Карен пригласила на ужин а-ля фуршет, посвященный ее тридцатитрехлетию, сорок человек гостей. Официальная дата приходилась на следующую среду. Общество собралось пестрое – академики из университета, соседи, с которыми Карен подружилась, друзья по различным ее увлечениям, родители двух новых друзей Джека по детскому саду.
Блейк Хьюлетт явился в сопровождении своей новой подружки, весьма претенциозной француженки по имени Нико. Ее прямые распущенные волосы доходили до талии, несколькими дюймами ниже заканчивалась юбка. Всю вечеринку она высокомерно озиралась по сторонам, как бы говоря тем самым, что ее место – в значительно более изысканном обществе.
Девица, проявив инициативу, сказала Джо, что хотела познакомиться с ним, но вытянуть из нее еще хотя бы слово оказалось непросто. Из услышанного он сделал вывод, что она какая-то модель. Все подружки Блейка отличались странностями, как и сам Блейк. Карен хоть и не любила его, но непременно приглашала на все мероприятия и неизменно после каждого говорила Джо, что Блейк омерзителен.
Наконец в толпе гостей Джо заметил Карен. Сегодня она выглядела потрясающе в облегающем черном платье, которого Джо прежде не видел, дополненном широким золотым колье и крупными серьгами. Ее волосы были сколоты на затылке и ниспадали на плечи изящными локонами. Она казалась очень стройной. Красота Карен даже испугала Джо, он еще острее почувствовал, как глупо рисковал ею ради удовольствия переспать с Джулиет Спринг.
Генри Венсеслас громогласно хохотал на всю комнату, загромождая ее своим телом. На нем была ярко-зеленая рубашка поверх мешковатых брюк, на шее пестрый индийский платок, скрепленный золотым колечком, на ногах – пластмассовые сандалеты. Казалось, весь он вышел из шестидесятых годов. Его крошечная неулыбчивая жена Розамунда, преподаватель философии, неотступно следовала за ним, как коза на привязи.
Вдруг Джо подвергся атаке довольно странной женщины в необычных очках. Дама понятия не имела о компьютерной науке, кроме тех скудных сведений, что почерпнула из телевизионных документальных фильмов, где ссылались на профессора Джо Мессенджера, и сейчас допрашивала его о проблемах пространственной концептуализации роботов.
– Не думаете ли вы, что виртуальная реальность решит большую часть этой проблемы? – бросилась она в новую атаку.
Она уже наскучила Джо и раздражала его.
– Если нам удастся загрузить наш разум в компьютеры, у нас вообще отпадет необходимость в создании роботов. Мы сможем пользоваться людьми для выполнения всей грязной работы.
– А как с деторождением? – спросила дама.
– Вы имеете в виду развлекательную или рутинную часть?
Замечание вылетело как пушечное ядро.
– Я имею в виду репродукцию компьютеров.
Джо махнул рукой нескольким вновь прибывшим гостям.
– Я… Простите, мне нужно отлучиться на минуту, – поклонился он приставучей даме, прокладывая себе дорогу к двери.
– Джо!
Он поднял голову и увидел Карен, пытавшуюся привлечь его внимание. Она выглядела довольной.
– Телефон! – одними губами произнесла она, не надеясь перекрыть гул толпы и сопровождая мимику соответствующим жестом. Приблизившись, она склонилась и ядовито прошипела в ухо: – Женщина, и она пьяна.
Оставив Карен заниматься новыми гостями, Джо проскользнул наверх, в свой кабинет, и закрыл дверь. Пока Карен не положила внизу трубку, были слышны только щелчки и гул голосов.
– Алло, – произнес он.
Звонила Джулиет, речь ее была странной, не пьяной, но очень невнятной, выдававшей глубокое страдание.
– Джо. Прошу… приди… и… помоги мне. Прошу… приходи… скорей.
– Где ты? – Он слышал, как кто-то, наверняка Карен, поднял трубку, но не обратил на это внимания.
– Я тут… в университете. Компьютерный зал. Ужасная боль – моя голова. Ноги не двигаются. Меня парализует.
– Я сейчас буду! – испугался Джо. – Я уже еду.
Он сбежал вниз, протолкался через толпу гостей, схватил с вешалки первое попавшееся пальто, убедился, что ключи от машины в кармане, и кинулся к выходу.
Карен бросилась наперерез, преградила ему путь, прижавшись спиной к двери, ее лицо перекосилось от ярости.
– За каким чертом ты собрался, Джо?
– Я ненадолго… Мне нужно в университет… один из моих студентов болен.
