Теперь я и в самом деле взбешен. Мне стало настолько обидно за себя… ну, то есть, не совсем за себя, а за того парня, который действительно мог бы работать в WalMart. Представляете: ты строишь карьеру, лижешь задницы придуркам из центрального офиса, выгуливаешь их по клубам, чтобы они подтвердили твою лояльность компании и написали правильный report, тратишь свое здоровье бессонными ночами, а потом твоя, типа, девушка еще и выговаривает тебе за это! Fuck, а не для вашей с ней совместной жизни ты крутишься, как сраная белка, а? А потом это никто не ценит. Да что там не ценит, еще и ерничает по этому поводу! Head of Moscow office — да ты сама-то кто? Пять лет пашешь в своей конторе и до сих пор не получила ни одного продвижения!!! Телки строят карьеру двумя способами — постелью или профессиональными навыками. Ты, зайка, не имеешь ни того, ни другого. А еще и на меня гонишь! Ну не тварь, а?
Я настолько вошел в роль, что готов ей пепельницей засветить. Чистый Станиславский — эх, жаль, потерял меня театр! Может, в кино попробовать? Стоп, стоп, relax, man! Это не твоя жизнь, ты не работаешь в WalMart. Тем не менее, то, что Ленка — глупая сука, не отменяется.
— Nice joke! — Я отбираю у нее сигарету. — Bingo! А ты, вероятно, для этого учишься в бизнес-школе, да? Может, это wrong way, honey? Может, просто поучиться клубным танцам? It's much easy!
Ленка краснеет. Я делаю глоток вина, вытираю губы салфеткой, швыряю ее на стол и валю в туалет.
В кабинке я думаю о том, что все указывает на скорый финал отношений. Причем всех. Телки просто объявили мне войну, не иначе. Одна упрекает в несерьезности, другая — в том, что ей не хватает секса. И за всеми этими прогонами кроется хищная суть обеих подруг — алчность собственниц. Представляю, что начнется, согласись я жить с Риткой или жениться на Ленке. Дойдет до ежедневных почасовых отчетов: где я, с кем, что ем, что пью, почему пью и так далее. Приход домой на час позже — срок, появление дома под утро — расстрел. Это просто геноцид! Тридцать седьмой год! ГУЛАГ! Дахау! Контрацептивный лагерь! То есть концентрационный… конечно, концентрационный… С ними с ума сойдешь. Все, на следующей неделе завязываю. Вадим отдаст бабки, отыграю корпоратив, и прощайте, подруги дней моих суровых! Все — могильник отношений, увядшие цветы на гробовой плите, и надпись: «Помним, любим, скоблим…» и грамм кокса с клубной картой — телкам от Миркина.
И ведь что обидно: кругом сплошные условия — «встречусь с Вадимом», «отыграю корпоратив». Никогда в жизни больше не буду зависеть в бизнесе от телок. Потом не спрыгнешь. Если бы не эти два события, решил бы проблемы еще вчера, схлестнув обеих друг с другом. Ладно. Осталось два дня, а там…
А там я начну красивый роман с Катей. Никаких тебе понтов, придумок, запутанных схем и вранья. Хотя нет, я же ей успел наврать про совладельца «Одиозного». Все не слава богу… С другой стороны, это ерунда — я же правда там работаю. Пойди докажи, что я не совладелец — может, у меня папа основной инвестор журнала. Ладно, разберемся. Главное — есть план: быть самим собой! Первый раз в жизни! Стать то есть. Элегантные ухаживания, цветы, никакого спонтанного секса в клубных туалетах, медленное развитие событий… Стоп! А как же сегодняшний день рождения Лехи? Ну ладно… допустим, я к ней там приставать не буду. Подожду до вторника, когда расстанусь с этими пираньями. В общем, красивый роман в плане. План Миркина — победа России! И купидоны на рекламных щитах по всему Садовому кольцу…
Я набираю Катькин номер, предлагаю заехать за ней, она отнекивается, почему-то говорит, что ей неудобно, я пытаюсь выяснить причину, в итоге договариваемся встретиться на Остоженке в половине девятого.
Я отключаюсь и немедленно впадаю в паранойю. Катя мне не доверяет?! Мало того что берет с собой подругу, так еще и не хочет, чтобы я за ней заезжал. Не хочет, чтобы я знал ее адрес? Боится? Как-то сложно все…
Возвратившись в зал, смотрю на Лену. Она уставилась в окно с абсолютно застывшим, лишенным каких бы то ни было эмоций лицом, словно и не было десять минут назад никакого конфликта. Грусть, раздражение, переживание, обида — ничего из вышеуказанного не отпечатывается на ее лице. Оно абсолютно ровное. Я делаю шаг вперед, Ленка оборачивается, и мы встречаемся взглядом. Ее глаза выражают испуг. Я смотрю в них, ощущая себя так, словно поймал ее на месте преступления: например, читающей эсэмэску в моем телефоне или роющейся в карманах моего пиджака, или выходящей из автомобиля с моим приятелем за рулем… Бред какой-то! Чего ей бояться-то? Может, ей кто позвонил? Может, она тоже кого-то встретила (хе-хе!), как я вчера в «Шанти»? Я быстро оглядываю зал, но не нахожу ничего, что можно истолковать как нежелательную встречу. Вокруг нас сидят преимущественно пары. Девушки увлечены своими мужчинами, мужчины — девушками, лица всех присутствующих светятся любовью и радостью. Хотя не исключено, что каждая девушка могла сидеть вчера за этим же столом с мужчиной, сидящим сегодня с ее подпругой. То же касается и мужиков. В общем, потенциально все падлы.
