Но это не значит, что надо бросить бедолаг, отдать их на съедение чудовищу!
Да, пусть будут храмы, думал Познавший Тьму, натягивая незримые постромки. Пусть будут настоящие храмы, пусть о нём узнают все!
Пламя должно отгореть. Оно исполнит свой долг и угаснет, а с ним угаснем и мы, Новые Боги. Или, по крайней мере, я, Познавший Тьму. За Ракота решать не могу, но...
Мы не можем продолжать рассуждать о Равновесии и возмездии, если мимо нас проплывают целые миры лишь для того, чтобы рухнуть в пропасть Нена-зываемого.
И если для этого надо, чтобы мне поклонялись, значит, пусть поклоняются.
Вера обжигала. Не так уж много людей собралось вблизи того холма, может, сотня тысяч, съехавшаяся, несомненно, с обширных окрестных земель, но даже этого числа хватило, чтобы мир, преодолев напор
давящей пустоты, двинулся следом за Познавшим Тьму.
Спаситель. Спаситель. Спаситель, гремело в его сознании. Истинное имя, им утраченное. Он вернёт его себе во что бы то ни стало! И себе, и Ракоту. Хороших Спасителей много не бывает.
Он тянул, тянул за собой великую тяжесть, великое обременение. Работка для бога — удерживать на краю пропасти целый мир и медленно, очень медленно оттаскивать его от гибельной глубины.
Что творилось у него за спиной — Хедин не ведал. Он знал, что стоило бы послать какие-то знамения, постараться пригасить вспыхнувшие вулканы, утишить бешенство океанов: он сейчас, словно бурлак, тянул против течения целый тяжелогружёный корабль, вокруг носа которого вздымались фонтаны пены и брызг.
Но, сколь ни была ярка, обжигающа и щедра сила нововспыхнувшей веры, поток пустоты ничуть не слабел. Познавший Тьму напрягал всего себя — всего оставшегося себя — чтобы не дать миру соскользнуть обратно в невидимую стремнину, что унесла бы его к ждущей пасти Неназываемого.
Неожиданно слуха его достиг голос — низкий голос соломенноволосой великанши-Древней с золотым серпом за узорным поясом:
— Люди понесли слово о тебе, великий бог. Я помогла им, насколько смогла. Твой лик увидят. Твоё слово услышат. Вера в тебя умножится. Пусть малая помощь наша хоть в чём-то посодействует тебе на многотрудном пути, великий!..
И помощь действительно пришла. Не сразу, не вдруг, но к горячим струйкам силы, что текли к Хеди-ну из спасаемого им мира, стали прибавляться новые, новые и новые.
X ЕДИН, ВРАГ мой. Т. II. «...Тот ПРОТИВ нас!»
-Н---■---К-Н-■-•-■--■-.---н-
...Он их вытянул. Вытянул — так и хотелось сказать — в спокойные воды, в тихую гавань, где пустота уже не обрушивалась на них сметающим всё горным селем. Они миновали границу, где начинали работу потерявшие меру и строй старые чары, творившие клетку для Неназываемого.
Корни мира утрачены. Если его просто оставить — он вновь начнёт дрейфовать, сперва медленно, затем всё быстрее и быстрее, словно унесённый разливом плот в половодье, пока вновь не окажется там, где был, — за чертой, у бездны.
Мир надо укоренить, словно дерево, раз он уже спасён. Обетованное... Обетованное держится. Да и Ракот вовремя подоспел на помощь. Сигрлинн...
«Всё по-прежнему, — хладнокровно заметил Наблюдающий. — Сражаются».
Пусть сражается. Пока всё идёт именно так, как он и задумал.
«Если она победит, не оберёшься бед, — заметил Действующий. — Чего ты медлишь, останови её, пока Равновесие...»
«Големы, — вновь подумал Хедин. — Обособившиеся части меня, конструкты. Не слушай их, не думай, как об отдельных личностях. Настоящая личность настоящего Хедина осталась там, в провалах Неназываемого. Ты сам — лишь копия, перенесённая сквозь непробиваемый иными средствами барьер.
Истинный Хедин остался позади, — подумал Познавший Тьму. — Я есть он, и он есть я... но это именно он спустился в бездну, отлично зная, что назад дороги не будет. И принял это.
Поэтому остаётся только тянуть, тянуть от гибельного края этот ничем не примечательный мир с его обитателями, тянуть и гнать от себя мысли о проклятом и мстительном Равновесии».
Ник Перумов +*—м--—■—--н-н-
* * *
Мир укоренялся на новом месте, а сам Познавший Тьму спустился в него «во всей славе своей», как писали потом тамошние летописцы. По-прежнему не облекаясь плотыо, сияющим, светящимся исполином он шагал по градам и весям, и всюду его встречали коленопреклонённые толпы.
Тысячи, тысячи и тысячи. Бессчётные многолюдства.
Древние. Их оставалось в том мире совсем немного, едва ли десятка полтора, однако они явились все, вызвав немалую панику и чуть ли не давку.
Впрочем, неудивительно, ибо иные из явившихся старых хозяев мира выглядели, мягко говоря, неаппетитно.
Один (или одна, или одно) вообще являл собой лишь громадную зубастую пасть, со множеством коротких лапок, словно у чудовищной многоножки. Обитал он (или она, или оно) на океанском дне, прибыл, весь покрытый какими-то водорослями...
Познавший Тьму знал, что делает. Падающие на колени толпы ничуть не радовали, более того, огорчали. Они с Ракотом хотели сделаться незримыми богами, чтобы всё шло само собой, естественным порядком, — и не удалось.
Он знал, кого напоминает себе, шествуя светоносным бесплотным великаном от града к граду, от страны к стране.
Пресветлого Ямерта.
И его с братьями-сёстрами тоже восторженно встречали в своё время, так же искренне падали ниц. Сражались за него и умирали, когда шёл на приступ Обетованного Ракот.
А потом, когда явился он, Хедин, защищать Ямерта оказалось уже почти некому. Хединсей штурмовали
X ЕДИН, ВРАГ мой. Т. II. «...Тот ПРОТИВ нас!»
■и—•—■—•—и»-и—■—■—■—м~н—•—■—■—н»
армии, хоть и многочисленные, но куда как уступавшие воинским счётом былым армадам, атаковавшим Тёмную Цитадель.
Нет, думал Познавший Тьму, Ямертом я не сделаюсь. Мне нужна сила вашей веры для одного-единст-венного, последнего дела, ибо вечность таки прошла и наступает вечер.
Сумерки богов.
Поэтому стройте храмы. Высокие, светлые и просторные. Там не будет жертвенников, там не должна литься кровь. Ну, в крайнем случае — каких-нибудь петухов с курицами, или поросят, чтобы потом попировать. А так — пусть тянутся к небесам белые колонны, пусть ведут к ним широкие лестницы, и пусть ваши Древние, как встарь, заведуют своими ремёслами — кто урожаями, кто родовспоможением, а кто, скажем, разливами рек.
Он делал обычное-божественное. Направлял силу, изгоняя болезни. Тушил вулканы и лесные пожары, поднимал из праха рухнувшие горы. Он знал, что вера этого мира в него будет абсолютной и совершенной. Как и, наверное, в других мирах.
Конечно, многие не удовлетворятся этим сияющим видом благого, доброго Хедина. Пытливые умы и тут постараются его «познать» — что ж, удачи им на этом пути, может, они преуспеют больше, чем он сам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
