Первым делом она заметила, как пятится от нее побледневший Малахи. В ужасе Консул пробормотал что-то на неизвестном языке, и тут у него за спиной возник Люк. Оборотень смотрел на Клэри, слегка приоткрыв рот.
– Джослин?
Клэри легонько покачала головой и оглядела толпу. Лица расплывались, теряя и вновь обретая четкость. Кто-то смотрел на Клэри, улыбаясь, кто-то удивленно озирался вокруг, кто-то смотрел на стоящих поблизости. Клэри заметила еще несколько искаженных страхом лиц, лиц удивленных, и рук, прижатых к губам. Алек посмотрел на Магнуса и вновь перевел на нее недоверчивый взгляд. Саймон стоял озадаченный.
Аматис, протиснувшись мимо Патрика Пенхоллоу, устремилась к подиуму.
– Стивен! – кричала она на ходу, будто ослепленная радостью. – Стивен!
– Нет-нет, Аматис. – Клэри ощутила, как прекращается действие магии, словно девушка стряхнула с себя некий покров.
Заметив перемену, Аматис отступила от подиума. На лице у нее отразилась смесь уныния и крайнего удивления.
Оглядев толпу, каждое лицо в ней, Клэри сказала:
– Я знаю, что вы сейчас видели. Эта магия – не обычные маскирующие чары. Сработала всего одна руна – руна, которую я придумала. Способность создавать руны досталась мне не просто так, и причина вам наверняка не понравятся. Кое-кто вообще не поверит, но это неважно. Важно то, что я могу помочь в сражении против Валентина, если мне только позволят.
– Сражения не будет, – сказал Малахи, избегая взгляда Клэри. – Конклав принял решение: на рассвете мы сложим оружие и сдадимся.
– Так нельзя! – отчаянно воскликнула Клэри. – Думаете, Валентин позволит сохранить прежний уклад жизни? По-вашему, он ограничится убийствами нежити и демонов? – Она пробежалась взглядом по толпе. – Многие не видели его уже пятнадцать лет и забыли, на что он способен. Зато я знаю, я слышала о его планах. Под игом Валентина прежняя жизнь умрет. Он разрушит ее, станет запугивать Орудиями смерти. Начнет с нежити, затем возьмется за Конклав, потому что считает его слабым и отжившим свое. Потом придет черед всякого, у кого в роду, в семье есть нежить. Например, брат-оборотень… – Взгляд Клэри коснулся Аматис. – Или бунтарка-дочь, встречающаяся с рыцарем-фейри. – Девушка посмотрела на Лайтвудов. – Да любой, кто хотя бы дружил с нежитью или хоть раз обращался к услугам чаровника. Сколько вас здесь таких?
– Бред, – твердо возразил Малахи. – Валентину незачем уничтожать нефилимов.
– Он более не считает нефилимом всякого, кто замарал себя общением с нежитью. Послушайте, ваша война – не против Валентина, а против демонов. Вот ваше предназначение, божественная миссия. Нежить ненавидит демонов не меньше вашего, они сами уничтожают монстров. Если Валентин своего добьется, он забудет о долге, потому как его всецело займет истребление нежити и грешных нефилимов. Он забудет о демонах, и те наводнят мир. Та к и будет.
– Я вижу, к чему ты ведешь, – процедил сквозь зубы Малахи. – Мы не станем сражаться бок о бок с нежитью в бессмысленной битве…
– Нет, станете! – В горле пересохло, голова разболелась. Лица собравшихся расплывались, в глазах замелькали белые вспышки. Нельзя останавливаться. Надо довести начатое до конца. – Мой отец ненавидит нежить, потому что завидует им, – запинаясь, продолжила Клэри. – Он завидует их силе. Ненавидит, потому что они в чем-то сильнее нефилимов. Спорю, отец не один такой. Легко бояться того, чем сам не обладаешь. – Клэри перевела дыхание. – Но вдруг вы овладеете силами друг друга, вдруг вам достанется способность нежити-напарника? Вдруг удастся сотворить руну, которая наделит вас выносливостью вампира, силой оборотня или скоростью рыцаря-фейри? Нежить в свою очередь получит ваш опыт, навыки боя. Только позвольте создать связующую руну, и вы обратитесь в непобедимую силу. Однако руна не подействует, если не встать рядом с нежитью. – Клэри перевела дыхание. – Прошу, – почти неслышно проговорила она, – прошу, дозвольте пометить вас.
Последние слова прозвучали в звенящей тишине. Мир поплыл перед глазами; оказывается, вторую половину речи Клэри произносила, глядя в прозрачный потолок, и белые вспышки – это звезды, одна за другой возникающие на небосводе. Сжав кулаки, Клэри вслушивалась в тишину, затем медленно, очень медленно опустила голову и встретилась взглядом с толпой.
