Тем не менее Южному фронту в течение этого месяца удалось:
1) приостановить безнадежный отход армий, начатый еще 3 сентября;
2) организовать нанесение удара белым, приведшего в конечном счете к отходу их и очищению громадной территории между Курском и Орлом.
Указанное давало полную возможность приступить к дальнейшим действиям, целью которых было разрезать белых на две части, преследовать их и уничтожить.
Глава двенадцатая. Второй этап операции
8-я армия и конный корпус Буденного в октябре 1919 г.
Описанное нами в конце 9-й главы наступление Донской армии генерала Сидорина против 9-й армии красных частично захватило и левый фланг 8-й армии, почему для большей ясности изложения и большей его связности мы вернемся к концу сентября.
К 27 сентября 8-я армия, отойдя в результате неудачного августовского наступления к реке Дон, занимала фронт, как показано на схеме 17.
Начинаясь у Борщева, фронт шел по правому берегу Дона до Лисок, откуда переходил на левый берег реки и шел до Павловска; здесь линия фронта поворачивала на восток и доходила до Саврасова.
Соседняя слева 9-я армия должна была сменить левофланговые дивизии 8-й армии до Боброва, но к 27 сентября правый фланг 9-й армии не простирался севернее Богучара.
Соседняя справа 13-я армия имела свой левый фланг у Нижнедевицка, ведя бой с частями конного корпуса Шкуро с двадцатых чисел сентября. 26-го Шкуро занял Нижнедевицк и продолжал теснить 42-ю дивизию на север.
Таким образом, если оба фланга 8-й армии и не были тесно связаны с соседями, то все же можно было еще рассчитывать на какое-то взаимодействие армий. Несколько хуже обстояло дело со связью с 13-й армией, левый фланг которой имел тенденцию беспрерывного отхода на север, чем с каждым днем увеличивался разрыв между внутренними флангами обеих армий. Командование 8-й армии учитывало всю нежелательность такого положения и принимало все меры к установлению соприкосновения, тем более что разрыв этот намечался как раз на Воронежском направлении и делал последнее наиболее уязвимым для противника. Действовавший на крайнем левом фланге отряд Фабрициуса командование 8-й армии подчинило себе, но отказалось от предложения фронтового командования взять в свое подчинение 42-ю дивизию вместе с заботами и ответственностью за Елецкое направление. Кроме того, в промежуток между Турово - Борщево было приказано выдвинуться отряду Седякина, состоявшему из двух бригад - Воронежской и Рязанской.
Последнее не осуществилось, ибо Май-Маевский перенес, как помнит читатель, свои усилия на Воронежское направление и перебросил корпус Шкуро как раз в разрыв между армиями.
Последнее обстоятельство совпало во времени с началом нового рейда Мамонтова, который 27 сентября, прорвав фронт 12-й дивизии у Борщева и переправившись здесь через Дон, вышел в район Левая Россошь. А так как уже в конце сентября начинает обозначаться нажим донских частей и на левый фланг армии, то становится очевидным крайне затруднительное положение 8-й армии в целом. Мы видели, что и прочие армии фронта были не в лучшем положении. Но главное командование требует решительных наступательных действий и в соответствии с этими требованиями фронтовое командование приказывает 13-й армии наступать на Курск, а 8-й армии, удерживаясь на реке Дон, сосредоточить свежие части на правом своем фланге и выдвинуть их в район Нижнедевицка.
Читателю ясно полное несоответствие этих задач с реальной обстановкой. Что получилось в результате выполнения их с 13-й армией, мы уже видели, но с 8-й армией дело обстояло в значительной степени хуже.
Так как смена левофланговых дивизий 8-й армии частями 9-й армии, как этого требовало командование фронтом, не произошла (да и не могла произойти по причинам слабости 9-й армии), то выделение «свежих» частей на Нижнедевицкое направление могло быть сделано только за счет двух весьма слабых бригад - Воронежской и Рязанской. Читатель уже знает, почему попытка эта не удалась. Помимо этого появление Мамонтова в тылу 12-й дивизии отвлекло с первого же дня весьма значительные силы, а именно: 13-ю дивизию, два полка 31-й дивизии и различные отряды, а несколько позже были привлечены вся 12-я дивизия и тамбовские курсанты.
Конный корпус Буденного в это время находился на левом берегу реки Дон против Богучара и должен был, как помнит читатель, переправившись у Казанской через Дон, действовать перед фронтом 9-й и 10-й армий с целью облегчения выхода их: 9-й - к Дону и 10-й - к Царицыну. 29 сентября корпус был у Казанской и приступил к организации переправы на правый берег Дона.
