– Занятная вещица, – отметила про себя Джульетта и коснулась пальчиком одного колокольчика, который тут же издал мелодичный звук. – Ничего не скажешь – оригинально!
– Примерь! – предложил лавочник, заметив, как у девушки загорелись глаза. Джульетта с удовольствием накинула на плечи пончо и с удивлением почувствовала, что телу сразу стало тепло, а из растрёпанной дневными заботами девичьей души исчезла тревога.
– Смотри и радуйся! – сказал старьёвщик и дважды хлопнул в ладоши. Тут же из ночной сырости и тумана материализовалось венецианское зеркало в человеческий рост, которое услужливо облетело девушку, показав её в обновке с различных ракурсов. Джульетта с удовлетворением отметила, что пончо делает её наряд оригинальным, а цвет пончо очень подходит к её золотистым волосам.
– Ай-яй-яй! – запричитал торговец. – Какой вещь хороший! Для себя берёг, но тебе отдам. Покупай! – наседал старьёвщик.
– Дорого? – робко поинтересовалась девушка.
– Не дороже денег! – прищурился хитрый лавочник. – Тебе почти даром отдам.
– Даром – это сколько?
– Даром – это значит совсем без денег, – охотно пояснил Арарат. – Один мой желаний выполнишь, и носи на здоровье!
– Э-э нет, так дело не пойдёт! – быстро сообразила Джульетта. – Забирай «свой вещь» и поищи другую дурочку!
– Что ты? Что ты? – спохватился старьёвщик. – Ты о чём подумала? Ай-ай, как нехорошо! Я – старый осёл, тебе плохо разъяснил! Это не просто пончо, – с заговорщицким видом прошептал Арарат. – Это волшебное пончо!
– Я так сразу и поняла, – рассмеялась девушка. – Ладно, дам за твоё волшебное пончо двести монет. Согласен?
– Нет! – покачал головой лавочник.
– Триста!
– Обидеть хочешь? Я сказал: денег не надо!
– А что надо?
– Просто скажи, что своё последнее желание ты даришь мне, – неожиданно чисто, без малейшего акцента, произнёс старьёвщик.
– Смотри, лавочник, не обхитри себя самого, – улыбнулась покупательница. – Лично я собираюсь жить долго, а значит и моё последнее желание исполнится не скоро.
– Я подожду, – кивнул головой старьёвщик. – Арарат терпеливый, Арарат ничего не забывает и долги не прощает, – заговорил он вдруг о самом себе в третьем лице. – Если надо долг получить – Арарат всегда получит, даже если для этого надо будет сто лет подождать.
– Будь по-твоему, – согласилась Джульетта. – Дарю тебе, старьёвщик, своё последнее желание.
– По рукам! – обрадовался лавочник. – Носи, красавица, пончо на здоровье. Подожди, не уходи! – остановил девушку торгаш. – Без предоплаты никак нельзя, – и с этими словами он оторвал от края пончо один серебряный колокольчик.
– Что Вы делаете? – возмутилась Джульетта.
– Вай! Зачем кричишь? – удивился старьёвщик и при этом вдруг вспомнил про свой колоритный акцент. – Я же говорил тебе – это предоплата! Ты когда на стройке потерялась, о чём подумала? Ты сказала себе: «Дорого бы я сейчас заплатила, хоть за одно проявление этих самых технологий». Ты подумала – Арарат пришёл! Ты сказала: «Дорого»! Арарат согласился. Тебе исполнение желания – мне один колокольчик. Предоплата!
– Значит, чтобы исполнилось моё желание, надо просто…
– …произнести его вслух, оторвать от края пончо один колокольчик и бросить его за спину через левое плечо, – перебил её Арарат.
– Обязательно через левое? – ехидно переспросила девушка.
– Через левое удобней, – невозмутимо пояснил Арарат, – но можно и через правое, если ты левша.
– Сейчас проверим! – усмехнулась Джульетта и оторвала серебряный колокольчик от края своего пончо.
– Вай! – воскликнул лавочник. – Девушка! Зачем на свой глупый желаний целый колокольчик тратишь?
– Хочу сейчас же оказаться в Большом магическом дворце! – громко произнесла девушка и бросила колокольчик себе за левое плечо.
Первое, что она ощутила – была резь в глазах от слепящего света.
– Стоп! – услышала она раздражённый голос режиссёра. – Стоп! Послушайте… как Вас там? Как Вы там оказались? Что Вы молчите? Да отойдите Вы от прожектора! Кто выпустил её на сцену?
В этот момент Джульетта сообразила, что стоит на сцене лицом к мощному прожектору, который за неимением специальной осветительной аппаратуры временно использовался в качестве софита. Она закрыла глаза ладошкой и осторожно отошла вглубь сцены.
