У стены магазинчика были навалены пустые деревянные ящики. Судя по тому, как они были разбросаны, можно было предположить, что преступники становились на них, чтобы перерезать сетку, однако никаких следов здесь не оказалось. Поставив ящики один на другой, Субботин встал на них и через лупу начал рассматривать сетку и форточку. Ненадежная опора все время раскачивалась, и он боялся свалиться. По форме обрезанных краев проволоки, составляющих сетку, можно понять, что поработали кусачками.
— Пинцет и пробирку дай, — попросил он Быкова.
Пинцетом следователь осторожно взял шерстинку синего цвета, зацепившуюся за край проволоки, и положил в пробирку. Затем, спрыгнув вниз, достал из следственного портфеля магнитную кисточку и коробочку с порошком. На стекле отпечатки пальцев хорошо берет красный порошок с красивым названием «Рубин».
Субботин опять взобрался на ящики и, балансируя па них, умудрился сунуть магнитную кисть в коробочку, и порошок налип на нее, образовав нечто, похожее на бороду. Проведя ею но стеклу, он увидел, как на поверхности выступил папиллярный узор. Похоже, след пригоден для идентификации. Теперь бы найти того, кто этот отпечаток оставил.
Закончив осмотр места проникновения, все возвратились в магазин.
— Теперь попытайтесь вспомнить, где был беспорядок и что пропало, — попросил Субботин заведующую.
— Тут конфеты, трюфеля московские, разбросаны были. Только вчера получили. Даже продавать не начали. — Заведующая пошла вдоль прилавка. — Здесь пропало две банки ананасового компота, два блока сигарет «Ту» и блок «Родопи». Вот тут они и лежали. — Она нагнулась к ящику, который стоял под прилавком.
— Не трогать! — крикнул Субботин, присел и попробовал снять с картона отпечатки пальцев. Но не получилось.
— Приемник «Радиотехника», кассетный магнитофон «Ладога», — перечисляла заведующая. — Новые солдатские ботинки. По-моему, здесь лежали ботинки сорок второго размера. Гражданский костюм сорок восьмого размера. Кроссовки. Занавески.
— Это еще зачем? — подозрительно спросил Быков.
— Скорее всего, чтобы складывать похищенное. В руках столько вещей не унести, — предположил Субботин.
— Все! — закончила заведующая.
— Где у вас тут свет включается?
— Вон выключатель, — показала пальцем заведующая. — Только ночью тут и так светло. Прямо под окнами мы на ночь лампочку оставляем включенную.
— И можно разглядеть размер костюма или ботинок?
— Да.
— Значит, можно предположить, какой размер обуви у вора, а также, что один из преступников был солдат. Сейчас демобилизация, и дембелям нужны новые ботинки, форма, гражданская одежда, — сказал Субботин а вновь обратился к заведующей: — Посмотрите внимательно, может, еще что пропало.
— Ой! — воскликнула та, схватившись за лоб. — Деньги!!
Она бросилась в подсобное помещение, справа там была дверь, за ней — тесная комната, заставленная ящиками. В самом углу стоял большой несгораемый шкаф. Женщина потянулась к дверце.
— Не трогайте! — заорал Субботин. — Что у вас за страсть все брать руками? Что тут было?
— Выручка за пять дней. Мы ее по вечерам должны сдавать, но не всегда получается. Тут сейчас три тысячи семьсот шестнадцать рублей.
Отпечатков пальцев на несгораемом шкафу выявить не удалось. Были какие-то пятна, совершенно не пригодные для исследования.
— У кого ключ?
— Да он на ключ на запирается. Замок сломан.
— У вас все сломано, — раздраженно воскликнул Субботин. — Сигнализации нет, охраны нет! Деньги в банк не сдаете. Ничего, я с вашим начальником военторга поговорю. Достанется всем на орехи.
Он повернул ручку и потянул тяжелую дверцу шкафа на себя. Как и следовало ожидать, внутри были счета, бухгалтерские толстые книги. А вот денег не было…
На совещании в кабинете начальника штаба дивизии народу собралось немало — командиры частей, дознаватели. Сейчас нужно было определить, кто чем должен заниматься. Субботин обдумывал положение. Всего не досчитались в магазине денег и материальных ценностей на сумму около пяти тысяч рублей. Конечно, не миллион, но преступление все равно опасное. Надо искать. Работы предвидится немало, и это удручало старшего следователя. Не то чтобы он был лентяй, но, пока он возится с этой кражей, остальные дела будут стоять. Законный двухмесячный срок следствия ни по одному делу, слава богу, пока не горит, но призовые месячные сроки, за которые с таким упорством бьются прокуроры всех уровней, похоже, накрываются. Портятся показатели, отчетность выглядит хуже. Да и дел этих самых на руках более чем достаточно. Кроме дезертира Ваничева тут и рядовой Сергеев, свернувший челюсть своему сослуживцу за отлынивание от работы. Оба хороши, надо еще посмотреть, направлять дело в суд или прекращать. А вот двоих драчунов из зенитного дивизиона, заставлявших за себя работать молодых и бивших их самым нещадным образом, только в суд. Еще на руках неприятное дело с многими неясностями: перевернулся бронетранспортер, один солдат скончался. А главное, что все запланированные следственные действия срываются. Ладно, выдюжим, решил Субботин, не впервой. Сейчас главное — заставить работать командиров и дознавателей. Один он не справится. Быков же, как и ожидалось, под предлогом того, что не может оставить прокуратуру на произвол судьбы, поскольку остался за шефа, махнул ручкой и уехал.
— Итак преступление совершено. Преступника надо искать. Для этого нужна ваша помощь, — начал Субботин.
Говорил он всегда сидя. Когда стоишь как на часах, получается не деловое обсуждение, а доклад. Говорил он твердо, хорошо поставленным голосом. Немало времени понадобилось, пока научился говорить так, чтобы тебя слушали, перестал мямлить, преодолел застенчивость. Настоящий следователь обязан уметь заставить себя слушать.
— Первое, — продолжил он. — Из солдат и сержантов необходимо создать поисковые группы. В городке и вокруг него они осматривают ямы, люки, свежевзрытую землю. Особое внимание — подвалам, котельным, трубам. Может, найдется похищенное. Второе. Командирам досмотреть личные вещи, тумбочки. Деньги, если в больших количествах, сигареты, одежда, схожая с краденой — обо всем этом должны докладывать мне. Третье. Дознавателям опросить внутренний наряд, караульных, дежурных. Выяснить, кто и когда выходил из казарм ночью на улицу, кто не ночевал в казарме, был в самовольной отлучке.
— Нет у нас самовольщиков, — возразил Сидоренко.
— Это вам так кажется, что нет. К сожалению, командиры не всегда в курсе того, что у них творится под боком. Это я не в упрек, а так, наблюдения из личного опыта.
