(Ты жива. Ты перенесла ранение, но смогла выжить. Необходимо…)
Спокойствие хирурга дрогнуло.
«Необходимо что?»
(Необходимо определенное лечение. Но все можно восстановить.)
По какой-то причине она не могла видеть их сознания. Для большинства Объединившихся проснуться с ощущением такой изоляции означало бы испытать глубокое потрясение. Но Скейд была способна такое пережить. Она переносила свое состояние стоически, напоминая себе, что переживала подобную изоляцию во время каждого заседания Закрытого Совета. Они заканчивались, и это тоже закончится. Дело только во времени, пока…
«Что-то с моими имплантатами»?
(С ними все в порядке.)
Она знала, что хирурга зовут Дельмар.
«Тогда почему меня изолировали?»
Еще не послав вопрос, Скейд догадалась, каков будет. Потому что они не хотят, чтобы она увидела себя глазами врачей. И потому что они не хотят открыть ей всю правду о том, что произошло.
(Скейд…)
«Неважно… я знаю. Зачем вы меня разбудили?»
(Кое-кто хочет с тобой поговорить.)
Головой двигать было невозможно — только глазами. Сквозь дымку бокового зрения Скейд увидела, как Ремонтуа приближается к кровати — или столу, или хирургической кушетке — на котором она лежит. На Ремонтуа был медицинский халат — белый, как электрическая искра, заставляющий белизну палаты казаться тусклой. Голова гостя — странным образом разъединенная сфера — клонилась в ее сторону. Роботы-медики с изогнутыми шеями лебедей расступались, пропуская его вперед. Хирург скрестил руки на груди, его взгляд выражал сильное неодобрение. Остальные врачи вежливо удалились, оставив их троих в палате.
Скейд посмотрела на свои ноги, но не увидела ничего, кроме расплывчатой белизны, что вполне могло быть иллюзией. Раздавалось слабое жужжание, но в палате это было вполне уместно.
Ремонтуа присел рядом с ней.
(Как много ты помнишь?)
«Скажи, что произошло, а я тебе скажу, сколько помню, хорошо?»
Он оглянулся на хирурга, позволив Скейд слышать мысли, которые посылал ему.
(Боюсь, вам придется нас покинуть. И вашим машинам тоже: я уверен, у них есть записывающие устройства.)
(Мы оставим вас наедине ровно на пять минут. Этого будет достаточно?)
(Я должен уложиться, не так ли?)
Ремонтуа кивнул головой и улыбнулся, наблюдая, как Дельмар выпроваживает роботов из палаты. Их лебединые шеи элегантно изгибались, чтобы не задеть дверной проем.
(Прошу прощения…)
(Пять минут, Ремонтуа.)
Скейд снова попыталась пошевелить головой, но безрезультатно.
«Подвинься ближе. Я тебя плохо вижу. Они не покажут мне, что произошло».
(Помнишь комету? Клавейн был с нами. Ты показывала ему корабли, которые там спрятаны.)
«Я помню».
(Он угнал корвет, прежде чем мы успели подняться на борт. Шаттл еще стоял на якорях.)
Скейд помнила, что брала Клавейна на комету, но остальное пока ускользало.
«И он улетел?»
(Да, но об этом позже. Проблема в том, что произошло во время его побега. Клавейн запустил двигатели, и корвет разорвал якорные тросы. Они хлестнули по поверхности кометы. К сожалению, один из них тебя зацепил.)
По этому поводу было трудно что-то сказать, хотя с самого момента пробуждения она знала: произошло что-то серьезное.
«Зацепил меня?»
(Тебя ранило, Скейд. Очень тяжело. Если бы ты не была Объединившейся, и имплантаты не помогли бы твоему телу справиться с шоком, то очень вероятно, все закончилось бы летальным исходом. Несмотря на все защитные системы скафандра.)
«Покажи мне, черт подери».
(Я бы показал, но в палате нет ни одного зеркала. А неврологическую блокаду Дельмара мне не пробить.)
«Тогда опиши. Опиши это, Ремонтуа!»
(Я пришел не за этим, Скейд… Очень скоро Дельмар вернет тебя в состояние восстановительной комы, и когда ты проснешься в следующий раз, то будешь уже здорова. Мне нужно спросить насчет Клавейна.)
Скейд ненадолго отпихнула свое неуемное любопытство в дальний угол.
«Полагаю, он мертв?»
(На самом деле, его никто не пытался остановить.)
Скейд разозлилась. Любопытство снова высунуло нос, но ситуация с Клавейном интересовала ее не меньше, чем собственное состояние. А разве эти вопросы не были взаимосвязаны? Скейд еще не вполне поняла, что случилось с ее телом, но достаточно того, что это сделал Клавейн. Может быть, непреднамеренно, но это не имеет значения.
