Без каких-либо эмоций, совершенно механически выполняя привычную для рук и мозга «работу» гладиатора-убийцы, Шапронов повернул башню «Викинга» чуть левее и уверенно перенес огонь на бронебатальон сопровождения, находившийся в центре колонны. Минута – десять машин.
Затем командор переместил свое внимание ближе к задней половине колонны, пройдя по ней огненным гребнем.
Находившиеся в зоне прямой видимости враги пытались огрызаться. Но делать это им было трудновато. «Викинг» находился выше, за откосом и оврагом на противоположном, пусть невысоком, но все же более высоком холме. И был по башенку зарыт в землю. Но главное – свет прожекторов от поврежденных «Хантеров», а также всполохи пламени от горящих в колонне машин прекрасно освещали жертв «Викинга». И слепили тех, кто пытался в него стрелять, глядя в ноктовизоры. А без ноктовизоров укрытый во тьме танк Шапронова был просто не виден.
Наконец пара самых отважных и разумных танков решилась. Оставив почти уничтоженную колонну, они поехали по скату, рискуя перевернуться. Тем самым вывели свои машины из освещенной и ослепляющей зоны. И смогли, наконец, с помощью оптики ночного видения приступить к поиску оборзевшего от храбрости врага.
Попытка была мудрой, но неудачной.
Шапронов, во всяком случае, ее оценил. Осторожно двигаясь по скату, оба танка представляли собой великолепную мишень, в которую попал бы даже самый дикий нуб в учебке.
Воздав должное смелости противников, Шапронов двумя точными выстрелами превратил их в металлолом и фарш.
Но это было началом конца.
Одна за другой машины Малярийкина вырывались из освещенной линии, съезжали по скату (многие переворачивались) и во тьме, снизу, из неудобной позиции начинали палить по скрытому в эскарпе «Викингу».
Шапронов косил их пачками. Даже потерял счет. Возможно, уже больше сотни вражеских машин пылало на этом братском кладбище, разорванные шапроновским выстрелом в клочья. Но количественное превосходство работало. Два снаряда разорвались в опасной близости от эскарпа. Еще пара залпов, и начнут попадать – осознал Шапрон. Но выхода у него не было. Начинать откапываться и бежать под шквальным огнем противника – самоубийство еще более гарантированное, чем при продолжении неравного боя.
Шапрон палил, превратившись в робота. Не думая уже ни о тактике, ни о собственном старом заде. Наводка по ближайшей цели. Прицел. Выстрел. Пауза, две секунды. Снова наводка. Снова прицел. Снова выстрел. И снова пауза.
Один за другим перед ним вспыхивали машины и умирали люди. Кто-то выпрыгивал из корпуса. Кто-то выпрыгивал и падал с горящей спиной. Или рожей. Шапронов не смотрел. Единственное, что выцепляли из адской картинки его глаза, – это корпус машины, сползающей в кювет по скату оврага. Или стоящей на дороге и наводящей на него ствол. Один за другим, один за другим. Работа. Как у станка. Все чаще гремели попадания. Зарытый в землю «Викинг» держался, но удары встряхивали машину, как погремушку. Шапронов почувствовал, что из ушей идет кровь. Почувствовал, но не уделил ушам даже доли секунды. Некогда.
Наводка. Прицел. Выстрел. Пауза…
Неожиданно все закончилось.
Шапронов при подготовке к операции и выборе места атаки и рассчитывал на такой результат. Но когда по «Викингу» стали попадать, а враги массово кинулись спускаться по скату, заключил, что его песенка спета. Ан нет. Арифметика не подвела.
Время боя казалось вечностью, но, взглянув на часы, командор понял, что с момента начала акции в реальном времени прошло не более двадцати минут. За это время было уничтожено без малого две сотни танков. Огнем из укрытия в упор.
Но что же Маляр?
Поскольку еще не поступали сообщения из Скайбокса о победе или поражении одной из сторон, было очевидно, что Малярийкин жив!
* * *
Малярийкин сидел в «Мамонте», вдыхая открытым ртом угарный газ, дым и копоть. Машина горела. Судя по тому, что звуки за пределами башенной брони перестали срываться в какофонию выстрелов, бой был окончен.
Чем?
Результат прекрасно наблюдался через открытый люк. Две сотни машин его «скоростной» танковой колонны преследования пылали свечками и пускали в небо дымок. Интересно, но упомянутый результат бойни наблюдался только через люк. В монитор камеры ноктовизора смотреть бессмысленно – яркие всполохи огня слепили глаза.
Попадание в его машину было очень мощным. «Рельса» – что тут скажешь? Спасла лишь броня. Если бы Малярийкин считался обычным бойцом, рядовым игроком команды, на этом попадании он поставил бы точку в сегодняшнем бою. Если честно, очень хотелось, чтобы игра закончилась. День был страшно долгий. Малярийкин просто смертельно устал. Глаза слипались. Никаких сил, ни физических, ни моральных, для продолжения схватки не имелось.
