И тут ответ пришел. Издалека донесся нарастающий рев разъяренного ветра. Илиа услышала его за километры коридоров.
— Капитан…
Но было уже поздно. Вихрь ворвался на мостик и сбил ее с ног. Окурок, вырванный из ее пальцев, закружился по замысловатой спирали в потоках смерча. Рядом летали крысы и целое облако какого-то хлама, поднятого из закоулков корабля.
Она поняла, что едва может говорить.
— Капитан … я не имела в виду…
Но теперь стало почти невозможно даже дышать. Ветер потащил Вольеву по полу, ее руки вертелись как крылья мельницы. Рев стал невыносимым, словно боль, которую годы, десятки лет испытывал Джон Бренниген.
И вдруг буря прекратилась, и на мостике снова стало тихо. Все, что нужно для создания такого вихря — это открыть люк в одну из камер, где поддерживается глубокий вакуум. Скорее всего, во время этого шоу в космос не вырвалось ни грамма воздуха. Однако впечатление было как от пробоины в корпусе.
Вольева поднялась на ноги. Все кости были целы. Отряхнувшись, она достала сигарету. И курила ее, наверно, целых две минуты, пока не привела нервы в порядок.
Затем она снова заговорила — спокойно и негромко, как мать с ребенком, который только что прекратил истерику.
— Очень хорошо, Капитан. Ты весьма доходчиво высказал свою точку зрения. Ты не хочешь говорить насчет орудий Тайника. Отлично. Это твое право, и не могу сказать, что ужасно удивлена. Но пойми: то, что здесь творится — не просто маленькая проблема местного масштаба. Подавляющие прибыли не просто в систему Дельты Павлина. Они прибыли в Населенный космос. Это только начало. Они не остановятся здесь, нет… даже после того, как уничтожат жизнь на Ресургеме во второй раз за миллион лет. Здесь у них просто разминка. Затем то же самое повторится где-нибудь еще. Возможно, на Окраине Неба. Возможно, это будет Шива-Парвати. Возможно, Гранд-Тетон, Спиндрифт, Заструга… возможно, даже Первая Система. Это совершенно не важно — рано или поздно они доберутся до всех и каждого. За несколько десятков лет или сотен лет. Не имеет значения. Это конец всему, Капитан. Это конец человеческого присутствия в мире, окончательное уничтожение человечества как разума, а значит — конец времен. Нас просто сотрут. Это я тебе гарантирую. Подавляющие могут уничтожить Ресургем ко всем чертям — одним ударом, адски жестоким и точным. И даже колебаться не будут. Но знаешь что? Мы не будем просто болтаться рядом и наблюдать, когда эта задница случится. Мне плевать на это, и в большей степени, чем ты можешь себе представить.
Вольева затянулась. Крысы уползли обратно в темноту коридоров и в щели, корабль снова чувствовал себя почти нормально. Похоже, он простил ее, хотя она явно перегибала палку.
— Пока машины не удостоили нас вниманием. Пока. Но мне кажется, это временно. А знаешь, почему они до сих пор на нас не напали? Они нас в упор не видят. Их сенсоры рассчитаны на сигналы от более крупных проявлений жизни, чем один-единственный звездолет. А может быть, мы — слишком мелкая цель на фоне их планов. Как тебе такая теория? Подозреваю, Капитан, что именно так они и думают. Они оперируют более крупными масштабами — и пространства, и времени — чем мы привыкли. Зачем утруждать себя убийством одной мухи, когда собираешься уничтожить мух как вид? И если мы хотим что-нибудь сделать, нам надо хотя бы попробовать рассуждать, как они. Нам нужны орудия из Тайника, Капитан.
Сферическая камера содрогнулась, дисплей и лампы начали тускнеть. Вольева посмотрела на браслет и почти не удивилась: корабль снова входил в кататонический ступор. На всех палубах роботы-слуги замирали, как статуи, оставляя работу недоделанной. Замерли даже несколько насосов; Вольева услышала, что вой стал звучать чуть иначе — ряд голосов выпал из хора. Скоро лабиринты коридоров погрузятся в темноту. Нет гарантии, что транспортеры будут работать. Жизнь снова осложнится, и в течение нескольких дней — а может быть, и недель — превратится в банальное выживание.
— Капитан… — произнесла она мягко, сомневаясь, что ее слышат. — Капитан, ты должен понять: я не собираюсь уходить. И Подавляющие тоже.
Одна, в темноте, Вольева докурила то, что осталось от сигареты, вытащила горелку, зажгла ее и покинула мостик.
Триумвир была занята. Ее ждала работа.
Ремонтуа стоял на липкой мембране, которая покрывала комету Скейд, и махал подлетающему кораблю.