– Уверена, что это Джулиет.
Он колебался с ответом чуть дольше, чем нужно.
– Ради всего святого, не будь смешной.
– Сначала ты привез мне в подарок кучу собачьего дерьма, затем убегаешь со дня рождения и советуешь при этом не быть смешной.
– Я вернусь через четверть часа.
– За это время ты только доберешься до университета.
Джо в отчаянии бросил взгляд по сторонам, на гостей и произнес совсем тихо:
– Карен, эта девушка умирает. У нее аневризма, она может скончаться в любую минуту. Я должен убедиться, что с ней все в порядке.
Карен тоже заговорила тише:
– Если ты уйдешь сейчас, Джо, если выйдешь отсюда, я беру Джека и переезжаю обратно в Торонто. Ты понял?
Джо тяжело вздохнул и кивнул с болью в сердце.
– Полчаса. Только туда и обратно, – выговорил он и вышел.
33
Октябрь 1990 года. Феликстоу-Докс
Офицер таможни Титкомб уже начинал сожалеть о своем решении открыть металлический дьюэр с замороженным мертвецом внутри. Было уже почти шесть вечера, и его смена официально закончилась час тому назад. А команда, вызванная им, чтобы произвести вскрытие, все еще готовила свои инструменты.
Сейчас дьюэр, извлеченный из пластмассового контейнера, боком лежал на полу складского ангара. Рядом стояли десять баллонов с жидким азотом. Вся команда облачилась в защитные костюмы с масками для лица. Они походили на пожарных, имеющих дело с горящими химикатами.
Вечер у Титкомба был занят, он собирался в восемь встретиться с девушкой и все больше сердился. Казалось, команда без толку топчется и намеренно тянет время.
– Все, приступайте. Чего вы ждете?
– Ящик со льдом, – ответил один. – Понимаете, это еще один цилиндр с такой же температурой, мы должны переложить в него пациента сразу же. Его доставят в течение часа.
– В течение часа! – взорвался Титкомб, сознавая свое поражение.
Его уже забомбили телефонными звонками и факсами. В комнате присутствовали английский адвокат, американец доктор Форестер, несколько научных сотрудников. Адвокат из Лос-Анджелеса в недвусмысленных выражениях предупредил его, что трупу не должно быть причинено никаких повреждений. По факсу передали свидетельство о смерти, так же как документы из Лос-Анджелеса, от донверского коронера, из фонда продления жизни «Крикон», удостоверяющие личность. «Крикон» – жулики! Жулики – вот подходящее название для них. Боже, он и не предполагал, что так много людей всерьез принимают эту чепуху. В конце концов, пытаясь ускорить процесс, Титкомб согласился, что он только заглянет внутрь дьюэра, убедится, что там действительно человеческий труп, и разрешит сразу же запечатать его обратно. Он не потребует, чтобы труп разморозили и провели медицинское расследование.
Таможенник обхватил замерзшими ладонями разовый стаканчик с кофе, наслаждаясь его теплом, и посмотрел на американца. Форестер раздражал его, доводил до белого каления. В Англии становится слишком много американского: бюргеры, моторы к газонокосилкам, одежда, телевизоры, теперь еще трупы. Ради бога, мы импортируем из Америки трупы!
Титкомб тряхнул головой:
– Я никак не могу понять, что за медицинские исследования вы собираетесь проводить здесь, доктор Форестер. – «Доктор» он каждый раз произносил с нажимом. – Зачем вам понадобился американский труп? Бесспорно, вы могли бы заморозить и английский.
Американец смерил Титкомба взглядом:
– Вы имеете в виду мертвеца вроде вас?
Таможенник не знал, что ответить на замечание.
Форестер презрительно смерил его взглядом еще раз и покачал головой:
– Нет, не пойдет. Ничего хорошего из вас не получится. Нам нужен полноценный человек, а не болван в униформе.
В ярости, не замечая, что горячий кофе плещется через край на руки, Титкомб погрозил пальцем:
– Не искушайте судьбу, доктор, вы еще не прошли таможню и паспортный контроль.
Он свирепо зыркнул на часы, затем окинул взглядом полный кавардак в ангаре.
Весь день телефон звонил не переставая, осаждаемый агентами судоходных компаний, скулящими о задержке с растаможиванием груза с «Арктической Венеры». Начнут жаловаться начальству. В этом, естественно, нет ничего хорошего, хоть начальство его и поддержит. Трупы постоянно используют для контрабанды драгоценностей и наркотиков, но обычно отправляют их самолетами. Он был прав, досматривая труп, идущий морем. Совершенно прав.