При таком распределении сил ставить армии наступательные задачи было совершенно нелогично, тем более что длительный отход после Селивачевской операции и угроза охвата обоих флангов кавалерийскими группами с прорывом конницы Мамонтова в центре - резко отрицательно сказывались на состоянии и боеспособности армии. 4 октября в одну из фланговых частей 9-й армии прибыл уполномоченный от штаба 8-й армии с докладом о состоянии частей, который по телеграфу был передан в центр. В этом докладе командование армии рисует состояние частей последней в самых мрачных красках. В результате потери Воронежа [166], сильнейшего нажима белых по всему фронту армии и особенно в центре и на левом фланге, нахождения в тылу рейдирующего корпуса Мамонтова, а равно и в силу отсутствия всякой связи с соседями и высшими штабами (отсутствовала даже радиосвязь), при полном истощении боеприпасов всякого рода армия потеряла возможность не только наступать, но и оказывать какое-либо противодействие угрозе обхода противника. Силы армии командующий к 4 октября определяет следующим образом: 12-я дивизия - около 1200 штыков, 13-я - до 600 штыков, 15-я - 800 штыков, 16-я и 31-я, слитые вместе, давали только 1200 штыков; наиболее многочисленной являлась 33-я дивизия, имевшая в своем составе до 3000 штыков, а составленная из войсковой конницы кавалерийская группа насчитывала не более 800 сабель. Было ясно, что для спасения армии от окончательного развала и возможного уничтожения надо было не требовать от нее наступательных действий, как это делало фронтовое и главное командование, а стремиться к выводу ее из-под ударов противника и, воспользовавшись каким-либо естественным прикрытием, заняться приведением ее частей в порядок, пополнением боеприпасов и только тогда приступить к продолжению борьбы.
Отход на оборонительный рубеж. Это решение на свой собственный страх и риск принял временно командующий армией товарищ Ратайский, причем в качестве прикрывающего рубежа им была избрана река Икорец от станции Тулиново до ее впадения в Дон. Сюда-то и начался 4 октября тяжелый отход армии под непрекращавшимися ударами белых.
За этот промежуток времени Мамонтов успел сделать налет на Таловую, чем сорвал, как мы видели, наступление 9-й армии и облегчил в свою очередь наступление Донской армии. К 4 октября, возвращаясь к Воронежу на соединение с корпусом Шкуро, Мамонтов находился в районе Московского (схема 17).
Таким образом, отходящим правофланговым дивизиям пришлось встретиться при своем отходе с Мамонтовым, вследствие чего отход совершался медленно и с большими потерями. Только 7 октября дивизии выходили на назначенный им рубеж реки Икорец, пройдя за 11 дней всего 50-55 км.
Что же делал в это время корпус Буденного? 29 сентября, находясь в Казанской, в 150 верстах к югу от Таловой, он должен был, как мы видели, направиться на правый берег Дона с известными уже читателю заданиями. Но в это время Буденный узнает о рейде Мамонтова, вследствие чего решает не исполнять приказания Шорина и главкома и меняет данное ему юго-восточное направление на северное. 1 октября он проходил уже станцию Криуша и двигался дальше на север к Таловой. Мы уже видели, как отнеслось к этому нарушению приказаний главное командование и командование Юго-Восточным фронтом. Приняв указанное постфактум, главком поставил Буденному задачу разбить Мамонтова. 6 октября Буденный был в районе Чесменка и переходил к правому флангу 8-й армии. На другой день главное командование официально подтвердило приказание о преследовании Буденным Мамонтова и передало конный корпус в подчинение командующему Южным фронтом. И в тот же день, 7 октября, когда дивизии 8-й армии только что пришли к намеченному рубежу, фронтовое командование потребовало от армии наступления с целью обратного захвата Воронежа. Такое требование уже явно не соответствовало ни обстановке, ни тому состоянию, в котором находилась армия, и ее командующий решил перейти к обороне.
Оба приведенных случая нарушения воли и указаний высшего командования принципиально, конечно, не могут быть оправданы и не могут быть рекомендованы в качестве методов целесообразного ведения операций. Однако в данном случае надо признать соответствие такого нарушения действительности, ибо обстановка в обоих случаях резко противоречила отданным распоряжениям. Совершенно неоспорима по нашему мнению полнейшая нецелесообразность удаления сильной и боеспособной конницы Буденного от главного очага борьбы (район Воронежа) в район Богучара, хотя бы с последующим движением на Лиски правым берегом Дона. Несомненно также, что предоставление 8-й армии самой себе в борьбе против конных корпусов Шкуро и Мамонтова привело бы к полному ее разгрому и уничтожению, и противник получил бы широкую возможность продвижения на север и северо-восток, что в свою очередь катастрофически отразилось бы на всей борьбе армий Южного фронта.