Звездолет приближался медленно, поворачиваясь к темной поверхности с явной опаской. Это был маленький корабль, чуть больше корвета, на котором прибыли Ремонтуа и Скейд. Из корпуса уже вылезли сферы оружейных башен, и их лазерные прицелы рыскали в пространстве. Красный луч блеснул, отразившись от скафандра Ремонтуа, и заскользил дальше, чертя на поверхности мембраны причудливые контуры в поисках мин-ловушек.
— Вы сказали, что вас двое, — задребезжал в шлеме Ремонтуа голос капитана. — Я вижу только одного.
— Скейд ранена, она внутри кометы, под присмотром Производителя Работ. Почему ты говоришь со мной вслух?
— Может быть, это ловушка.
— Я Ремонтуа. Ты не узнал меня?
— Подожди… Повернись чуть-чуть влево, чтобы щиток шлема не отсвечивал.
Прошло несколько секунд. На корабле не спеша, пристально разглядывали лицо Ремонтуа. Потом корвет опустился чуть ниже и выбросил якоря, которые надежно вошли в тело кометы — там, где свернулись три порванных троса. Ремонтуа почувствовал толчки через мембрану, усилившую свое взаимодействие с его подошвами.
Он попытался организовать неврологическую связь с пилотом.
«Теперь ты понял, что я Ремонтуа?»
Возле носовой части судна открылся люк. Оттуда вышел Объединившийся, в полностью бронированном военном скафандре. Громоздкая фигура проплыла метра два, не касаясь поверхности кометы, и только потом приземлилась. Оружие в его руках смотрело точно на Ремонтуа. Корабельные орудия — тоже. Ремонтуа чувствовал пристальные взгляды их широких дул, и это чувство подсказывало ему: одно неосторожное движение — и корабль откроет огонь.
Объединившийся установил связь сознаний, лишь когда подошел почти вплотную.
(Что ты здесь делаешь? Кто такой Производитель Работ?)
«Боюсь, это касается только Закрытого Совета. Все, что я могу тебе сказать — мы со Скейд здесь, и это касается безопасности всех Объединившихся. Эта комета одна из наших, если вы еще не поняли».
(В вашем сигнале бедствия говорилось, что сюда прибыло трое. Где корабль, на котором вы прилетели?)
«Это довольно сложная история».
Ремонтуа попытался проникнуть в сознание Объединившегося — передать воспоминания было бы намного проще — но нейронная блокада Присоединенного оказалась надежной.
(Просто расскажи.)
«Мы прилетели с Клавейном. Он угнал корвет».
(Зачем?)
«Не могу сказать. Мне придется рассказать, что представляет собой эта комета».
(Попробую догадаться. Это касается Закрытого Совета.)
«Ты понимаешь, на что это похоже».
(Куда он направил корвет?)
Ремонтуа улыбнулся. Продолжать игру в кошки-мышки нет смысла.
«Вероятно, внутрь системы. Куда же еще? Он не собирается возвращаться в Материнское Гнездо».
(Как давно это произошло?)
«Более тридцати часов назад».
(Ему потребуется меньше трехсот, чтобы достигнуть Йеллоустоуна. Тебе не пришло в голову предупредить нас раньше?)
«Я сделал все, что мог. У нас чрезвычайная ситуация… ранение с угрозой для жизни. К тому же, я долго уговаривал Производителя Работ, чтобы он позволил послать сигнал в Материнское Гнездо».
(Чрезвычайная ситуация?)
Ремонтуа махнул рукой назад, на небольшую впадину рядом с деформированным и вспученным участком поверхности — вход в комету, где их встретил Производитель Работ.
«Я уже сказал, что Скейд ранена. Думаю, ее надо как можно скорее доставить в Материнское Гнездо».
Ремонтуа пошел вперед, указывая дорогу. Корабельные орудия по-прежнему целились в него, готовые в любой момент оставить на его месте миниатюрный кратер.
(Скейд еще жива?)
Ремонтуа покачал головой.
«Нет. В данный момент — нет».
Глава 12
Клавейн выходил из искусственного сна, пробираясь через образы разрушенных зданий и песчаных бурь. Это был смутный момент, похожий на подгонку системы — когда заново соотносишь себя с окружающей обстановкой, а недавние воспоминания возвращаются на то место, где должны находиться. Клавейн вызвал в памяти сессию Закрытого Совета и полет на комету Скейд, затем встречу с Производителем Работ и то, как узнал о секретном флоте, явно предназначенном для эвакуации. И наконец вспомнил, как угнал корабль и направил его внутрь системы на полной скорости.
Он все еще находился на борту корвета, в кресле первого пилота. Пальцы прошлись по панели тактильного контроля, вызывая дисплеи. Экраны возникли вокруг, открываясь и зажигаясь подобно цветкам подсолнуха. Клавейн не настолько доверял кораблю, чтобы общаться с ним через имплантаты, так как Скейд могла установить блокирующие программы в систему управления. Пока на это не похоже, звездолет подчинялся беспрекословно, но незачем рисковать понапрасну.
