Предводитель молчит.
Что голову повесил, предводитель?Оплакиваешь воинскую честь?В одних глазах – герой, в других – вредитель.Так кто же ты в действительности есть?
Предводитель(в сторону)Бывало, недруг пер на нас стеною,Я вел себя, как воин и храбрец!А тут – она одна передо мною,Без стрел и без меча… А мне – конец!(Лизистрате.)Видать, я для тебя противник слабый,С тобою спорить мне не по плечу.(После некоторой заминки)Но падать на колени перед бабойЯ все же не могу и не хочу!
К этому времени на площади скапливается изрядная мужская толпа, но мужчины все прибывают и прибывают.
ЛизистратаНу что ж, не повезло на этот раз нам!И – хоть с тобой схлестнулись мы всерьез —Наш спор – как оказалось! – был напраснымИ нужных результатов не принес.(Обращаясь ко всем)Две страсти мучат нас неистребимых,Которые нельзя свести в одну…Нам выпало любить своих любимых.Вам выпало любить свою войну.Мужчины!.. Мы любили вас когда-то,Но женщины теперь вам не нужны!..Воюйте ж на здоровьичко, ребята!Счастливой вам и радостной войны!
Внезапно в толпе начинается волнение – среди эллинских воинов появляется гонец из неприятельского войска.
Гонец (кричит)Эй! Главного зовите командира!
Предводитель(отделяясь от толпы)Ну я, допустим, главный командир!
ГонецКомандованье наше просит мира…Верней, не просит… предлагает мир!
Предводитель(озадаченно)Приятно слышать!.. Но желаем все мыУзнать, что за беда у вас стряслась.Сломались копья?.. Прохудились шлемы?..Распалось войско?.. Поменялась власть?
ГонецВойна еще, пожалуй, шла и шла бы,Быть может, до скончания веков,Но наши обезумевшие бабыВдруг взбунтовались против мужиков!
Предводитель(заинтересованно)Но есть же, вероятно, и причиныТому, что так разгневались они?Чем провинились бедные мужчиныПред женщинами? Толком объясни!
ГонецГрешно на полоумных обижаться,Безумье не поставишь им в вину.Орут: "Не смейте даже приближаться,Покамест не закончите войну!"
Предводитель(в сторону Лизистраты, громко)Мысль свежая! И в целом неплохая!С ней может спорить разве что дебил…Её и прежде, кажется, слыхал я,Вот только имя автора забыл.(Гонцу.)На женщин ваших ты, дружок, не сетуй, —Война и вправду требует конца!
Лизистрата(язвительно)Вы вышли из войны позорной этой,Не потеряв нисколечко лица.(Улыбаясь)Что ж, раз судьба такое учудила,Скорей в объятья жен, сестер и мам!
ПредводительСолдаты, слушай голос командира:Войне – конец! Ступайте по домам!
Солдаты на площади ликуют. Женщины в крепости – тоже. Площадь перед крепостной стеной мгновенно пустеет. В центре её остается лишь один предводитель.
ЛизистратаНу вот теперь ты можешь быть доволен:Окончена война. И ты живой!Что скажешь напоследок, храбрый воин?
Предводитель(выпаливает)Эй, Лизистрата!.. Будь моей женой!
Женщины на крепостной стене настороженно затихают. Лизистрата – в замешательстве.
ЛизистратаХоть мой житейский путь тяжел и труден,Мне все же рваться замуж нет причин.Я не из тех, надеюсь, страхолюдин,Что жизнь проводят в поисках мужчин.Но, чтоб не омрачать такую встречу,Я дам тебе расплывчатый ответ.Я не отвечу «да»! Но я отвечу…(После паузы.)А почему бы, собственно, и нет?!
Женщины аплодируют.
Старая женщина(предводителю)Твоя невеста краше Афродиты,Она и есть твой орден, командир!
Женский хорИ пусть в большой войне не победил ты…
Мужской хорНо в этом поединке победил!
Эпилог
Первая ночь после войны. Дом Кинесия и Миррины. Кинесий и Миррина в постели.
