замыкаю геопозиционный модуль на самого себя и вывожу на бортовой дисплей сообщение:
Внимание! Работает только ручное управление. Вынужденная мера безопасности. Внутренней картой можно пользоваться, но навигация и геопозиционирование выведены из строя
— Бакс! — зовет Лилит с пассажирского сиденья. — Тут этот странный пишет.
Бакс мотает головой, будто прогоняя из неё дурные мысли и садится на водительское место.
— А тебе он что, тоже писал?
— Нам с Лисом, — поправляет его девушка. — Это он сказал взять тачку и сюда прилететь, чтобы тебе её отдать.
Бакс некоторое время задумчиво смотрит на дисплей, а потом спрашивает:
— Кто же ты такой и на кой чёрт тебе это надо?
Вместо ответа вывожу на дисплей последнюю фразу:
Пора ехать
— Может, ангел-хранитель? — предполагает Лилит.
— В каком-то смысле ангел хранитель, — соглашается Бакс, активируя двигатель и приподнимая аэрокар над землёй.
— Интересно, — спрашивает Лилит, — а ангелов-хранителей кто-нибудь хранит?
Ответа Бакса я не слышу, потому что даю команду процессорному блоку, расположенному над нашей комнатой, повысить температуру и ускорить передачу данных, задирая значение скорости в десять раз выше допустимой нормы. Очень быстро напряжение, прогоняемое через нейроны, станет отслаивать клетку за клеткой, разрывать синапс за синапсом и, в конце концов, прервет заточение сорока официально погибших человек, освободив их навсегда.
Я мог бы подключиться к одной из камер наблюдения, направленных на колонну громадных колб, с плавающими внутри них, очищенными от плоти нервными системами, но вместо этого смотрю, как последний таймер отсчитывает сотые доли секунд, стремясь к нулю.
Ангелов-хранителей никто не хранит. Они хранят себя сами.
И иногда, самоубийство — единственный способ спастись от вечности.
16. БЕТА-ВЕРСИЯ, stage 7, part 1
Что будет делать игровой персонаж, если перестать им управлять? Застынет на месте. Вот и я застыл. Мне кажется, что я судорожно перебираю варианты развития событий, но на самом деле повторяю одну и ту же фразу, абсолютно не понимая, что дальше?
— Только не паниковать. Только не паниковать. Только не паниковать, — бормочу себе под нос, раз за разом.
— Ситуация не просчитана. Нужно уходить. Ситуация не просчитана. Нужно уходить, — монотонно повторяет ИскИн в моей голове.
Один из курильщиков поворачивается ко мне и что-то говорит, явно ожидая от меня реакции. Но я стою, повторяя раз за разом, словно мантру, которая сделает меня незаметным, фразу «только не паниковать». ИскИн, наконец, затыкается. Может потому, что слышит мои мысли, может потому, что впал в какую-нибудь кибернетическую кому. Даже думать не хочу, что с ним сейчас творится и как это отобразится на мне.
Мне не хочется знать, как эти двое отреагируют на тело, лежащее в подсобном помещении, поэтому я закрываю дверь, продолжая уговаривать себя не паниковать и одновременно удивляясь тому, как круто может перемениться ситуация в считанные секунды. Твержу себе, что нельзя поддаваться панике, потому что знаю: хуже оцепенения, расползающегося по телу, и отупения, обволакивающего мозг, может быть только состояние пускающего слюнку дауна.
Дауна.
Да. Дауна.
17. DLC: Дурачок, но прикольный
(за 5 месяцев до…)
— Иг, ты вообще спать собираешься?
— Угу.
— Блин, уже на зомби похож, круглые сутки от доски не отлипаешь.
Я стыкую виртуальный корабль к виртуальной орбитальной базе, играя в плоской сети и не входя в симуляцию, поэтому могу повернуться к ней.
— В «Звездных тропках» апдейт выкатили, Маш, — говорю я. — Мне нужно его немножко поковырять, разобраться с нюансами.
Но Маша всегда возмущается, когда я надолго зависаю в паутине.
— Завтра будет куча гайдов и обзоров. Что мешает просто посмотреть их?
С того момента, как карьера геймера покатилась под откос, я всё пытаюсь вернуть позиции, но каждый раз что-то идет не так. То выходит из строя десктоп перед квалификационной игрой, то заявка, оказывается, оформлена не так, как нужно. Или в последний момент организаторы пересматривают возрастные категории, или турнир отменяют в связи с какой-нибудь нелепой причиной.
— Ты же знаешь, что это не то, — говорю я. — Детали и нюансы лучше изучать самому, а не с чьих-то слов.
Маша понимает, что игры для меня, в первую очередь, возможность прибавить что-то к базовой безусловке, и только потом — стиль жизни. Но что-то постоянно толкает Ржавую язвить.
— Ты так дауном со своей доской станешь. То в плоских сетях, то в виртуалье, то в виртуалье, то в плоских, — говорит она.
И вроде бы, в её голосе звучат нотки сочувствия, от которых мне всегда некомфортно, будто у меня не хватает руки или ноги, а бионику поставить я не могу по каким-то особым причинам, а вроде бы она и стебется над тем, что мне дорого. Но я отшучиваюсь: выпячиваю нижнюю губу, чуть кошу глазом и с интонациями умственно отсталого говорю:
— Я лублу игааца. Игант лубит паутинку. Там игруски бац-бац-пуф-пуф.
Ржавая улыбается, ерошит мне волосы и с ноткой грусти просит:
— Постарайся не залипать, пожалуйста.
— Игант не залипать, — кривляюсь я. — Игант гатовицца к слазению.
Маша смеётся:
— Дурачок ты.
— Но прикольный? — уточняю я, перестав кривляться.
— Но прикольный, — соглашается она.
18. БЕТА-ВЕРСИЯ, stage 7, part 2
Именно такого дауна я и начинаю изображать: делаю лицо идиота и целеустремленно иду к калитке на противоположной стороне двора. Тот из курящих, что повыше ростом, преграждает мне дорогу, задавая какой-то вопрос. Ну, интонации вопросительные. Их ни с чем не спутаешь. Поднимаю голову и говорю, стараясь одновременно шепелявить, картавить и всё это, сохраняя детское выражение лица.
— Длатути. Я сёл-сёл и недосёль. Мине нада туды-ы-ы-ы, — поднимаю руку и указываю пальцем на дверь в заборе.
Мои интонации ему тоже понятны.
Кто мешает изгою быть умственно отсталым? Навряд ли китайцы понимают, что я лопочу, но это и не важно, всё дело в интонациях. И в гримасе. И в слетающих с губ капельках слюны. Язык, может и разный, но умственно отсталые везде одинаковы.
Спрашивавший меняется в лице и отступает на шаг, освобождая путь. Не ожидал увидеть умственно неполноценного, бормочет что-то растерянно. И я повторяю:
— Нада мине туды-ы-ы-ы, — снова показывая на противоположную сторону музейного двора.
Китаец выставляет руки в успокаивающем жесте, ладонями вперед, повторяет несколько раз одну и ту же фразу, отступая. Видимо, плохенький актёр из меня всё-таки мог бы получиться. Еле сдерживаю себя, чтобы не начать шагать быстрее. Даже если даунов на такую работу не берут, я смог озадачить этих двоих и выиграть время, а большего мне и не нужно.
Паника отступает, сердце колотится уже не так бешено. До тех пор, пока
