Репортеры кричали вопросы, и я посмотрела на Трента, зная, что внутриземельцы ужасно отреагируют на то, чтобы быть огражденными, независимо от причин.
— Послушайте меня! — прокричал Эдден, и они все замолчали. — Я знаю, что это не общепонятно, но мы уверены, что ответственные люди все еще находятся в Цинциннати или Низинах. Я прошу, чтобы все успокоились и были готовы к сотрудничеству, и ради Бога, не атакуйте своих соседей только потому, что у них есть клыки. Мы настроили экстренную связь, если вы считаете, что у вас есть что-то, что мы должны знать, я уверен…
Я выключила радио, обхватив себя руками за талию. А день так хорошо начинался.
— Эдден сказал им, — удивленно произнесла я. — Они не должны были знать.
— Либо так, либо они волновались по поводу паники, что новый вирус убивал немертвых. Знаешь, насколько чувствительны все к этому. — Фыркая, я кивнула. Он посмотрел на мои босые ноги, и я попыталась скрыться одну под другой. — Это была идея Бэнкрофта сообщить новости, — сказал он, когда его взгляд поднялся к моим горшкам для заклинаний, висящих над прилавком в центре кухни. — Я позвонил и продиктовал ему данные вчера вечером. Он передавал «спасибо».
Бэнкрофт? Мое подозрение поднялось.
— Всегда рада помочь, — сказала я, глядя, как рука Трента полностью обхватила основание моего самого маленького горшка для чар, когда он мягко снял его с крюка, но моя мысль сказать ему, что в этом горшке нельзя готовить, убежала, когда я вспомнила свою фантазию: он влажный после душа с полотенцем вокруг бедер, и его волос цепляются за лицо. Его тело было красивым, его аккуратная талия, и его кожа натягивалась, когда он двигался. — И? — сказала я, скрываясь за чашкой.
— Твой переезд на постоянное проживание в безвременье ничего не решит.
— О, спасибо большое, это радостная новость, — сказала я, горбясь. — Э, не то, чтобы я собиралась это сделать.
Он улыбнулся, и я скользнула в сторону, таким образом, чтобы он мог поставить горшок в раковину. Дженкс использовал обе руки, чтобы открыть зажим у пакета с хлебом, и я запоздало достала тарелку, чувствуя себя пятым колесом.
— Спасибо, — сказал Трент. — Я надеюсь, что ты не возражаешь, что я воспользовался твоим велотренажером. После прошлой ночи мне нужно было размяться. Я не ездил долгое время.
Я опустила глаза, прежде чем они заметили. Его настроение жужжало на моем подсознании. У него было что-то на уме кроме завтрака. У меня было чувство, что я знала, что это было, и я не хотела говорить об этом.
— Ты взял тренажер Айви? Он — хороший, вроде бы.
Крылья Дженкса недовольно зажужжали из раковины. Его детям, должно быть, было не до озорства.
— Эй, я должен тебе, человек-печенька, — сказал Дженкс, когда Трент нашел вилку для взбивания яиц. — У меня бы заняло все лето перетаскивать эти камни.
— Я сказала, что помогу тебе с этим, — произнесла я, и пыльца Дженкса стала раздраженно апельсиновой.
— Как я и сказал — все лето, — ответил он, чтобы заставить меня почувствовать себя виноватой. Трент, тем не менее, улыбался.
— С удовольствием. Я еще не расплатился с тобой. Передвигать камни — не достаточно за ту твою помощь в прошлом году.
За воровство его дочери, подумала я, задумываясь, неужели это было всего год назад.
— Могу я чем-нибудь помочь? — спросила я, мне нужно было чем-нибудь заняться, чтобы не думать.
— Нет, я справляюсь, — сказал он, когда взял сковородку из ящика и поставил ее на плиту.
— Я не привыкла, что кто-то делает для меня завтрак, — сказала я, когда села за стол. Дженкс наблюдал за мной, как будто я сделала что-то не так, сделав лицо «что не так?», я переключилась обратно на мягкую улыбку, когда Трент подошел, уставившись на пламя под сковородкой.
— Я надеюсь, что ты не возражаешь, я остался здесь этим утром. Айви еще не вернулась, и ты спала. Я не хотел просто уходить. — Он коснулся внутренней части сковородки раз, потом второй, явно недовольный температурой. — Мне нравится твоя церковь. Тут тихо, но в хорошем смысле. Не одиноко.
Дженкс, нахмурившись, посмотрел на меня, и я понятия не имела почему.
— Прошу прощения, — сказал он, тон был почти едким, когда он вылетел из кухни.
Не важно.
