class="v">Как бы ни была горька…
В мае в «Алефе» вышел еще один военный материал: «Григорий Поженян. Светящийся Уголек» о непростой военной судьбе поэта, по его признанию, «недомолотом войною».
Хватит о войне, вспомним кино. В двух номерах «Алефа» (июль и август) опубликована «Мечта Михаила Ильича» о кинорежиссере Михаиле Ромме. Первый фильм – «Пышка» по рассказу Мопассана. 1934 год. А вскоре и трагический З7-й. Ромм избежал репрессий, возможно, потому, что поставил два фильма о Ленине: «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году». Картины в мифологическом ключе. И кто кинет камень в Ромма? Мифология – не преступление. Далее Ромм резко свернул курс и поставил фильм «Мечта» о суровых реалиях жизни с бесподобной Фаиной Раневской. Ее Роза Скороход – сварливая, желчная, суровая женщина, знающая точную цену всему белому свету.
Не пересказываю прочие перипетии творческого пути Михаила Ромма, надо лишь выделить фильм «Обыкновенный фашизм» – эмоциональный и резкий. «Зиг хайль!» – и горы трупов, и море человеческих слез. В СССР этот документальный фильм не прозвучал широко, а на Западе на него водили школьников, чтобы привить ненависть к мещанской пошлости, невежеству и жестокости, породившим этот исторический феномен – фашизм.
В сентябре-октябре все в том же «Алефе» опубликован еще один, выстраданный мною, материал «Николай Эрдман». Самоубийца с мандатом. «Мандат» (1925) и «Самоубийца» (1928) – две блистательные социальные комедии меткого остроумца Николая Робертовича Эрдмана.
Главный герой «Мандата» Павел Гулячкин, из «бывших», рвется в коммунисты, для чего нужна «бумага», мандат. Пьеса начинается с разногласия в семье, какую картину повесить на стену:
– Теперь, мамаша, подайте «Вечер в Копенгагене».
– Нет, Павлуша, мы лучше сюда «Верую, Господи, верую» повесим.
– Нет, мамаша, «Вечер в Копенгагене» будет намного художественней.
На крайний случай у Гулячкина был еще один вариант – портрет Карла Маркса, вершина благонадежности. И не придерешься!..
Мамаша Клячкина пребывала в растерянности: «Как же теперь честному человеку на свете жить?»
– Лавировать, маменька, надобно лавировать! – отвечал Павел Гулячкин.
После революции средний класс и интеллигенция и занималась этим лавированием, приспособлением к «диктатуре пролетариата», лозунгам и приказам его вождей.
Следующую пьесу Эрдмана «Самоубийца» – сатирическую модель общества, как карнавала мнимостей и фальшивых представлений, «как надо», великий Мейерхольд репетировал 3 года, с 1928 по 1932 год, но все напрасно: попытка протащить на сцену «реакционную пьесу» не удалась. «Самоубийца» не прошел и в МХАТе.
Кончилось все это арестом Эрдмана и ссылкой в Енисейск. Некоторое время Эрдман провел в «ссылке» – в ансамбле песни и пляски НКВД (туда послали на перевоспитание?). А дальше – никакого взлета. Истощение таланта. Закат. Николай Эрдман немного не дожил до юбилейных 70 лет, он умер в августе 1970-го. В конце концов и «Мандат», и «Самоубийцу» поставили в театрах, они имели успех, но уже без его автора.
Свой текст об Эрдмане я закончил вопросом:
– Граждане, не вы ли потеряли мандат на свободу?
В октябре в «Алефе» вышел еще один знаковый для меня материал об Окуджаве «Печальные песни веселого барабанщика». В нем я пытался расшифровать тайнопись текстов Булата Шалвовича, ведь неспроста заплакала девочка, что «шарик улетел». Булат без надрыва и крика Высоцкого, пел тихим нутряным голосом о том, как мы победили в войне и к чему пришли после:
А мы рукой на прошлое – вранье!
А мы с надеждой в будущее – свет!
А по полям жирует воронье,
И по пятам война грохочет вслед…
Булат призывал: «Возьмемся за руки, друзья!» Почти все соглашались, но за руки не взялись, чтобы прогнать разжиревшее и обнаглевшее воронье. И осталась от Окуджавы только жалостливая просьба: «Господи, дай же ты каждому, чего у него нет…»
Но, увы, жалобами и просьбами не вымолишь ни свободы, ни справедливости…
Еще одна важная для меня персона – и о нем в декабрьском «Алефе» – «Странный человек Александр Пятигорский», интеллектуал, мыслитель. Александр Моисеевич с 1929 года рождения. На три года старше меня, но мы оба из послевоенного поколения. Пятигорский тоже не хотел ходить в общем строе и раствориться в массе однодумающих патриотов. Искал свою нишу в друзьях, в музыке, в книгах, позднее в редких языках и философии. На дух не переносил тоталитаризм! Постулат Пятигорского шокировал многих: «У тебя есть только один враг – ты сам, который сейчас…» Конечно, дороги Советского Союза и Пятигорского разошлись. Он эмигрировал. Умер в Лондоне в возрасте 80 лет. На Западе выступал с лекциями и выражал надежду: «Люди после моих лекций начнут думать…»
При глубоких знаниях старый профессор Пятигорский сохранил немалую порцию наивности…
И, наконец, последняя достойная публикация «Королева арт-деко» («Алеф», декабрь 2015). В этом материале меня заинтересовали не идеи, а сама канва легендарной женщины Тамары де Лемпицкой. Она сама творила миф о самой себе и достигла мировой известности. Рядовая девочка Гурвич-Горская, нет, не рядовая – и в этом заключена отгадка успеха. Тамара де Лемпицкая стала модным художником жанра арт-деко и портретировала светских дам, коронованных особ и миллионеров. Предвестница эпохи гламура. Постдекадентка.
5 мая 2020 г., День советской печати
2016 год – 83/84 года
Меня привели к больному,
И я не узнала его.
Он сказал: «Теперь слава богу», –
И еще задумчивей стал…
Анна Ахматова. Слепнево, 1914
Карл Маркс не понял, что более совершенное общество не может быть создано людьми, не претерпевшими внутреннего морального Перерождения.
Эрих Фромм, немецко-американский философ, социолог
История не дает покоя.
И что, в Гражданскую войну бились за интересы новой постсоветской буржуазии? Нет, бились за землю, правду и справедливость. Только вот в итоге: ни земли, ни правды, ни справедливости. И вновь маленький слой богатых, и тьма-тьмущая бедных и нищих, не живущих, а выживающих.
Ну, а я? Летописец в башне из слоновой кости? Нет, крот, зарывшийся в свою трехкомнатную нору, и копошусь среди книг, архивов и бумаг. Лишь вздрагиваю от резких комментариев и оценок в СМИ. Ну, а теперь вспоминательный пробег по отрывочной дневниковой Хронике-2016. «Давай читать и плакать над этой книжкой…» Нет, не Карамзина, а нашего современника Ю.Б. (11 мая 2020 г.).
Хроника года
8 января – добил для эмиграции Ивана Елагина – «бесконечно перемещенное лицо».
И написано строго
Было мне на роду,
Что торжественно в ногу
Я ни с кем не пойду.
Елагина
