Несомненно, как только вода хоть чуть отступит, Субедей начнет штурм. С его, Гуюка, стороны штурмовать бесполезно, пока скользкий глинистый склон не подсохнет основательно, взобраться будет невозможно. Значит, основной штурм будет у Субедея, значит, ему и достанется все, что окажется в крепости. Гуюк ничуть не сомневался, что уж найденным зерном Субедей ни с кем делиться не станет, разве что отдаст хану, и то предварительно досыта накормив своих коней.
Может, сыграть на этом? Обвинить багатура в том, что скрыл добычу? Если ему вообще удастся справиться с проклятым городом. А если нет? Как бы тень злости хана на своего оплошавшего наставника не легла на царевича тоже.
Нет, он должен постараться, чтобы у Субедея ничего не получилось. Железные урусы сожгли одну осадную машину, если бы удалось уничтожить еще одну, то Субедей остался бы без ничего, а штурмовать эти стены можно бесконечно долго…
И Гуюк не стал отменять приказ забрасывать город зажигательными стрелами, но всерьез задумался над тем, как помешать Субедею взять город, а потом столкнуть лбами хана и его наставника.
Может, у него и получилось бы, но за стеной в Козельске ждать неожиданной помощи от царевича уже не могли. Кроме того, о ней и не подозревали, наоборот, на царевича злились даже больше, чем на Субедея, ведь с той стороны летели стрелы, от которых город начал гореть, как ни старались поливать крыши домов водой и засыпать песком. Пришлось все ценное, особенно оставшиеся горшки, перетаскивать подальше от северной, ставшей опасной стены.
Шли дни, я тайно считала. Сорок девять, завтра штурм. Подготовку, видно, заметили и со стен.
Андрей с Вятичем все утро были на стенах, потом Вятич позвал Анею, меня и сотников, Лушку тоже впервые допустили на совет. Сестрица сидела, молча блестя глазами, видно, почувствовав серьезность момента.
Речь Вятича была короткой, но мы все понимали и без слов:
– Пора. Татары закончили мост, завтра если не мы на прорыв, то они перетащат свои большие осадные машины. А с той стороны подошли Бури и Кадан. Все подсохло, теперь остался только штурм, пока те два царевича не переправились на нашу сторону, нужно уходить, иначе не прорвемся.
– Как пойдем, как решили?
– Да. Женщин поведет Анея, Луша в последней лодке. Андрей со своими будет прикрывать броском через Жиздру. Искупаетесь в холодной воде, но другого выхода нет. Иначе женщин выловят подальше по реке, татары уже прекрасно знают округу и сообразят броситься наперерез.
– Ясно, – кивнул Андрей.
– Анея, у вас все обговорено?
– Да, все готово. Дольше тянуть нельзя, вода начинает спадать.
– Добро. Теперь о прорыве. – Вятич повернулся ко мне. – Одновременно с нами от леса нападет Роман, они тоже готовы. А конную дружину поведешь ты, Настя.
– Я?!
Я могла ожидать чего угодно, только не того, что придется возглавить конную дружину.
– Да. Вас мало, но вы должны прорваться. Главное, не останавливаться ни на мгновение. Князь Роман от леса поможет.
– А ты?
– Я остаюсь в Козельске.
– Зачем?! – ахнула не одна я.
– Если мы просто откроем город, то вся масса бросится за нами. А так они будут думать, что это просто прорыв части дружины. Для них город не менее важен, чем уходящие люди, а может, и больше. Татары должны быть привязаны к городу.
– Но это же гибель!
– Не о том речь. Мы остались в Козельске по двум причинам – нужно было надолго связать татар, чтобы потеряли время и просидели до окончания разлива, а во-вторых, нужно уничтожить их как можно больше. Первую задачу выполнили, осталась вторая. Надеяться, что прорывающиеся конники побьют тумен татар, нельзя, им будет не до того. Значит, остается заманить их в город и уничтожить здесь.
– Вятич, с тобой же остается два десятка человек! Я думал, вы будете уходить другим путем…
– Да, Андрей, если останемся целы, будем уходить другим путем. Но перед этим постараемся заманить татар в крепость и уничтожить.
– Два десятка против тумена, а то и двух.
– Ну, тумен, я думаю, в крепости просто не поместится, но всех, кто прорвется, постараемся сжечь.
– Как?
– А тем самым греческим огнем!
– Это едва ли возможно сделать, Вятич. Нефть, конечно, разольется, но не по всей же крепости. А татары не дураки, если загорится в одном месте, просто сбегут. Может, не стоит рисковать?
– Настя, мы кое-что придумали, завтра увидишь.
Еще раз обговорив порядок действий и готовность к утру, мы разошлись. Я все же подошла к Вятичу:
– Ты с ума сошел, ставить меня во главе конных! Что, больше некого?
– Есть, но ты уже опытный воин, кое-что придется вспомнить из боев с Евпатием, этого не знают козельские, у тебя получится лучше. Главное помни – не останавливаться, ваша сила в неожиданности и напоре. Не бойся, все получится. Правда, на сей раз беречь свою голову придется уже самой.
– Глупую?
– Да нет, ты заметно поумнела за последние месяцы. Береги ее, она вам с Романом пригодится.
– Ладно тебе…
– Настя, правда, не лезь зря на рожон, для вас главное – прорваться.
– Я поняла.
– Если выживем, я тебя найду.
Немного погодя я нечаянно услышала немного странный разговор, говорили Анея и Вятич, и вроде речь шла обо мне, только непонятная речь…
– Ты о ком заботишься, о нем или о себе?
– О ней, – голос Вятича глух.
– Если она погибнет, с нас с тобой спросят.
– Оберег сильный, даже в Рязани спас и Евпатия тоже.
– Ты ей этого не скажи, не то полезет одна против всех татар Батыя убивать.
Вятич тихонько рассмеялся, как мне был знаком этот тихий, почти ласковый смех, от него так веяло добром и надежностью!
– Нашел кого притащить…
Я обомлела, меня сюда притащил Вятич?!
– Если выживут оба, не трогай, я сам отвечу. Если она, то отправишь обратно.
– Сам и отправишь.
– Я в Козельске остаюсь.
– Тебе нельзя.
– Не могу по-другому, уже однажды ушел от Евпатия, хотя мог бы остаться. До сих пор корю себя.
– Да ты скольких после того убил!
– Вот только это и утешает.
– Ох, и натворили мы с тобой дел, Андрей…
– Ничего, зато Батыя попугали славно, и до Новгорода он не дошел…
Вятич снова рассмеялся своим ласковым смехом, а меня мучило имя «Андрей». Почему Андрей? И вдруг я сообразила, что не знаю, как зовут Вятича, ведь это только его прозвище.
Я бы послушала еще, хотя подслушивать некрасиво, но всю малину испортила Лушка. Сестрица примчалась откуда-то и привычно затараторила:
– Княгиня Ирина ехать не хочет! Говорит, я вместе с Васенькой здесь останусь, мол.
Анее пришлось заниматься вопросами строптивой, а вернее, глупой княгини Ирины. Убедить ее не гибнуть зря в Козельске и не губить маленького князя удалось только с помощью отца Иллариона. Зато княгиня потребовала, чтобы в ее лодке были все ее служанки и близкие холопки. Это получалась шестая лодка, но таковая нашлась.