КинесийПриученный к насилию и крови,Я возвратился в мир забытых чувств.И прежний мир я постигаю внове,И жить на свете заново учусь!Мне снился как-то ночью, после боя,Войны такой примерно эпилог —Что я не звезды вижу над собою,А низкий наш домашний потолок…Мне снилось, что на нашем брачном ложеЖивой и невредимый я лежу,И ту, что всех на свете мне дороже,В своих объятьях пламенных держу.И снилось мне, что страсть моя бездоннаИ неземною силою полна…
МирринаЛюбимый, все сбылось! Ты снова дома,И я с тобой. И кончилась война!..(После паузы.)Но счастье не приходит без напасти.Ты видишь, я от страсти вся дрожу!Свидетельства ж твоей безумной страстиЯ, честно говоря, не нахожу!..
Кинесий(растерянно)В бою себя я чувствовал мужчиной,Хотя стоял у смерти на краю.Теперь же, в мирной жизни благочинной,Я, право, сам себя не узнаю.(В отчаянии)И как вы допустили это, боги,Чтобы в такой ответственный моментМне отказал в поддержке и подмогеДотоле безотказный инструмент?
МирринаТакой эффект, должно быть, жизни мирной —Мы заново друг друга узнаем…Не причитай, не надо, слышишь, милый?Ведь главное, что мы опять вдвоем!
Кинесий(плачет)Да будь ты мной – и ты бы причитала!Ведь мне еще пока не шестьдесят,Меж тем мои мужские причиндалы,Как стираные тряпочки, висят!
МирринаНе стоит, милый, слишком огорчаться,Не повезло – и ладно! И плевать!..И прежде нам везло не так уж часто,Так что ж сейчас об этом горевать?
Кинесий(с неожиданной горячностью)Любимая! Ты мне необходима,Но для успеха мне еще нужны —Свист копий, звон мечей и запах дыма,И прочие реалии войны!Хватает мне и пыла, и сноровки,И технику я дела не забыл!..Но лишь в своей привычной обстановкеСмогу я стать таким же, как и был…Ты погреми на кухне сковородкой,Как будто где-то рядом грянул бой.Дай лишь толчок, лишь импульс дай короткий —А дальше все пойдет само собой!..
Миррина послушно гремит сковородкой. В ту же секунду ночная тишина взрывается диким звоном и грохотом: изо всех городских окон Миррину поддерживают гремящие сковородки, кастрюли, тазы… Кинесий напуган и растерян.
КинесийВот этого нам только не хватало!Кто по ночам смущает наш покой?
Миррина(с деланным равнодушием)А-а… Это жены нашего квартала…Ведь ты же не один у нас такой!..
Грохот понемногу затихает… Кинесий и Миррина лежат, откинувшись на подушки, и безучастно глядят в потолок.
КинесийПрости… Но нет ни страсти, ни азарта…Я, кажется, отвык от тишины.
МирринаНе важно, милый… Спи… Продолжим завтра…О боги, только б не было войны!..
Пестрые люди, или Глазами провинциала
(очерки общественной жизни 60-х годов прошлого столетия)
Сатирическая фантазия по мотивам произведений М.Е. Салтыкова-Щедрина
Провинциал.…Было время, когда в нашем обществе большую роль играли так называемые «каплуны мысли». Эти люди, раз ухватившись за идейку, жевали ее, разжевывали и пережевывали и, обеспечивши ее раз и навсегда от всякого дальнейшего развития, тихо и мелодично курлыкали.
И это равномерное самодовольное курлыканье многих, даже проницательных людей ввело в обман, дало повод думать, что, наверное, в России наступил «золотой век», коль скоро в ней так изобильно развелась птица каплун, и притом такая гладкая и так самодовольно курлыкающая…
…Как бы то ни было, но курлыканье безвозвратно смолкло, и взамен его общественная наша арена огласилась ржанием резвящихся жеребят…
Из тишины нарастает бессвязный гул, в котором сначала можно выделить отдельные крики, а затем и целые предложения.
Голоса.
– Новое время, господа!.. Вселенная требует от нас нового слова!..
– Принципы!.. Главное – принципы!.. Надо отстоять наши принципы!..