Подойдя ближе, снова смотрю на Ленку и отмечаю, что испуг прошел. Она смотрит на меня как обычно, теплым, слегка печальным взглядом. Даже можно сказать, опаявшим. Вроде как инцидент исчерпан, все признали свою неправоту, простили друг друга, поженились, потом жили счастливо и умерли в один день. Я сажусь за стол, Ленка немедленно берет меня за руку, и не давая мне и рта раскрыть, говорит одними губами:
— Прости…
И тут я понимаю, что заставило ее испугаться. Просто я застал ее врасплох! Никого она тут не встретила, и никто ей не звонил. Просто… просто она расслабилась… забыла, что после такой сцены ей следует как минимум нервно комкать салфетку, а как максимум — разрыдаться. Я действительно зашел не вовремя. Она не успела надеть нужное выражение на лицо…
Нет-нет, я придумываю. Она устала от моих бесконечных эскапад, вымоталась, запуталась и не знает, что дальше с нами будет. Я даже готов поверить, что она напугана тем, что сейчас, когда наш роман подошел к кульминации, я могу соскочить. Плюнув ей в сердце, забыв про сделанное (увы, не мной, от чего еще страшней) предложение. «Уйти, не простившись», «закрыть дверь в будущее», или как еще такие сцены именуются в женских журналах? Я готов поверить, что ее лицо мне просто показалось ничего не выражающим, что мне померещился ее испуг. Я готов признать, что в последнее время много курю и пью, поэтому начинаю страдать визуальными галлюцинациями и наш конфликт мне просто приснился, пока я был в туалете. Я только не готов поверить в то, что ей, как и мне, абсолютно все равно… Любовь, секс, страсть, чувства, измена, свадьба — абсолютно все. Просто декорации.
— Нет, это ты меня прости, — автоматически отвечаю я. — Что-то я совсем заработался в последнее время. Нужно что-то менять… нужно что-то менять…
— Ты устал, — проникновенно говорит Лена. — Иногда я ненавижу себя… я… я боюсь тебя потерять…
Мне стоило бы посмотреть ей в лицо, но я все еще под впечатлением случайно увиденного. Всеми силами я стараюсь прогнать мысль о том, что Ленка играет, как и я, но ничего не получается. Мне нужны доказательства, что все это просто показалось. Чтобы заставить себя посмотреть ей в лицо, использую последний козырь:
— А где будем играть свадьбу? Может, поедем в Питер?
В голове стучит: «не пались, придурок, используй почаще английский!» Я поднимаю глаза и вижу, что Ленкин носик покрывается смешными морщинками, и она начинает всхлипывать. По инерции я перевожу взгляд на бутылку, отмечая, что ее содержимое заметно убавилось.
— Honey, what's wrong? — Я наклоняюсь к ней, начинаю утирать слезы салфеткой и даю пару косяков по сторонам.
Фак, ненавижу сидеть в публичном месте с плачущей телкой! С другой стороны — это ли не доказательство ее искренности?
— Я такая дура? — всхлипывает Ленка. — Прости, я перенервничала, я совсем не хотела говорить о сексе, об этой чертовой работе… понимаешь… понимаешь, я просто не знала, как начать. Мне не хотелось сразу это обсуждать… просто…
Она допивает вино, а я ставлю бутылку поближе к себе.
— Я думала сказать тебе потом, когда мы домой поедем. Ты знаешь… я… у меня…
— Лена, что случилось?
— Понимаешь… у меня задержка.
Почему-то хочется спросить «Мать знает?», но вместо этого озвучиваю идиотское:
— В смысле?
Я смотрю на Ленку и не знаю, то ли мне расстраиваться, то ли смеяться. С одной стороны — по шкале Миркина страх внеплановой беременности занимает второе место после венерических болезней. С другой — неизвестно что хуже: врущая телка или телка беременная?
— Задержка… где-то неделю… кажется, неделю… Уф-ф-ф… это многое объясняет.
— А ты уверена? То есть… ну… что ты…
— Залетела? Нет, конечно. У меня так бывало пару раз — цикл неустойчивый. Потом я антибиотики пила в начале месяца, когда простыла. — Ленка перестает всхлипывать.
