Звук открываемой наверху двери вывел меня из задумчивости. Тяжелые и быстрые шаги возвестили о появлении Дугала, следом за которым на очень близком расстоянии шел капитан Рэндолл – на столь близком, что, когда Дугал, увидев меня, неожиданно остановился внизу, Рэндолл едва не уткнулся ему в спину.
Бросив на капитана Рэндолла короткий взгляд через плечо, Дугал быстро подошел ко мне, швырнул на стол монету в уплату за еду и, не говоря ни слова, рывком поднял с места. Он так стремительно вывел меня за дверь, что я только и успела заметить устремленный в мою сторону пристальный хищный взгляд офицера в красном мундире.
Мы уселись в седла и тронули лошадей, прежде чем я успела обмотать вокруг ног свои широкие юбки, и волны ткани вздымались на ветру, словно непогашенный парашют. Дугал молчал, но, казалось, нашим лошадям передался его настойчивый порыв к движению – едва мы достигли большой дороги, они понеслись галопом.
На перекрестке, отмеченном пиктским крестом[26], Дугал внезапно натянул поводья. Мы остановились. Он спешился и привязал обеих лошадей за уздечки к какому-то деревцу. Потом помог мне сойти с седла и тотчас нырнул в кусты, знаком приказав следовать за ним.
Я поднималась по склону холма, ориентируясь на мелькающий в листве килт Дугала и то и дело быстро наклоняя голову, чтобы отпущенная Дугалом ветка не хлестнула меня по лицу. Холм порос дубками и молодыми соснами. Слева от меня щебетали в подлеске синицы, и чуть поодаль трещала, должно быть, целая стайка соек, отыскивающих корм. Свежая, ярко-зеленая трава раннего лета густо росла среди скал и камней, ковром устилала землю под дубами; под соснами трава не росла, земля под ними была устлана толстым слоем опавших иголок, среди которых кишмя кишели муравьи и другие мелкие насекомые, укрываясь от солнечных лучей и хищных птиц.
Резкие лесные запахи щекотали горло. Я и раньше бывала на таких холмах и дышала теми же весенними запахами, но тогда они смешивались с вонью выхлопных газов, доносившейся с дороги, а щебет птиц заглушался голосами туристов. Когда я в последний раз подымалась по такой вот тропе, земля была усеяна обертками от сэндвичей и пустыми пачками из-под сигарет, а не распускающимися бутонами мальвы и цветами фиалок. Обертки от сэндвичей казались достаточно умеренной платой за такие блага цивилизации, как, предположим, антибиотики и телефон, однако нынче я испытывала благодарность к фиалкам. Я очень нуждалась в мире и покое, и здесь я их чувствовала.
Почти у самой вершины холма Дугал вдруг свернул в сторону и скрылся в густом ракитнике. С некоторым трудом проложив себе дорогу за ним, я обнаружила его сидящим на плоском камне возле небольшого водоема. Покосившаяся каменная стела с полустертым, почти неопределенным изображением человеческой фигуры возвышалась чуть поодаль. Я сообразила, что передо мной святой источник. Таких вот мест поклонения в Шотландии было полным-полно, и они часто скрывались в уединенных местах, а возле этого на ветвях склонившейся над водой рябины было повязано множество выцветших тряпочек – подношений от тех, кто молил святого о здоровье или о благополучии в дальней дороге.
Дугал кивком приветствовал мое появление. Он перекрестился, склонил голову и зачерпнул из источника воды в сложенные ладони. Вода была необычно темного цвета и отдавала неприятным запахом – как видно, серный источник, решила про себя я. День стоял жаркий, мне очень хотелось пить, и я последовала примеру Дугала. Вода чуть горчила, но была холодная и нельзя сказать, чтобы невкусная. Я выпила немного, потом ополоснула лицо от дорожной пыли.
Подняла голову, не вытирая лица, и увидела, что Дугал смотрит на меня с каким-то странным выражением. Нечто среднее между любопытством и расчетом – так бы я определила.
– Пришлось вскарабкаться в гору, чтобы испить водицы? – беспечно спросила я.
Бутылки с водой были у нас в седельных сумках. И я сомневалась, что Дугал поднялся сюда, чтобы просить святого о благополучном возвращении в гостиницу. Мне казалось, что его намерение носит более мирской характер.
– Вы хорошо знаете капитана? – неожиданно спросил он.
– Хуже, чем вы, – ответила я. – Я видела его до этого всего один раз, да и то случайно. Мы не пришлись друг другу по вкусу.
К моему удивлению, суровое лицо Дугала смягчилось.
– Не могу сказать, что и мне он сильно по душе, – сказал он.
Побарабанил пальцами о край каменной ограды водоема, о чем-то размышляя, и повернулся ко мне.