– Джульетта! – раздался обрадованный голос Озерцова-Заречного, когда она убрала руку от лица. – Не верю глазам своим! Вы ли это? Как Вы здесь оказались?
– Вы же сами меня пригласили, – обиделась девушка и надула свои прелестные губки.
– Да-да я помню! Я сейчас не об этом. Как Вы оказались на сцене, ведь секунду назад Вас там не было?
– Я заблудилась, пошла на свет и вот вышла к Вам, – коротко рассказала о своих приключениях девушка, сознательно опустив при этом эпизод встречи со старьёвщиком.
– Чудесно! – воскликнул режиссёр. – Чудесно, что Вы всё-таки пришли! Так, всем перерыв на двадцать минут.
Джульетта осторожно спустилась со сцены, и с чувством собственного достоинства, которое в этот момент благодаря свойствам волшебного пончо сильно увеличилось в размерах, подошла к своему Фанфан-Тюльпану. Предмет её тайной страсти выглядел утомлённым, но при этом был тщательно выбрит, одет в чёрную водолазку и серые строгие брюки.
– Вы выглядите помолодевшим, – сказала она, внимательно и без ложного стеснения осматривая его с ног до головы. – Вот только глаза у Вас почему-то грустные.
– Помолодел я в виду отсутствия ненавистной мне щетины, которая растёт у меня, как на дрожжах, а глаза грустные из-за того, что на душе у меня пусто, как в пересохшем колодце.
– Отчего же?
– Видите ли, я сейчас занимаюсь набором труппы, просматриваю претендентов, но пока безуспешно! Претенденты горят желанием играть на сцене, но кроме желания, в душе каждого артиста, пусть даже самодеятельного, должна тлеть божья искра!
– А она, я так понимаю, не тлеет? – улыбнулась девушка.
– Не горит и, к моему большому сожалению, даже не тлеет! Когда я не вижу человеческого материала, пригодного для моей работы, я впадаю в депрессию.
– От этого есть лекарство?
– Есть! Найдите мне пару-тройку талантливых исполнителей, и я излечусь.
– А кроме этого?
– Кроме этого мне помогли бы воздух Елисейских полей, прогулка по набережной вдоль Сены и чашечка кофе в парижском бистро.
– Вы хотите обратно во французский квартал?
– Нет, нет! Только не это! Вы меня не поняли, я действительно хочу оказаться в самом Париже, а не в квартале с его имитаций всего французского.
– Так ли уж и имитация? Я слышала, что человеческие пороки там самые что ни на есть настоящие!
– Не будем о грустном. Вы ещё слишком молоды, прелестное дитя, чтобы с видом знатока рассуждать о человеческих пороках. Париж для меня недосягаем, так же, как прошедшая молодость.
– В этом мире всё возможно, – многозначительно произнесла Джульетта и вызывающе посмотрела режиссёру в глаза. – Даже побег за стены «объекта» и прогулка по Парижу. Предлагаю заключить договор: я исполняю Ваше заветное желание, а по возвращению из Парижа Вы выполняете моё! По рукам?
– По рукам! – засмеялся режиссёр.
– И Вы даже не спросите, каково моё желание?
– А зачем? Я всё равно ничем не рискую, так как за стены «объекта» нам – людям «тонкого» мира – выбраться невозможно!
– Я так поняла, что, несмотря на абсурдность моего предложения, Вы согласны соблюдать условия нашего договора?
– Согласен!
– Тогда крепко обнимите меня и не отпускайте до тех пор, пока не почувствуете под ногами твёрдую почву, – с довольным видом произнесла Джульетта и оторвала с края пончо очередной колокольчик.
Путешествие на берега Сены получилось сказочным, под стать свадебному путешествию, только длиной в один день и естественно без первой брачной ночи. Ей казалось, что она предусмотрела всё или почти всё, вот только для возвращения на «объект» пришлось оторвать от волшебного пончо ещё один колокольчик.
– Какая же я всё-таки дурёха! – ругала себя Джульетта, глядя на три оставшихся колокольчика. – Надо было в театре загадать ещё и возвращение из Парижа, а так получилось путешествие с билетом в один конец. Одним словом Джулька я и ничего более!
Они снова очутились в театре в тот самый момент, когда потрёпанный жизнью, но всё равно привлекательный Фанфан-Тюльпан обнял её за талию и крепко прижал к себе. Какое-то время они так и стояли – обнявшись, с закрытыми глазами, словно не желая просыпаться и покидать этот чудесный сон.
Джульетта воспитывалась в строгости и ещё ни разу в своей жизни не встречала рассвет на плече любимого мужчины, поэтому в тот миг, когда она почувствовала дразнящий, почти мускусный запах мужского тела, решение о заветном желании пришло в её белокурую головку само собой. Она даже испугалась собственной дерзости, а потом подумала, что в её желании нет ничего такого, за что ей было бы стыдно.
