- Ладно, поглядим, - пробурчал я, подбадривая себя.
Снова обнаружился короткий коридор метров пяти и три закрытых двери-люка. Найденная машина размерами походила на тяжелый бомбардировщик времен второй мировой войны на моей матушке-Земле. Аппарат, конечно, выглядел более продвинутым в плане техники, но ему оставалось еще чрезвычайно далеко даже до изделий Алуриса. Интерес не пропал совсем, но ломать двери стало совсем лень. Найду я там пару каких-нибудь средств убийства, а в торце, скорее всего, дверь в машинное отделение. Я же не специалист, чтобы бегло осмотрев, дать расклад: кто, когда и за каким чертом летел на этой штуковине. На том я и оставил осмотр более настырным археологам.
Но, как выяснилось чуть позднее, радость моя оказалась неполной. Немного выше по холму и левее по гребню ложбины я заметил еще одно совершенно неприродное изделие. Сразу сказав себе, что если это похожий аппарат, то я не полезу в него, даже, если он идеально сохранился, я направился к находке. Новая находка размерами не впечатляла и, похоже, лежала на боку. Трудно сказать, на что это походило при жизни. То, что выступало из осадочных пород и ила походило на положенное боком яйцо, закованное в каркас. Беглое обследование конструкции особых результатов не дало. Ни люка, ни стыков бронеплит, ни больших красных кнопок с надписью "вход тут". Одно можно было сказать точно: "Штука серьезная".
Никаких следов налета, ржавчины или трещин, поверхность находки матово поблескивала в лучах моих прожекторов. Я осторожно положил руку на выпуклый бок, и как будто тень мысли зачесалась у меня в голове. Я убрал руку - зуд пропал. Но осталось ощущение чего-то забытого. Как будто хотел что-то сделать, но упустил из виду. Так, стоя на коленях перед большим яйцом работы неизвестного "мега Фаберже", я ловил крутящуюся мысль. Ничего. Досада. Почему-то я сразу понял, что вскрыть эту скорлупу мне может оказаться элементарно не по силам. А сердцевина этого орешка манила. Я уже знал, что, оставив эту загадку, буду по ночам вспоминать о ней, кусая локти и вырывая растительность на голове. Нужно было что-то сделать.
Я отгреб ил и оплывы мелкой породы с различных мест корпуса, подняв муть, как будто огромная каракатица. Через муть стало затруднительно видеть даже на специальных режимах брони. Пришлось ждать, пока робкое течение не снесло эту взвесь вбок. Увы, ничего нового. Гладкая поверхность и никаких дырочек-зацепочек.
- Тогда нечего тянуть, - подумал я, - копать или не копать.
Отгребая мелкую осыпь и отодвигая камни крупнее сверху аппарата, я начал очищать верхнюю часть. Не знаю, на долго бы меня хватило, но довольно быстро мне попался край прожженной дыры. Дыра оказалась всего-то сантиметров десять в диаметре, но выше нее нашлось еще одно отверстие, в которое я смог бы протиснуться целиком. Я попытался посветить внутрь, но из-за взвешенной раскопками мути рассмотреть что-либо не получилось. Через пяток минут легкое течение снесло муть возле корпуса моей находки, но внутри корпуса ситуация не изменилась.
- Ладно, мы не гордые, - сказал я, протискиваясь вглубь.
Сказать-то сказал, но вот протиснуться не смог: чуть присыпанный съехавшей массой мелкого щебня, я застрял. Чертыхаясь, я извивался, постепенно протискиваясь сквозь дыру и создавая еще больше мути вокруг себя. Наконец, вместе с тучами ила я ввалился внутрь и тут же уткнулся в неровную поверхность, стукнувшись, кажется, сразу всем, что выступало из туловища. Принятую мной позу нельзя было назвать удобной даже из самых оптимистических соображений, но я решил потерпеть, убив при этом, по крайней мере, двух зайцев. Хоть и в неудобной позе, но это оказался отдых, одновременно дающий окружающей мути хоть немного улечься.
Спустя десяток минут, я смог уловить некоторые очертания внутреннего убранства. Вокруг обнаружилось совсем мало свободного пространства. На стенках виднелись панели, небольшие углубления и выступы, а может, экраны. На всем лежал небольшой слой отложений, делавших предметы интерьера неопознаваемыми. На стенах почти не нашлось больших выпирающих предметов, вся внутренняя поверхность как будто повторяла форму яичной скорлупы изнутри. А значит, я лежал не на другой стене, а на чем-то, что являлочь центром всей этой системы - уж очень оно оказалось неровным в отличие от внутренней стороны корпуса. Из-за весьма ограниченного пространства развернуться получилось далеко не сразу, да и процесс этот оказался довольно сложным. Сложности возникили из-за того, что в отличие от твердой поверхности "стен" внутренняя конструкция подавалась моим нажимама и постоянно пружинила - все это походило на попытку перевернуться в гамаке.