– А кое-кто о нем весьма высокого мнения. Дескать, храбрый солдат и прекрасный воин.
Я подняла брови.
– Поскольку я не генерал английской армии, на меня эти качества не производят впечатления.
Дугал громко рассмеялся моей шутке, показав ослепительно-белые зубы; смех вспугнул трех грачей с дерева над нами, и они улетели, хриплыми криками выражая полное свое неудовольствие.
– На кого вы шпионите – на англичан или на французов? – спросил Дугал, вновь меняя тему разговора самым неожиданным образом. – Или вы не шпионка?
– Конечно же нет! – резко ответила я. – Я Клэр Бошан, и более ничего.
Я обмакнула в воду свой носовой платок и обтерла им шею. Прохладные струйки побежали по спине под серой саржей моего дорожного платья. Я прижала посильнее мокрый платок к груди, и получилось то же самое.
Дугал молча внимательно наблюдал за тем, как я совершаю это омовение.
– Вы видели спину Джейми, – вдруг сказал он.
– Да, хотя и помимо моей воли, – сухо ответила я. Мне по-прежнему было непонятно, чего он добивается своими бессвязными расспросами. Вероятно, сам объяснит, когда найдет нужным. – Вы хотите узнать, известно ли мне, что это дело рук Рэндолла? Вы знали об этом сами?
– Я-то знал, – ответил он, глядя на меня оценивающим взглядом, – но не был осведомлен, в курсе ли вы.
Я пожала плечами, давая понять, что его вообще не касается, в курсе я или нет.
– Я, видите ли, был там, – с нажимом произнес Дугал.
– Где?
– В Форт-Уильяме. Я вел кое-какие дела с гарнизоном. Тамошний клерк знал, что Джейми мне родственник, и известил меня, когда они его арестовали. Ну я и отправился туда, чтобы попробовать помочь Джейми.
– Но кажется, не слишком преуспели, – насмешливо заметила я.
– К сожалению, не преуспел. – Дугал пожал плечами. – Если бы у них за старшего оставался прежний главный сержант, я мог бы по крайней мере избавить Джейми от второй порки, но Рэндолл только что приступил к командованию. Меня он не знал и был не расположен прислушиваться к моим доводам. Мне тогда пришло в голову, что он решил на Джейми показать всем для начала, какой он жесткий командир. Мягкости, мол, от него не ждите. Ежели ты командуешь мужчинами, опирайся на твердые правила. Либо завоюй их уважение – если сумеешь. Либо запугай их.
Я вспомнила выражение лица молодого капрала и подумала, что способ, выбранный Рэндоллом, мне ясен.
Глубоко посаженные глаза Дугала уставились на меня с нескрываемым любопытством.
– Вы знали, что это сделал Рэндолл. Джейми вам об этом рассказывал?
– Немного.
– Значит, он хорошо к вам относится, – раздумчиво проговорил Дугал. – Обычно он никому об этом не говорит.
– Даже представить себе не могу, почему бы это? – съязвила я.
До сих пор, когда мы прибывали в очередную таверну или гостиницу, я чутко прислушивалась, задерживая дыхание, к тому, как ведут себя мужчины, и успокаивалась, лишь определив, что они просто уселись на целый вечер поболтать и выпить у камина. Дугал понял, о чем я думаю, и насмешливо улыбнулся.
– Ну, мне об этом незачем было рассказывать, поскольку я и без того знал.
Он опустил руку в таинственно-темную воду и провел линию, над которой поднялось облачко сернистых испарений.
– Не знаю, как это бывает в Оксфордшире, – продолжал он все с той же насмешливой улыбкой, от которой я себя почему-то почувствовала неуютно, – но здесь у нас леди обычно не присутствуют на таких зрелищах, как наказание плетьми. Вы такое когда-нибудь видели?
– Нет, и не хотела бы увидеть, – ответила я. – Можно себе вообразить, каково это, если остаются такие рубцы, как на спине у Джейми.
Дугал покачал головой и плеснул водой в любопытную сойку, подобравшуюся к нам слишком близко.
– Нет, барышня, вы ошибаетесь, позвольте вам сказать. Воображение – вещь хорошая, но видеть, как человека хлещут по голой спине, – это совсем другое. Скверная штука, рассчитанная на то, чтобы сломить человека, да часто оно так и бывает.
– Но не Джейми.
Ответ мой прозвучал поспешнее, чем я бы хотела, но Джейми был моим пациентом, а потом мало-помалу сделался моим другом. Я не имела ни малейшего желания обсуждать его личную историю с Дугалом, но невольно уступала некоему болезненному любопытству. Я никогда не встречала человека более откровенного и вместе с тем более загадочного, нежели высокий юный Мактевиш.
