И ван Лоу погрузился в лёгкий медитативный транс. Ненадолго, правда. Бренн вернулся уже через несколько минут, но этого времени Риду хватило, чтобы настроиться на нужный лад и напитать мышцы и связки энергией Запределья. Комок холода, рождающийся где-то в груди, повинуясь приказу хозяина, выстрелил морозными нитями, пронзая тело, оплёл потоками силы мышцы, кости и связки, растёкся тонкой едва ощутимой плёнкой под кожей, заставив её побелеть, словно тронутую «холодным» ожогом. Неприятно, да и для здоровья этот трюк не особо полезен, но… если Рид сегодня выживет, то у него будет достаточно времени, чтобы исправить последствия этого шага, если же нет… хм, всё равно, спокойное посмертие ему не грозит, так о чём сожалеть-то? Ну а о том, что кто-то заметит его манипуляции, можно и вовсе не волноваться. Всё же, он достаточно опытен, чтобы не выпустить эманации магии Запределья вовне.
Завершив ритуал частичной одержимости тела собственным духом, Рид открыл глаза и уставился на вновь возникшего рядом с ним Бренна.
— Узнал, — выдохнул Цатти, словно только и дожидавшийся, пока собеседник обратит на него внимание. — Отец, кстати, тоже был весьма удивлён наличием у Боера таких «украшений». Но он их прочёл. Это старая вязь, так называемая «классическая охотничья тройка»: сила-ускорение-крепость. Такие применяли ещё две-три тысячи лет назад. Кондовая магия, простая, как колун, и такая же мощная.
— Ну, сила и ускорение, это ясно, — протянул Рид. — А что за «крепость»?
— Повышение болевого порога, если выражаться современным языком, — пояснил Бренн. — С отрубленной конечностью, конечно, он сражаться не сможет, а вот игнорировать перелом — запросто. Даже открытый. И кстати, с силой и ускорением тоже всё нерадостно. Отец говорит, что тренированному бойцу такие татуировки могут дать прирост в скорости и силе порядка двадцати-двадцати пяти процентов. Ненадолго, конечно, всё же ресурсы организма эта вязь, по словам отца, жрёт едва ли не быстрее, чем вырабатываемую им магию, но на полчаса-час она превращает бойца в натуральную машину смерти. Извини, Рид…
Последние слова Бренн произнёс искренне, но его собеседнику от этого не было ни жарко ни холодно. Его проблем раскаяние Цатти не решало.
— Весело, — почесал затылок ван Лоу, и в этот момент в зале вдруг наступила тишина, словно кто-то повернул рубильник и отключил звук.
— Поединщики, в круг! — разнёсшийся по залу голос одного из старейшин заставил вздрогнуть не только орчанку, прильнувшую к обнажённому боку своего любовника, но и самого Рида.
— Если ты проиграешь, я тебя сама зарежу, — резко отстранившись, бросила ему Ирида.
— Самое мотивирующее пожелание победы, которое я когда-либо слышал, — индифферентно заметил Бренн, бросив взгляд вслед стремительно удаляющейся прочь сестре. Но тут же повернулся к Риду. — Взгрей этого недоумка, круглоухий.
— Обязательно, — кивнул тот и, поведя плечами, направился к огороженному посреди манежа кругу. Стоявшие на его пути орки без всяких просьб и требований расходились в стороны, не сводя любопытных взглядов с хумана, идущего на бой с их соплеменником и родичем, а чуть в стороне, через точно такой же живой коридор, шёл его будущий противник. Изрядно злой и раздражённый, если судить по тем взглядам, что он бросал в сторону Рида. Кажется, действия Ириды его сильно задели…
Наконец, оба бойца прошли через толпу орков и оказались в центре присыпанного песком круга, встав слева и справа от возвышающегося между ними старого, но ещё крепкого орка… как бы не постарше Харкона. По крайней мере, жёлтые клыки, тусклая седая грива непослушных волос и изрезанное резкими, глубокими морщинами лицо, явственно говорили о том, что этот орк давно перешагнул трёхсотлетний рубеж, а мощная фигура не оставляла сомнений в том, что он намерен прожить ещё лет сто, не меньше.
Окинув взглядом бойцов, старик на миг задержал его на татуировках сородича, неопределённо хмыкнул и… покачал головой, рассмотрев субтильное, по сравнению с орками, разумеется, телосложение его бледного, можно сказать, белого как снег, противника. А уж когда в круг вынесли оружие бойцов, старый воин и вовсе скривился, смерив пышущего раздражением Боера недовольным взглядом. Впрочем, говорить что-либо по этому поводу или, тем более, отменять поединок он не стал. В общем, нарушений нет, а что до частностей… кому они интересны до завершения боя?
— Бойцы готовы? — осведомился старик, и, дождавшись кивков от соперников, вышел за пределы круга. Каменные столбы, образующие границу, засияли мягким зеленоватым светом, и над кругом воздвиглась почти прозрачная полусфера щита. Боер ухмыльнулся и, крутанув в руках лабрисы, пригнулся, а в глазах его мелькнули искры ярости. Рид же не стал рисоваться, лишь перехватил поудобнее древко копья в ожидании команды. И она не заставила себя ждать. Старый орк махнул рукой. — Бой!
Скорость, с которой орк бросился вперёд, неприятно удивила Рида, но… у него и самого был припрятан туз в рукаве, и не один. Копьё в его руках с силой ударило подтоком в пол и, использовав древко как опору, Рид толкнул собственное тело в сторону, уходя от размашистого удара лабриса. Боер зарычал, пытаясь справиться с инерцией, потянувшей его следом за секирой, и, надо признать, это ему удалось. Правда, это не избавило орка от мощного удара древком копья чуть пониже спины, но это же такие мелочи, право!
Отметив неуклюжесть противника, ван Лоу невольно усмехнулся. Выходит, орк не слишком-то привык пользоваться теми преимуществами, что дают ему татуировки. Недавно их получил и ещё не освоился? Как бы то ни было, этот факт Риду только на руку.
— Убью, круглоухий!!! — взревел развернувшийся лицом к нему тёмно-серый от ярости орк и, размахнувшись, запустил один из лабрисов в лицо человеку, уже успевшему отскочить от него на пяток метров. Уклонившись от опасного снаряда, пролетевшего мимо и врезавшегося в полусферу щита, Рид крутанул оружие в своей руке и издевательски поманил противника к себе. А стоило орку приблизиться, как змеёй скользнувшее вперёд копьё человека чиркнуло остриём листовидного наконечника по уху Боера… и легко его отсекло. Орк отпрянул.
— Попробуй, полуухий! — ощерился Рид. Орк разъярённо рыкнул, и окончательно перестал походить на разумное существо. Он стал кидаться на противника, словно бешеный пёс, не обращая никакого внимания на всё увеличивающееся количество порезов на теле, и… без толку. Поймать слишком шуструю жертву у него никак не
