — меланхолично замечает Леха.
— А вам кухни мало? — Я обвожу рукой барную стойку. — Или западло со шведского стола?
— Мы не по этой теме. Мы потом в «Гауди» поедем, на танцульки, — поясняет Игорь. — «Хочешь, я отдам весь «Первый», для тебя отдам весь «Первый» я», — пародирует он Земфиру.
Я внимательно оглядываю этих пациентов — почти одинаковые ядовито-зеленые спортивные костюмы, кроссовки на липучках, Игорь в плотно связанной шапке с надписью «I'm clean». Как я ее сразу не заметил?
— А труп убрали? — интересуюсь я.
— Владку-то? На втором этаже отдыхает, — поясняет Игорь. — Главное — не будить, а то бычить начнет.
— Ну что, молодежь? — Леха пытается сгрести нас всех в охапку. — По жирной, и в школу не пойдем?
Первым убирает хозяин, потом передает мне, я передаю Игорю.
— За тех, кто не дожил! — говорит он, перед тем как принять сниф.
— За тех, кто не должен! — поправляет его Костя. «Это точно», — мысленно присоединяюсь я.
— А вы ща играть пойдете? — спрашивает Игорь, оторвавшись от стойки.
— Ага. Сначала я, потом Дрончик. У-у-у-х-х, — Леха выкатывает глаза и замирает. — Хороший стафф все-таки.
— А ты чего играть будешь? — продолжает приставать с расспросами Игорь. — Опять попсу?
— Нет, жесткое минимал-техно. Питерское. Ща знакомые бутиратов подгонят, для полноты картины, и свистков.
— Для чего? — не понимает Леха.
— Чтобы свистеть. На рейвах всегда все прыгают и свистят! — Я делаю идиотское лицо, высовываю язык, приставляю к ушам растопыренные пальцы и прыгаю в танце, изображая объебоса.