17
Рассказ нефилима
Клэри сидела на верхней ступеньке перед Залом Договоров и смотрела на луну, взошедшую раньше обычного. Башни отражали ее слабое бело-серебристое сияние, и тьма надежно скрывала рубцы города. Под ночным небом Аликанте выглядел мирным и спокойным, если только не обращать внимания на холм, где покоились остатки Гарда. То и дело из тени в свет ведьминых огней выходили часовые. Они старательно делали вид, будто не замечают Клэри.
Немного ниже Саймон, засунув руки в карманы, бесшумно мерил шагами ступеньку. Дойдя до одного края, он разворачивался, и в этот момент лунный свет падал ему на лицо, бледная кожа которого начинала светиться.
– Хватит круги нарезать, – сказала Клэри. – Только зря нервируешь.
– Ну извиняй.
– Мы здесь уже вечность сидим. – Из-за двойных дверей доносилось неразборчивое бормотание множества голосов. – Слышишь, о чем они говорят?
Прикрыв глаза, Саймон изо всех сил сосредоточился:
– Совсем чуть-чуть.
– Жаль, меня там нет, – сказала Клэри, гневно ударив каблуками по ступеньке. Люк попросил ее выйти, пока Конклав совещается. Он хотел отправить с ней Аматис, но Саймон вызвался проводить девушку, сказав, что, мол, Аматис должна быть внутри, поддерживать предложение Клэри. – Мне бы участвовать в совещании.
– Нет, – возразил Саймон. – Не надо тебе туда.
Клэри и сама догадывалась, почему Люк спровадил ее. Догадывалась, как ее там поносят: лгунья, дура, уродка, сумасшедшая, безумная, чудовище, дочь Валентина… Может, ей и лучше оставаться вне Зала, но ждать решения невыносимо.
– Слазить, что ли, на крышу вон того дома? – Саймон пригляделся к одной из колонн, поддерживающих крышу Зала. По ней внахлест шли рунические знаки, однако другого пути наверх не было. – Выпущу пар.
– Брось, ты же вампир, а не Человек-паук.
Саймон вприпрыжку поднялся по лестнице и встал у цоколя колонны. Примерился к рельефной поверхности, а Клэри раскрыла рот от изумления, когда вампир стал взбираться по столбу, цепляясь пальцами и мысками ботинок за мелкие бороздки и выступы.
– Да ты и правда Человек-паук!
Саймон, одолев половину высоты, глянул вниз.
– Тогда ты Мэри-Джейн. Она тоже рыжая. – Он посмотрел вдаль и нахмурился: – Слишком низко, Северных врат не видать.
Понятно, зачем ему нужно видеть Северные врата. Люк послал гонцов с просьбой к нежити подождать, пока Конклав совещается. Интересно, согласилась ли нежить? И если да, то каково там сейчас, у врат? Клэри попыталась представить толпы оборотней, нетерпеливо ходящих кругами…
Большие двери, скрипнув, отворились, показалась стройная фигура. Лишь когда она выступила из тени на свет, Клэри заметила огненно-рыжие волосы. Мама.
Джослин глянула вверх и, приметив на колонне вампира, весело его поприветствовала:
– О, привет, Саймон. Рада, что ты… адаптируешься.
Спрыгнув, Саймон легко приземлился на ноги.
– Здрасьте, миссис Фрэй, – чуть сконфуженно ответил он.
– Думаю, звать меня так смысла нет. Просто Джослин. И… – Она немного помялась. – Какие бы странности ни творились, я рада видеть вас с Клэри вместе. Вы повсюду парой ходите.
Саймон заметно смутился:
– Я тоже рад вас видеть.
– Спасибо, Саймон. – Джослин посмотрела на дочь. – А теперь, Клэри, может, поговорим? Вдвоем, только ты да я?
Какое-то время Клэри оставалась сидеть на ступеньках, глядя на мать с таким чувством, будто видит перед собой чужака. Горло перехватило так сильно, что, казалось, ни слова не скажешь. Саймон топтался неподалеку, ожидая сигнала: уйти или остаться?
– Ладно, – вздохнула Клэри. – Поговорим.
Показав напоследок оттопыренные большие пальцы, Саймон исчез за дверьми. Клэри вновь уставилась на площадь, где несли стражу часовые, а Джослин присела рядом. Клэри хотелось придвинуться к матери, положить ей голову на плечо и закрыть глаза, забыть обо всем. Бесполезно. Нельзя всю жизнь прятаться от беды.
– Клэри, – очень тихо сказала Джослин. – Прости меня.
Клэри взглянула на руки – она так и не вернула Патрику Пенхоллоу стило. Будем надеяться, он не решит, будто Клэри вздумала присвоить стержень себе.
– Я уже не надеялась вновь увидеть Аликанте, – сказала Джослин, и Клэри украдкой глянула на мать. Та смотрела на город, на башни, подсвечивающие небо белесым мерцанием. – Он снился мне, и я даже хотела написать этот пейзаж, но испугалась. Испугалась, что ты, взглянув на картину, спросишь – откуда такой образ? как он пришел ко мне в голову? Ты могла догадаться, откуда я сама. Кто я такая.
