что это не сон.
— Проснулся-таки, самое время!
— Что я здесь делаю?
Линч сделал вид, что очень раздражен.
— Видишь ли, я готов был поспорить, что первым в тюрягу загремит кто-нибудь из твоих братцев... Как же мы иногда ошибаемся.
— Почему вы меня заперли?
— Ты не заперт, дверь открыта.
— Так скажите, что я здесь делаю!
— Ты не притворяешься, ты правда ничего не помнишь?
Марк мотнул головой. Линч наклонился вперед, и сладкий аромат его дешевого лосьона после бритья смешался с другими запахами в комнате.
— Ты упал. Доктор сказал, что это какое-то недомогание, ничего серьезного, что просто нужно подождать, пока ты поправишься, и поскольку я неплохой парень, я любезно предложил позаботиться о тебе.
— Вы могли бы отвезти меня домой.
Линч откинулся на спинку стула. Раздражение исчезло с его лица.
— Я предпочел, чтобы ты был здесь, когда проснешься, хотел убедиться, что ты все верно понял...
— Что понял?
— Жюли Бланш, ты был возле ее дома, когда потерял сознание.
Марк помнил, как Линч сжимал талию девушки, но все остальное было словно в тумане.
— Я как раз говорил, что лучше тебе о ней позабыть.
Чернота рассеялась. Линч сочувственно покачал головой, наслаждаясь реакцией Марка.
— Видишь ли, колесо фортуны вращается не только в одну сторону.
Марк ничего не отвечал, его сильно тошнило.
— Молчишь!
Линч подождал несколько секунд, затем встал, обошел стул и положил руки на спинку.
— Значит, мы друг друга поняли.
Линч сделал вид, что уходит, но обернулся. Так вел себя персонаж фильма, который он смотрел множество раз.
— Уверен, ты прекрасно знаешь, что произошло в день смерти Ренуара и Саллеса, ты и вместе со своей семьей прикрываешь брата. Если вы настолько умны, насколько кажетесь, должны сказать мне правду, пока я не арестовал всех вас за сговор. Сейчас или никогда.
— Я говорил правду.
— Все вы друг друга стоите, — бросил Линч.
Марк посмотрел на него.
— Так что о милой попке Жюли Бланш можешь лишь мечтать, потому что она никогда не будет твоей, — сказал Линч, очерчивая в воздухе женские формы.
Он вышел из камеры. Но как только исчез из виду, его голос раздался в другом конце коридора:
— Тебе лучше убраться отсюда до того, как я выйду из туалета.
Линч считал себя сильным. В мозгу Марка снова начали летать метеориты. Одни бесследно пересекали пространство, другие сходились в одной точке и собирались вместе, мерцая, образуя звезду, за угасанием которой Марку оставалось лишь наблюдать.
Снейк вернулся к Роби, чтобы расспросить его и выяснить, не случилось ли чего-нибудь особенного, пока он был наверху. Кроме того, что Мабель поцапалась с Даблом и что Дабл выпил больше, чем обычно, Роби больше нечего было сказать. Снейк спросил, приходил ли тогда ночью в бар отец той девушки. Роби ответил, что нет, он уверен, что не видел его. Перед тем как покинуть бар, Снейк записал адрес официантки и ушел, переваливаясь.
Вдова Брок с сомнением окинула его взглядом с ног до головы и сказала, чтобы он ждал на пороге, как обычный посетитель. Через несколько минут Мабель вышла к карлику. Она сказала, что отвергла ухаживания Дабла, а затем покинула заведение через черный ход, чтобы избежать с ним встречи и как можно быстрее вернуться домой. С тех пор гиганта она не видела. Снейк наблюдал за ее реакцией, которая могла бы выдать определенную нервозность. Ничего существенного. Девушка казалась искренней, и ее версия ничем не отличалась от версии Роби. Он позволил ей вернуться в пансион, а потом долго стоял перед закрытой дверью. Обычно острое чутье карлика не помогало ему понять, что произошло в ночь убийства. Он медлил, слоняясь по улицам, прежде чем явиться к Джойсу.
*
Джойс сидел в кресле за низким столиком, на котором стояла рюмочка для яйца, лежали столовые приборы и безупречно белая салфетка. Снейк хотел с ним поговорить. Джойс поднял руку, чтобы он замолчал, взял нож и аккуратно постучал лезвием по яйцу. Он выглядел хирургом, выполняющим трепанацию черепа и работающим как настоящий профессионал, с особой осторожностью. Джойс снял кусок скорлупы и положил его на край тарелки. Затем погрузил два пальца в отверстие и вытащил за шею эмбрион с выпученными, затянутыми пленкой глазами, покрытый грубым, пропитанным слизью пухом, похожим на клубок мелких ленточных червей. Сердце, все еще наполненное кровью, продолжало биться в этом маленьком деформированном тельце. Джойс разорвал мешочек с кровеносными сосудами, и маленькие лапки цыпленка безжизненно повисли. Он мгновение подержал тельце перед глазами, а потом проглотил птенца, как будто до этого совершил какой-то ритуал, чтобы суметь его проглотить. Он начал медленно жевать, и было слышно, как хрустят мягкие косточки. Закончив есть, Джойс вытер салфеткой рот, затем посмотрел на Снейка, и тот почувствовал себя таким же цыпленком.
— Вы один, — сказал Джойс.
Снейк повторил то, что долго крутил в уме:
— Дабл исчез. Мы ушли вчера вечером, как обычно, из «Адмирала», а когда я зашел за ним сегодня утром, его не было дома.
— Я полагаю, он иногда ночует не дома.
— Наверное, да, но он всегда возвращается домой и всегда ставит меня в известность.
— Думаете, с ним что-то случилось?
— Не знаю...
— Иначе вас бы здесь не было, не так ли? — Джойс откинулся в кресле. — Я доверял вам обоим, — добавил он.
— Мне очень жаль.
— Жаль, не жаль. Что-нибудь еще?
— Нет.
—Тогда идите и ищите Дабла, а не тратьте время.
Снейк на мгновение замешкался.
— А что, если я его не найду? — сказал он, как бы беседуя сам с собой.
— Никто не должен исчезать в этой долине без моего разрешения, слышите меня, и особенно никто из моих людей.
— Слушаюсь! Доложить Линчу?
— Не сейчас... и нет смысла возвращаться без него.
— Ясно.
Снейк чувствовал себя еще более маленьким, чем обычно, он казался себе ничтожным перед этим человеком, который отдавал ему приказы. Он на мгновение задумался о том, выполняет ли чьи-либо приказы сам Джойс. Не найдя ответа на свой вопрос, он направился к двери, вышел в коридор и даже не достал зажигалку. Казалось, его поглотила тьма.
Сидя на скале, Гоббо наблюдал за электростанцией. Здание выглядело как нарисованный на дамбе тромплей
