— Монах, ты меня обманул. Не все в монастыре спят.
Сторож от неожиданности вздрогнул. Человек, появившийся из неоткуда, сильно его напугал. Он готов был закричать, но жесткая рука зажала его рот.
— Мне кажется, что свет на втором этаже обители исходит из кельи, принадлежащей прецептору.
Сторож в ответ замычал, пытаясь что-то сказать, но ночной визитер не дал ему этого сделать.
— Проводи меня к настоятелю вашего монастыря, — потребовал властный голос. — Не надо кричать. Пусть братья-монахи спокойно наслаждаются сновидениями.
Рука, зажимающая рот переместилась на шею. Сторож почувствовал, как ее холод начал расползаться по его телу, сковывая его движения, и заставляя бешено биться сердце. Таинственный незнакомец подтолкнул монаха вперед. Они вместе прошли в обитель прецептора. Дверь в его келью была приоткрыта. Сквозь образовавшуюся щель пробивался слабый свет. Ночной гость открыл дверь и втолкнул сторожа внутрь кельи.
Прецептор стоял на коленях перед распятьем и молился. Услышав за своей спиной шаги, он обернулся, и удивленно посмотрел на незваных посетителей.
— Ганс, что это значит? Я же просил меня не беспокоить, — набросился с упреками хозяин кельи на сторожа.
— Я не виноват, — пролепетал монах. — Этот человек силой ворвался в монастырь, и заставил меня привести его сюда.
— Что же мне было делать, если ты не хотел меня впускать? — возмутился гость. Он снял с себя капюшон. Его лицо озарила радостная улыбка.
— Ганс, отправляйся к себе, — приказал прецептор.
Сторож вопросительно посмотрел на настоятеля монастыря.
— Все в порядке. Не надо никого будить, — ответил на молчаливый вопрос прецептор.
— Ну, здравствуй, Бертольд, — ночной посетитель обнял монаха за плечи. — Почему я не вижу радости на твоем лице?
— Напрасно ты сюда пришел Григорий. За монастырем наблюдают.
— Знаю. Я видел этих соглядатаев.
— Зачем ты пришел?
— Сообщить тебе, что все пятнадцать кораблей без проблем вышли из Ла-Рошеля.
— Сколько из них благополучно добрались в конечный пункт?
— Не знаю, — признался Григорий. — Я ведь не член вашего ордена. Передо мной никто не обязан отчитываться. Сокровища, которые были на моих кораблях, я передал лично московскому князю. Роберт благополучно переправил золото в Англию.
— Ради этих новостей ты рискнул заявиться в монастырь? — удивился Бертольд. — Эта информация нужна не мне, а великому магистру.
— Он в курсе всех событий, — заверил Григорий.
— О нем есть новости?
— Малоутешительные, — вздохнул Григорий. — Продолжаются допросы с применением пыток. — Несмотря на это, Жак де Моле держится мужественно. Отрицает все предъявленные ему и ордену обвинения.
— В Германии мы от этого ограждены. Меня отпустили под честное слово. На судебные заседания я прихожу сам.
— В Англии и на Кипре такая же обстановка, — сообщил Григорий. — Там тщательно следуют закону. Во Франции тамплиеров пытают, как ярых еретиков. Говорят, что папа римский дал на это согласие.
— Не могу поверить в это предательство, — Бертольд вскочил с табурета и начал метаться по келье.
— Не вижу в этом ничего удивительного, — пожал плечами Григорий. — Все старо, как мир.
— О чем ты? — Бертольд остановился и непонимающе посмотрел на своего друга.
— Три года назад, когда я сообщил о том, что король Франции Филипп IV Красивый готовиться уничтожить Орден Храма, ты мне не поверил. С трудом удалось уговорить тебя сообщить об этом великому магистру.
— Слишком невероятным тогда казалось такое событие, — признался Бертольд. — Ведь папа римский освободил нас от преследования светскими властями. Дела ордена мог рассматривать только церковный суд.
— В том то и дело, что с вами расправились чужими руками.
— На что ты намекаешь? — возмутился Бертольд.
— Я не намекаю, а говорю прямо, что люди за последние столетия ничуть не изменились. Они по-прежнему подвластны зависти, жадности и коварству. Орден Храма слишком возвысился. Его могущества стали бояться сильные мира сего. Ваш орден стал богаче многих европейских монархов вместе взятых. Королю Франции, чьим кредитором являлись тамплиеры, нужны были деньги. Вот он и решил пополнить за ваш счет свою казну. Нелицеприятный грабеж замаскировали расследованием преступлений ордена. Не было преступлений? Их легко придумали. Воспользовались одним из доносов, чтобы начать судебное преследование. Под пытками братьев-монахов заставляли признаваться во всех смертных грехах.
