– Ничего себе. Это ж сколько стран ты повидал!
– Хмм. Мы с приятелями хотели посмотреть мир и решили начать с Юго-Восточной Азии. Пехом, с рюкзаками за плечами, подрабатывая, где случится, по возможности старались окунуться в жизнь местного населения… спали в ночлежках. – Он усмехается. – Меня это не напрягало. Я просто хотел посмотреть мир. – Он вздыхает. Его дыхание обжигает мою кожу, струится сквозь меня, вызывая дрожь во всем теле. – Мы собирались в Индию… когда я получил известие о болезни мамы.
– Я глубоко сочувствую тебе, Джордан. – Я кладу свои руки поверх рук Джордана, удерживая его. – Ты подумывал о том, чтобы снова отправиться в путешествие?
– Нет.
– Почему?
Он водит носом по моей шее, вдыхая мой запах. От этого в моем теле происходит нечто невообразимое.
– Ты чертовски вкусно пахнешь. Как ваниль.
Знаю, что он уклоняется от ответа, но мне сейчас все равно. Звенящая дрожь, прокатывающаяся по телу, пробирается в самое лоно, исторгая из меня соки.
– Я пользуюсь мылом с ароматом ванили, – говорю я с придыханием, не узнавая свой голос.
Он снова вдыхает мой запах.
– Изумительно пахнешь. – Высвободив одну руку, поглаживает мой плоский живот. Просунув палец в поясную петлю на моих джинсах, притягивает меня к себе.
Я чувствую, как он прижимается ко мне сзади, и мое тело начинает реагировать, мгновенно воспламеняясь… желая большего… новых наслаждений.
– Я люблю это озеро, – говорит он у самого моего уха, своим дыханием щекоча и возбуждая меня. – Оно напоминает мне кальдеру, что я видел на горе Ринджани.
– Где это? – любопытствует мое малосведущее «я».
– В Индонезии. – Положив ладонь мне на щеку, он поворачивает мое лицо к себе. – У тебя глаза точно такого же цвета, как вода в том озере.
У меня пересохло во рту.
– Правда?
– Хмм. – Джордан останавливает взгляд на моих губах, которые вдруг стали сухими. Я облизываю их.
Взгляд его вспыхивает.
– Проголодалась? – спрашивает он.
Я не совсем уверена, что сейчас мы говорим о еде.
– Да, проголодалась, – отвечаю я не своим голосом – чувственным, с придыханием.
Не сказав больше ни слова, Джордан смял мои губы своими; его язык мгновенно проник в мой рот. Я поворачиваюсь в кольце его объятий. Он крепко прижимает меня к себе.
Мне нравится то, что я чувствую. А чувствую я себя защищенной, желанной. Сексуальной и обольстительной. Чувствую все то, что прежде никогда не чувствовала.
Мы целуемся горячо, исступленно. Я запускаю пальцы в его волосы, тяну за них, стремясь слиться с ним. Ему, должно быть, это нравится – судя по ободряющему звуку, что он издает у меня во рту. Он берет меня за ягодицы и отрывает от земли. Инстинктивно я оплетаю его ногами за пояс. И даже не сознаю, что мы передвигаемся, пока не чувствую, как моя спина прижимается к джипу.
Джордан целует меня настойчиво, как и я – его. Я в шоке от того, как реагирую на него… сколь страстное желание он во мне вызывает, но пребываю в смятении: мною владеют одновременно вожделение, побуждающее меня теснее прижиматься к нему, и страх, требующий, чтобы я его оттолкнула.
Он остановится, если я его оттолкну? Хочу ли я, чтобы он остановился?
Нет.
Еще нет.
– Боже, Мия, – произносит Джордан мне в губы. Его рука ползет по футболке к моей груди. В то же мгновение, как он касается ее, сосок затвердевает. Я издаю стон.
Его ладонь скользнула под мою футболку, поднимает ее, пальцы пробираются в чашечку бюстгальтера, и я думаю: да… боже, да! Отдернув вниз мой бюстгальтер, он заключает мою голую грудь в свою теплую шершавую ладонь, большим пальцем теребя затвердевший сосок…
Я так сильно хочу его…
Потом я ощущаю его эрекцию. Его разгоряченная плоть вдавливается мне в пах.
В сознании мелькнул образ Форбса – как он, прижимая меня к стене, пытается надругаться надо мной, – и чары развеялись.
Я прочищу тебе мозги. Преподам тебе урок.
Ладонь Джордана внезапно стала ладонью Форбса. Никакого удовольствия. Только страх. Холодный первобытный страх.
И паника.
Я в панике. Мышцы от страха одеревенели.
Меня тошнит.
– Прекрати. Прошу тебя, прекрати. – Задыхаясь, я пытаюсь сдернуть с себя его руку.
Я хочу, чтобы он меня отпустил. Немедленно.
Джордан мгновенно вытаскивает руку из-под моей футболки, кладет ее на джип, прямо над моей головой.
– Боже, прости, Мия, что с тобой? – Он всматривается в мое лицо. – Скажи, что с тобой? Черт, я поспешил. Не думал ни о чем. Прости. – Он качает головой.
– Все нормально. Просто… я хотела… – Я никак не могу перевести дух. – Думаю… просто… я не могу. Не сейчас. Прости.
– Мия, нет… – Он прижимается лбом к моему лбу. – Не надо ничего объяснять. Ты не обязана передо мной отчитываться. И хватит уже извиняться. Это я должен просить прощения. Просто я настолько растворился в тебе… больше это не повторится, – страстным тоном клянется он, и мне хочется ему верить. – Отныне я пальцем тебя не трону без твоего согласия. Мы не будем торопить события… или будем – как ты захочешь.
Звук его голоса, его слова успокаивают – умиротворяют, как ничто другое на свете.
– Хорошо, – выдыхаю я.
Мне не сразу удается прийти в себя, но, когда самообладание возвращается, я беру в ладони его лицо.
– Ты – самый лучший на всем белом свете, Джордан.
Он долго смотрит мне в глаза.
– Ты тоже, детка. Самая лучшая.
Глава 17
Джордан
Я загубил наши отношения с Мией.
Неудивительно: ведь я – это я. Начал думать не головой, а другим местом, когда прижал ее к джипу Уэйда.
Мне с ней было безумно хорошо, я изнывал от желания, а она вдруг ударилась в панику, я прямо ощущал ее страх.
И почувствовал себя самым последним кретином.
И сейчас еще чувствую.
Знал ведь, что ей довелось пережить, а попер, как танк. Даже разрешения не удосужился спросить. А нужно было убедиться, что мои действия ее не пугают. Просто она поначалу отвечала мне взаимностью, и мне показалось, что все в порядке, что наши желания совпадают.
Как мог я так по-дурацки ошибаться?
После она притихла, и это неудивительно. Мы поехали на горный кряж, устланный ковром из полевых цветов; с него открывается великолепный вид на каньон. Я подумал, что там ей должно понравиться, и угадал. Она вроде бы немного оживилась и вскоре стала такой, как прежде, хотя не совсем такой, какой была по отношению ко мне в самом начале. Ее открытость и возникавшее от этого чувство душевной близости с ней исчезли.