— Спасибо, — сказала я, когда Трент скрестил руки и подавил зевок. Время близилось к полудню. Время для всех хороших пикси и эльфов устроить сиесту. Я не отдыхала. Мне было трудно уснуть, особенно на мгновение. Около меня был незнакомый ноутбук и кружка кофе, и я поглядела на место Айви за столом. Ноутбук был достаточно блестящим, чтобы быть ее, но она только что купила новый. — Твой? — спросила я.
Трент подержал руку над сковородкой и убрал.
— Квен выступил в роли курьера. Цинци перекрыт, но все же есть несколько путей в Низины и из них, если ты знаешь проселочные дороги. О, это мне напомнило, — сказал он, когда почти протанцевал к столу и взял связку ключей и зазвенел ими. — Твой автомобиль стоит под навесом для машин.
— Спасибо! — сказала я, убирая их в передний карман. Мой автомобиль не был просто автомобилем, это была моя свобода, и он знал это. — По крайней мере, теперь ты знаешь, что можешь забрать Тулпу домой, — сказала я. Но потом чувство вины ударило меня, и я отставила кружку. — Трент, мне так жаль, что ты потерял Ред…
Тряхнув головой, Трент взял яичную смесь.
— Это моя ошибка. Карлтон сказал, что она не готова. Я не согласился. Он был прав. Десять к одному, она у Тритон.
— Несмотря на то, что она все-таки потеряна. Она, должно быть, стоит целое состояние.
— Есть такое, — признал он, его лицо помрачнело. — Не могу поверить, что я упал с нее.
— Мне действительно жаль. Если она действительно у Тритона, то я займусь ее возвращением.
Выливая смесь, он вздохнул.
— Я бы был очень признателен.
Я осторожно откинулась на стуле, странное чувство поднялось во мне. Я слышала, как Трент говорил эти слова полдюжины раз в день, и каждый раз, он имел это в виду, но на сей раз это было чем-то, что он не мог купить или исправить, и он знал, что я предложила это, потому что вернуть лошадь было важно для него, и я просто хотела, чтобы он был… счастлив.
Я не хотела этого! подумала я, паникуя, как раз когда теплое ощущение родилось от заботы о ком-то и полилось в меня. За стенами церкви весь ад вырывался на свободу. У меня не было времени влюбляться.
— Я не могу сказать тебе, когда в последний раз кто-то кормил меня завтраком, — сказала я, почти шепча, когда попыталась разобраться в этом. — Спасибо.
— Всегда пожалуйста. — Кусочек мускатного ореха на вершине был огромным. — Я не могу сказать, когда я в последний раз готовил для кого-то, когда хотел этого. Ты выглядишь довольной в раннем свете.
Мои мысли вернулись обратно к угрозам Лэндона, и я заставила себя встать, чтобы налить еще кофе.
— Серьезно? — сказала я легкомысленно. — Я даже не смогла расчесать волосы. Жженый янтарь, кажется, делает их хуже.
Он подошел ко мне, и я отступила назад, ударяясь позвоночником об стол.
— Они мне нравится такими, — сказал он, не смотря на меня, когда он потянулся, открывая шкаф и доставая большую тарелку, чтобы положить на нее хлеб. — Всегда, как грива у льва. Уютная. Дикая.
Дикая. Ему нравились мои волосы. Мое сердце бешено колотилось, а в животе порхали бабочки.
— Трент, — сказала я мягко, и его глаза поднялись к моим. Он был так близко, свет играл на его щетине, а его аромат проходил сквозь мое сознание.
— Ты сохранила мое кольцо, — сказал он. — Почему?
— Хочешь получить его обратно? — вспыхнула я, и он поймал мою руку, когда я потянулась к кольцу. Покалывания накладывались друг на друга, поднимаясь, чтобы найти мой центр, где появилось растущее ощущение.
— Я рад, что ты оставила его. — Он опустил тарелку, и я задержала дыхание. Его хватка на моем запястье была сильной, но не жесткой.
— Трент, возможно Лэндон прав. У тебя есть обязанности, и я понимаю это. — Что я делаю? — И у меня тоже.
Однако, он придвинулся ближе, и мое сердце бешено застучало, когда он посмотрел на мои губы.
— Кто, Лэндон?
Я распахнула глаза, когда его длинная рука скользнула по моей скуле, когда он наклонился над пространством между нами и нагло поцеловал меня.
— Мрент, — пробормотала я потрясенно, но он потянул меня к себе с внезапным рывком. Шип желания нырнул через меня, питаемый его требующей рукой на моей талии. Его губы двигались на моих, а его аромат звенел во мне. Я закрыла глаза и наклонилась к нему, капельки чувств зажигались везде, где касались его пальцы, везде, где мои руки находили его. Его щетина была колючей, и ее новизна была волнующей.
О, Боже, это был лучший поцелуй, мои пальцы ног упирались в пол, когда я наклонялась к нему. Его рука скользнула за мою шею с небольшим намеком напряжения, доводя мое рвение к внезапной и неожиданной точке.
