Весной 1975 года, в расцвете своего творчества, Юрий Гуляев переедет в Москву, приняв приглашение перевестись солистом в труппу Большого театра, в которой проработает до конца своих дней. Дебютом артиста станет Фигаро в «Севильском цирюльнике», вторым спектаклем – «Трубадур». В Большом в репертуар Гуляева войдут партии Валентина («Фауст»), Жермона («Травиата»), Эскамильо («Кармен»), Роберта («Иоланта»), пересмотренные с годами, Дона Карлоса в опере С.С.Прокофьева «Обручение в монастыре».
Из воспоминаний Л.М. Гуляевой, жены певца: «Партия Валентина в «Фаусте» не является ведущей, но сцена смерти в исполнении Юрия Гуляева достигала такого эмоционального накала, что даже именитые гастролеры, например, Джером Хайнс (США), исполнявший роль Мефистофеля, аплодировали из кулис мастерству российского коллеги».
Гуляева занимали и в премьерах Большого театра: он стал первым исполнителем партии Рамиро в первой постановке «Испанского часа» М. Равеля на сцене Большого театра и партии Тараша в первой постановке оперы О. Тактакишвили «Похищение луны». «… Тараш – воплощение сумеречного начала, элегических дум, глубокой скорби! Ощущение обреченности, бессмысленности своего существования не покидает Тараша; его песни и ариозо благородны, искренни и печальны… – отзывался журнал «Музыкальная жизнь» в сентябре 1977 года об образе Ю. Гуляева в опере «Похищение луны». – …Партию Тараша прекрасно исполняют Ю. Гуляев и И. Морозов. Особенно хорош и выразителен Ю. Гуляев – в благородном тембре его голоса, в красивом усталом лице читается облик сломленного духом аристократа. Общим недостатком всех исполнителей (к сожалению, весьма характерным для Большого театра) остается проблема дикции. Только у Ю. Гуляева и А. Эйзена можно было понять все без исключения слова».
По-прежнему самыми любимыми на сцене были для певца Онегин и Фигаро. Последней работой стал Шарплес в «Чио-Чио-сан» Дж. Пуччини. Одной из лучших партий певца оставался Граф ди Луна в «Трубадуре» Дж. Верди. Об этом образе Гуляева, в котором проявился большой драматический темперамент артиста, театральная критика писала: «Граф ди Луна, которого мы привыкли видеть прожженным, коварным злодеем, стал у Гуляева живым, страстным человеком…»
И все-таки Большой театр вряд ли стал его «звездным часом». Весь Советский Союз Юрий Гуляев покорил прежде всего песней. Не было в нашей стране такого человека, кто не знал бы этого певца. Не забыть в его исполнении «На безымянной высоте» В.Е. Баснера, «Русское поле» Я.А. Френкеля, которые он первым открыл слушателям.
Юрий Гуляев гастролировал по всему Советскому Союзу, выступал на многих музыкальных фестивалях страны. Его очарованно принимали зарубежные слушатели – в Австрии, Швейцарии, Бельгии, Франции, Венгрии, Болгарии, Канаде, Японии, на Кубе, в США (в Кеннеди-центре в Вашингтоне он пел с оркестром имени Н.П. Осипова) и других странах, где в его исполнении звучали русские народные песни, романсы М.И. Глинки, С.В. Рахманинова, Э. Грига, Ф. Шуберта, Р. Шумана, песни Г.В. Свиридова, И.О. Дунаевского, М.И. Блантера, М.Г. Фрадкина, М.Л. Таривердиева.
Ирина Константиновна Архипова, не раз исполнявшая Азучену в «Трубадуре» с Гуляевым – ди Луной, помнила его еще по театральному сезону в Свердловске. «Весь он был радостным, удивительно жизнелюбивым, с обаятельной улыбкой, держался просто и естественно. Уже тогда привлекал его мягкий, красивый тембр… – вспоминает она. – Потом наши дороги разошлись. Но как-то судьба свела нас на гастролях в Канаде – мы выступали в одном концерте. Я слушала Юрия из-за кулис. Огромное впечатление произвело на меня это выступление. Что-то новое, прекрасное появилось в его голосе, в пении: раздольная, широкая кантилена, проникновенная, за душу берущая. Помню, как пел он «Из-за острова на стрежень»: лучшего исполнителя я не знаю. Казалось, будто слышишь эту песню впервые. Зал стонал, бушевал, требовал «биса».
В Нью-Йорке, Вашингтоне, Сан-Франциско я бывала в домах, где с гордостью показывали пластинки Гуляева. Для людей, потерявших Родину, он становился голосом России…»
Слушая его голос, люди хорошели на глазах – теплел их взгляд, светлели лица, а душа окрылялась надеждой. Однажды открывшие для себя певца, оставались его поклонниками на всю жизнь и трепетно ждали с любым репертуаром – народной «Степь да степь кругом», пахмутовской «Надеждой» и «Усталой подлодкой», шубертовской «Вечерней серенадой» или победными куплетами Эскамильо из оперы «Кармен»… На концертах Юрия Гуляева ломились залы и выстраивались немереные цветочные очереди. Его бархатный баритон, звучавший из радиорепродукторов, заставлял многих и многих отрешиться от сиюминутных дел.