— Я согласен с тобой, что Филипп IV Красивый подлый мерзавец, но при чем здесь папа римский?
— Король Франции вел тайные переговоры с папой о преследовании вашего ордена. Рядом со светскими судьями сейчас сидят церковные инквизиторы. Орден обвиняют в колдовстве, преступлениях против церкви и нравственности. Церковный клир не простил тамплиерам тех привилегий, которые вам были когда-то пожалованы. Папе очень не нравилось, что орден начал посягать на права церкви отлучать и прощать.
— Я знаю, что в первое время папа Климент V возражал против светского суда над тамплиерами, — припомнил Бертольд. — В том, что он не смог этого добиться, виновен Филипп IV Красивый.
— Совершенно верно, — согласился Григорий. — Шла борьба. Ее цель была проста — заполучить ваши сокровища. Кто будет судить, тому они и достанутся. Сейчас папа и Филипп договорились. Их примеру последовали правители других стран. Все поняли, что с Орденом Храма покончено. Теперь идет всеобщая травля тамплиеров. Каждый хочет обогатиться за ваш счет.
— Что сейчас происходит в Европе? — спросил Бертольд. — Меня лишили возможности вести переписку. Королевские стражники хватают всех, кто приближается к монастырю. Сведения, доходящие до меня, очень противоречивые.
— По всей Европе полыхают костры, на которых сжигают тамплиеров. В редких странах можно найти честный суд. Инквизиторы пользуются признаниями, полученными с помощью жестоких пыток. Некоторые тамплиеры сбрили бороды и кинулись в бега.
— Не лучший поступок для рыцаря, — осуждающе произнес Бертольд.
— Смотря, с какой стороны посмотреть, — не согласился Григорий. — Рыцари избежали унижения и пыток. Их не могут заставить давать лживые показания. Они предпочли бегство невольному предательству. Это единственное, что рыцари могли сделать для Ордена Храма.
— Лучше бы они взяли в руки мечи, — горестно вздохнул Бертольд.
— Некоторые так и сделали, но слишком неравные силы. Замки тамплиеров один за другим поднимают белые флаги.
— Ты считаешь, что это конец? — Бертольд пристально посмотрел в глаза своему другу.
— У тамплиеров нет никаких шансов, — ответил Григорий. — Вы слишком удалены друг от друга. Отдельные очаги сопротивления быстро подавляют. Многие надеются на беспристрастный суд, но такого нет, и не может быть. Ведь вас судят не за преступления, а за богатства.
— Мрачную перспективу ты обрисовал.
— Я тебе обрисовал реальную обстановку. Нет смысла сидеть и надеяться на чудо.
— Что ты предлагаешь?
— Бежать.
— Если я убегу, то тем самым подтвержу все выдвинутые обвинения. На суде у меня есть возможность доказать свою невиновность.
— Твои доказательства никто не услышит. Все уже предрешено. Какой вердикт огласит суд ясно любому здравомыслящему человеку.
— Я не собираюсь позорить рыцарское звание постыдным бегством, — гордо заявил Бертольд. — Великий магистр мог избежать ареста и пыток. Тем не менее, он сознательно пошел на эти муки. Своим примером этот достойный человек показал, что за правду надо бороться до конца. Помимо земного суда существует суд Всевышнего.
— К сожалению, живым людям не дано побывать на Божьем суде и услышать вердикт. Мне приятнее увидеть при жизни, как наказывают подлеца.
— Мне кажется, что твоя вера в Господа нашего ослабла, — нахмурился Бертольд.
— Слишком много зла происходит на земле, а наш Создатель ничего для его искоренения не делает. Каждый раз людям приходится рассчитывать только на свои силы.
— Бог помогает только тем, кто искренне в него верит, — ответил Бертольд.
— Ты и великий магистр в него искренне верите. Почему же Бог равнодушно взирает на ваши мучения?
— Возможно, что Создатель проверяет силу нашей веры. Когда-то он своего сына подверг подобным испытаниям.
— А над нами с тобой он поставил эксперимент? — язвительно спросил Григорий. — Я даже не знаю, могу ли я себя считать созданием божьим?
— Прекрати кощунствовать или мы поссоримся, — попросил Бертольд.
— Это не кощунство, а попытка разобраться в наболевшем вопросе.
— Верь в Бога и веди праведный образ жизни. Тогда на тебя и снизойдет откровение, — посоветовал Бертольд.