Однако со «сливом» Маляру сегодня не везло. Он был лидером команды и проиграть мог, только умерев или потеряв машину. Потеряв полностью, лишившись хода и возможности стрелять из орудия.
Можно попытаться дождаться Байбулатова – тот, судя по ответному сообщению в чате на экстренный запрос Малярийкина, должен прибыть сюда уже минут через сорок. Однако дождаться Байбулатова вряд ли позволит Шапрон.
Шапрон. Шапрон.
Для Малярийкина было очевидно, что огонь по его колонне вел единственный танк. А раз так, сомневаться в том, кто сидел в кабине пилота этого танка-героя, не приходилось.
Шапронов, конечно, был молодец. Красавец.
Но тут возникал вопрос.
Малярийкин не сомневался в том, что Шапронов опознал его машину. «Мамонт» вообще сложно спутать с чем-то иным. А уж «Мамонт» Малярийкина – тем более. Но вокруг цвела подвальной дыркой глубокая ночь. В этих условиях было возможно все.
Однако Шапронов его узнал. Сто процентов. Этот вывод подтверждал простой факт – второй залп, который дал по колонне командор-снайпер Шапронов, был сделан в машину Малярийкина. Таким образом, Маляр потерял сознание в первые же секунды боя. И активного сопротивления не оказывал. Интересно, что остальные машины, если не удавалось уничтожить их первым выстрелом, Шапронов немедленно добивал. А вот по танку Малярийкина ударил один раз и больше не трогал. Совпадение?
Может быть. Но Малярийкин, как уже говорилось, в совпадения не верил. Особенно если в совпадениях фигурировал бывалый командор «КТО».
Выходит, Шапронов его пощадил. Оставил на сладкое. Для индивидуального поединка. А может, и правда совпало. Сколько еще таких же полуподбитых машин горит сейчас в колонне? Десять? Двадцать? Ни одной?
По сути, это не важно. Важно только одно – что сейчас делать. Машина Малярийкина оказалась жестко зажатой между двух соседей спереди и сзади.
В то же время сканирование систем показывало, что серьезных повреждений трансмиссии нет. Значит, вне зависимости от веса подбитых машин-соседей, выбраться из этой «заглушки» труда не составит. Подвигаться вперед и назад, потолкаться. И мощный «Мамонт» вылезет. Без проблем. Вот только это займет не меньше минуты. И привлечет внимание противника. Если все же командор не убил его, потому что не узнал, то всякое движение будет означать немедленную, почти неминуемую смерть.
Дилемма. С другой стороны, оставаться на месте и сидеть мышью тоже было нельзя. Раз в динамиках нет сообщения о победе или поражении одной из команд, значит, оба капитана живы. И Шапронов, опасаясь приближения Байбулатова, обязан начать искать своего врага. Сколько это займет времени при внимательном изучении горящих и подбитых машин в прицельную оптику, с такого близкого расстояния, Малярийкин не имел понятия. Но сомневался, что поиск займет больше пятнадцати минут. Это если не торопясь.
Ну а дальше – еще один выстрел «Рельсой». И прощайте.
Слава богу, в башне имелись обзорные экраны, позволявшие смотреть во все стороны, не поворачивая орудие и башню.
Малярийкин осмотрелся, стараясь не обращать внимания на всполохи горящих вокруг машин товарищей. Он пытался смотреть вдаль, за насыпь. Туда, где пятью минутами ранее вспыхивало пламя одиночных выстрелов его заклятого врага.
Хмыкнул.
Ситуация с маскировкой Шапронова по сравнению с первой минутой боя изменилась существенно. Несколько попаданий вокруг его земляного эскарпа зажгли траву и кустарник. Теперь машина Шапронова также освещалась открытым огнем. Видно все равно было плохо, но Малярийкин даже с расстояния в сто метров определил в зарытом в землю силуэте корпус «Викинга» и башню «Рельсы». Доказательства применения «Рельсы» были рассыпаны вокруг Малярийкина весьма щедро.
А еще Малярийкин не без досады обнаружил, что башня «Викинга» шевелиться. «Викинг» оглядывал поле, используя прицельную оптику. Кого он искал – было ясно.
Малярийкин выругался. Выходит, в начале боя его шмальнули все-таки случайно. А сейчас, едва он дернется, мгновенно добьют. Но вот добьют ли? «Мамонт» – тяжелобронированный корпус. И даже «Рельса» с такого близкого расстояния его возьмет не всегда. Тем более в панике взаимного обмена ударами. Вот только будет ли Шапронов паниковать? Малярийкин что-то в этом сомневался. В любом случае, расклад шел уже на минуты. И иного выхода, кроме как вступить в бой, у Маляра не осталось. Вот-вот, и Шапронов отыщет его машину. И начнет палить. Альтернатива тут имелась одна – начать палить первым и выиграть хотя бы первый залп.