Предатель не может совершить непреднамеренный поступок.
«Где он?»
(Это интересный вопрос. И ответа, по-моему, никто не знает. Мы зафиксировали выброс его двигателей. Клавейн направляется в сторону Эпсилон Эридана. Значит, или на Йеллоустоун, или к Ржавому Поясу.)
«Демархисты его в клочья разорвут».
Ремонтуа кивнул.
(И в первую очередь потому, что это Клавейн. Но сейчас непохоже, что он собрался именно туда — по крайней мере, непосредственно туда. Его корвет двигался по направлению к звезде, потом отклонился от траектории. Насколько — неизвестно, мы больше не улавливаем излучение двигателей.)
«По всему кометному кольцу разбросаны оптические мониторы. Рано или поздно Клавейн должен пересечь луч обзора».
(Проблема в том, что Клавейн знает позиции мониторов. Он без труда проведет корвет так, что ни один луч его не зацепит. Клавейн — один из нас, и об этом следует постоянно помнить.)
«Ракеты запущены?»
(Конечно. Но они не смогли подойти достаточно близко, чтобы поймать цель. И у них было слишком мало топлива, чтобы притащить Клавейна в Материнское Гнездо. Так что нам пришлось их взорвать.)
Скейд почувствовала, как по подбородку стекает капля слюны.
«Мы должны остановить его. Усвой это, Ремонтуа».
(Даже если снова мы снова поймаем излучение, корвет давно вышел из зоны действия ракет. Мы не догоним его даже на корабле.)
Скейд притушила ярость.
«У нас есть прототип».
(«Ночная Тень»? Она не успеет разогнаться. Ее строили не для внутрисистемных перелетов.)
В течение нескольких секунд Скейд молчала. До какой степени она может открыться? В конце концов, это дело Внутреннего Кабинета, и даже по стандартам Закрытого Совета может считаться сверхсекретным.
«Так и есть, Ремонтуа».
Дверь открылась. Первым вошел робот, сделав головой ныряющее движение; за ним появился Дельмар. Ремонтуа поднялся и повернулся к хирургу и сделал жест, словно на дюйм отодвигал ладонями невидимую стенку.
(Нам нужна еще одна минута…)
Дельмар остановился у двери и снова скрестил руки на груди.
(Боюсь, мне придется остаться здесь.)
Ремонтуа вернулся к Скейд и склонился над ней. Теперь их лица разделяло лишь чуть больше сантиметра, что позволяло установить непосредственный контакт между сознаниями, в обход усилительных систем палаты.
«Это возможно. Потолок скорости у „Ночной Тени“ выше, чем ты можешь представить».
(Насколько, Скейд?)
«Намного, вот увидишь. Все, что тебе надо знать: „Ночная тень“ в состоянии подойти к корвету так близко, что поймает его след. Достаточно близко, чтобы использовать ракеты. И мне нужно, чтобы ты был в составе экипажа. Ты солдат, Ремонтуа. Ты разбираешься в орудиях лучше, чем я».
(Может быть, мы придумаем, как взять Клавейна живым?)
«Мы с этим чуть-чуть опоздали, тебе не кажется?»
Ремонтуа ничего не ответил, но Скейд знала, что смогла доказать свою правоту. Он все понял и скоро примет ее точку зрения. Этот человек — Объединившийся до мозга костей. Он примет необходимость любой акции, даже самой жестокой — если это послужит на благо Материнскому Гнезду. В этом состояла разница между ним и Клавейном.
(Скейд…)
«Да?»
(Если я приму твое предложение…)
«У тебя есть какое-то условие?»
(Не условие, а просьба. Пусть Фелке позволят присоединиться к нам.)
Скейд прищурилась. Несомненно, у Фелки были какие-то основания участвовать в акции. С каким удовольствием она отклонила бы эту «просьбу»! Сведения об операции не должны выходить за пределы Закрытого Совета… но Фелку из Совета не исключали.
«И какая польза от ее присутствия?»
(Это зависит… Если ты хочешь просто расстрелять Клавейна, то никакая. Но если у тебя есть хоть малейшее намерение взять его живым — я на это очень надеюсь. — то Фелка будет просто незаменима. Ты не можешь этого отрицать.)
Скейд знала, что он прав, однако признать это было больно. Ценность Клавейна в операции по возвращению орудий была неизмерима. С его побегом задача значительно усложнится. На этом уровне Скейд привлекала идея вернуть беглеца, чтобы припереть его к стенке и воспользоваться опытом его нелегких побед, которым он пропитан до мозга костей. Но куда проще взорвать его вместе с кораблем — иначе остается вероятность, что Клавейн переметнется на сторону противника. И Демархисты весьма порадуются, когда услышат о новой кораблестроительной программе, о планах по эвакуации и об орудиях класса «ад».