Рассматривая повнимательнее вредную поверхность внутренней конструкции, я столкнулся со странной мыслью. Далеко не сразу мне удалось понять, что же показалось знакомым, видимо, свою подлую роль сыграло отсутствие перспективы. Сами понимаете, рассматривая свою собственную винтовку, уткнувшись в нее носом, трудно определенно сказать, что это за вещь. Максимально отодвинувшись от штуковины, используя ноги и руки, я понял, что она отдаленно напоминает пилотское кресло-кокон, используемое в КСС. Отличие состояло разве что в форме, но у меня имелись подозрения, что форма может разниться при активации устройства различными видами разумных.
В отличие от пилотских кресел, эта шутковина висела в центре корпуса на каких-то распорках. Присмотревшись внимательнее, я увидел, что на распороках болтаются какие-то лохмотья, а местами с них расползаются разноцветные хлопья, обнажая световодные трассы, сервисные трубки или провода. Сама "пилотская капсула", похоже, находилась тоже не в лучшем состоянии. Но если это все же относилось к оборудованию КСС, странно, что оно не отозвалось на позывные моего БМКП. Тем не менее, для очистки совести стоило поискать стандартные разъемы КСС и попытаться войти в систему, если она оставалась цела. Разъемы я очень быстро нашел на небольшой панели внутренней стены аппарата.
Все виды брони КСС комплектовались стандартными переходниками к различным системам и оборудованию, что позволяло десантнику при надобности быстро принять полный контроль над аппаратурой. Моя подарочная броня тоже имела такие разъемы, интегрированные в нее во время переоборудования и наладки.
Щуп моей брони вошел в разъем, но совершенно ничего не произошло. Это показалось мне странным, потому что полностью убить систему КСС было чрезвычайно затруднительно. Она откликалась минимальным набором данных даже после полного отключения энергии, потребляя резервы живой части симбионтов. А тут меня ждала полная и всеобъемлющая тишина. Немного подумав, я присоединил энерголинию моей брони к резервным разъемам аппарата.
Обычно эти разъемы использовались для подключения каких-то дополнительных устройств к питанию, но, как и все универсальное, могли использоваться и для подведения питания к определенной части системы в режиме теста и ремонта.
Затрудняясь в определении типа аппарата, я начал перебирать стандартные величины мощностей светового потока, начиная с наименьшей. Запас энергии моей брони, конечно, не был безграничен, но я ведь и не собирался передвигаться на этом аппарате. На одном из значений система слегка встрепенулась, по информационным линиям проскользнули шумы и обрывки кодов. При повышении энергии до следующей стандартной величины система аппарата подала уверенные признаки жизни, сразу забившись в истерике. За несколько секунд, пока я отключил все лишнее, оставив только ядро, ресурс батарей моей брони упал на треть. Я провозился довольно долго, пытаясь понять, что же за аппарат мне попался, и в какую передрягу он угодил.
Собственно, единственное, что удалось узнать точно, что моя находка - одна из модификаций тяжелой десантной брони КСС. Эта информация оказалась намертво зашита производителем в какой-то ячейке памяти. Не удивительно, что я не узнал аппарат, ведь я не видел никогда даже базовую тяжелую броню десантника КСС, не говоря уже о какой-то модифицированной века назад версии. Системная оболочка брони оказалась практически уничтоженной. Я не смог узнать ничего из оперативных данных: ни последнего владельца, ни задач, ни обстановки во время операции. Аналог "черного ящика" земных самолетов тут тоже присутствовал, но я не смог к нему добраться: то ли данные в нем не уцелели, то ли моего уровня доступа оказалось недостаточно. Архитектура системы получила настолько сильные повреждения, что я не смог даже определить, где этот "черный ящик" вообще находится.
Это показалось мне тем более странно, что системная оболочка любой брони обычно имела очень хорошую защиту. Практически всегда именно сама броня получала в первую очередь основные физические повреждения. У меня же сложилось впечатление, что аппарат в один момент потерял все запасы энергии, включая живую часть симбионтов и данные из экранированных хранилищ.