Из воспоминаний Тихона Николаевича Хренникова: «Когда я в первый раз услышал Юрия, мне показалось, что это Шаляпин, с его выразительной фразой, его выразительной интонацией. Баритон – Шаляпин. Мне показалось, что я слышу именно его.
Певец и артист колоссальной силы, он великолепно пел классику, народные песни. В его исполнении рождался удивительный сплав музыки и словесной ткани. Пел он с таким чувством, что просто заражал своим исполнением, темпераментом».
Из воспоминаний Николая Николаевича Некрасова, художественного руководителя и главного дирижера Академического оркестра русских народных инструментов ВГТРК (Всероссийской государственной телерадиокомпании), в сопровождении которого часто выступал певец: «Он никогда не повторялся, мог одно и то же произведение спеть по-разному. На репетиции он не любил делать все досконально точно до конца, оговаривал только общие моменты. Человек таланта буйного, неукротимого, он не мог, конечно, оставаться в рамках, сохраняя за собой возможность что-то по своему музыкантскому чутью сымпровизировать на концерте. Не было в его исполнении шаблона. В зависимости от настроения, которое было на концерте, а он очень чувствовал аудиторию, одну и ту же песню мог спеть с разными эмоциональными оттенками».
Граф ди Луна. «Трубадур»
Самые светлые воспоминания и теплые чувства вкладывал артист в исполнение песен, которым сообщал свойственные только ему неповторимые интонации. «Его голос насыщен атмосферой истории народа», – писали о нем американцы. И это так – Юрия Гуляева по праву считали на родине национальным достоянием.
Гуляев часто выступал с Государственным академическим русским народным оркестром имени Н.П. Осипова. Программы составлял всегда разнопланово и интересно, исполняя и труднейшую каватину Алеко из одноименной оперы С.В. Рахманинова, романсы русских композиторов, в том числе П.П. Булахова, А.Е. Варламова, А.Л. Гурилева, Л.Д. Малашкина, русские народные песни «Степь да степь кругом», «Из-за острова на стрежень», «Вдоль по Питерской», «Бывали дни веселые»…
Он отдавался всему сполна, себя не щадя. Пел на «бис» по целому отделению. Хотя уже страдал астмой. Но об этом, кроме домашних, никто не знал. Да и не мог предположить. Выбегал артист на сцену Большого театра беспечным Фигаро после бессонных от приступа болезни ночей. Улыбался своей лучезарной и все-таки чуть грустноватой улыбкой, которую сравнивали с гагаринской. Да они и были похожи с первым космонавтом Земли – солнечным жизнелюбием, есенинской грустной нежностью русской души.
Отраду и утешение Юрий Александрович находил в баяне. У него был тульский баян, он выбирал его себе сам. Не расставался и с томиком стихов Есенина. Стихи ложились на музыку, складывались в песни: «Дорогая, сядем рядом», «Над окошком месяц», «Цветы мне говорят – прощай»… Музыкальным завещанием для нас среди сочиненных артистом песен стала «Желаю Вам», так часто звучавшая раньше в его исполнении.
Однажды сам певец как бы подвел итог своей творческой судьбы: «… Мое основное призвание – опера, в ней я спел за многие годы лучшие партии мирового и отечественного репертуара. Верен всегда камерному жанру… Никогда из моего репертуара не уходила песня. Песню спеть задушевно и просто нелегко. Всегда испытываю огромную радость, когда мне доверяют режиссер и дирижер, когда они «видят» меня и верят мне в новой работе. Люблю петь Онегина, Фигаро, Валентина в «Фаусте», Эскамильо в «Кармен». Но если что-то другое не состоялось, то это означает лишь одно: не состоялся я. Я не боюсь возвращаться к пройденному и пересматривать свои неудачи…»
Юрий Гуляев умер внезапно, в 55 лет, в дни чернобыльской аварии, 24 апреля 1986 года. За рулем в гараже, не дотянувшись до лекарства от астматического удушья… Беспомощным оказалось сердце.
Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
В числе наград артиста – Государственная премия СССР за концертные программы и оперные партии (1975); ордена Трудового Красного Знамени (1971) и Дружбы народов (1976).
При жизни певца было выпущено более двадцати грампластинок. Впоследствии Фондом русской классики имени Ю. Гуляева изданы CD: «Он Вас любил…» (русские романсы); «Эх, Настасья!» (русские песни); Романсы М.И. Глинки и С.В. Рахманинова; Романсы П.И Чайковского, А.П. Бородина, А.С. Даргомыжского, А.Г. Рубинштейна, Н.А. Римского-Корсакова; Арии из опер; Любимые мелодии; «Наша военная молодость» (сборник песен о войне); «Дивлюсь я на небо…» (украинские песни); «Желаю Вам» (сборник песен) и другие.
