Нет изворотливого монаха, улучившего момент. Не жаль ему своей ноги. Да и руки также. Нужно было взять с него клятву именем его православного бога, что не попытается бежать. Но что ему станется? Даст клятву и глазом не моргнет. Ведь для него Гудо – сын дьявола. А клятву отступничества он замолит, и братья святые отцы в том ему будут в помощь.
И вновь душу несчастного Гудо стал рвать вопрос – а что же далее? Как правильно поступить? Куда направить свои несчастливые стопы? Спросить об этом Господа?
Да! Верно! Сейчас же! И не на улице, а зайти в ближайшую церковь (благо их огромное количество и почти на каждой значимой улице), и поставить достойную просьбе свечу. Ведь множество раз Всевышний помогал ему. Не оставит и в этот непростой раз. Вот только…
Гудо ощупал за поясом тощий кошель, что без тени стыда отнял у маленького святого отца Иеремия. Ведь это он и его братья по вере задержали возвращение «господина в синих одеждах» в Константинополь. А что более нестерпимое – разлучили его с Гретой. А за это не то что серебром, но и головой поплатиться можно.
Гудо почувствовал, как еще больший гнев накатывает на его мозг. Хорошо, что болезнь покинула его в святых землях Афона. Хорошо, что был рядом с ним отец Александр, кто помог укрепиться полному выздоровлению…
Отец Александр… Кто он? Кто он на жизненном пути Гудо? Друг или враг? Но об этом сейчас не нужно думать. Нужно думать о…
Стоп! Стоп! Стоп!
Счастливая мысль пронзила воспаленный мозг Гудо. Мясники! Господи, как он сразу не подумал о них. Вернее не о тех, крепких парнях, что с веселыми лицами ринулись в гущу наглых, но слабых телесно сынков богачей. Нет, не о них. Он должен был сразу же вспомнить о нем!
Гудо остановился и прикрыл широкими ладонями свое лицо. Так. Собрать мысли и образы воедино. Вспомнить и развернуть тот план города, что начертал отец Иеремий… Да, Господи, что же это с ним?! Все же есть отрицательные стороны того, что непроницаемая броня, облаченная на него многолетними усилиями мэтра Гальчини, дала трещину. И не одну. Так Гудо рискует потерять то полезное, что вталкивал в него учитель-мучитель Гальчини. Хладнокровие, спокойствие… Вначале мысль, затем действие… Горячность и нетерпение – первые враги Гудо, что уже навредили ему. А вначале… Вначале нужно просто перейти на спокойный мелкий шаг. Раз!.. Раз!.. Еще шаг! Еще спокойный медленный мелкий шаг…
Хвала тебе, Господи! Ведь все так просто!..
Понадобилось всего-то остановить трех прохожих, обездвижить их своим жутким взглядом и выяснить, как пройти на площадь мясников, где убивают быков. Хотя бледнея и заикаясь, но прохожие сумели прояснить Гудо, что корпорация макелариев и их рабочие места находятся на площади Стратигии, которая не так уж и далеко находится.
А далее все было просто.
– Я хочу с тобой поговорить. Наедине!
Как он вздрогнул, как побледнел, как затряслась его правая могучая рука! Это можно понять. Этот глава корпорации макелариев наверняка видел, как сожгли «дьявола в синих одеждах». Его так же ввело в заблуждение схожесть лиц и тел того, кого толпа назвала Дигенисом Акритом, героем многих песен и легенд, и несчастного Никоса. Теперь, конечно, он будет долго приходить в себя. Но лучше он бы это делал в уединенном месте, не привлекая внимания множества людей, что окружили его знаменитый стол посреди площади Стратигии.
И опять же… Хвала Господу! В который раз хвала!
Это – сильный и мужественный человек. Он тут же узнал своего Дигениса Акрита, не смотря на то, что половину его лица скрывала головная накидка. Он тут же встал и, понимающе, кивнул головой. Вот только хорошо было бы, если бы его челюсть вернулась на место, а два пальца вниз, символ, разрушающий козни дьявола, вернулись в привычное положение.
А еще… Гудо уловил едва произнесенное главой корпорации слово «чудо». Но это не важно. Важно то, что Андроник кивнул призывно головой и поспешил в одно из зданий, окружающих площадь Стратигии.
С возвращающейся силой Андроник открыл большую двустворчатую дверь и громко заорал:
– Пошли все вон отсюда!
Что это было за место, для Гудо не имело значение. Не имело также значение, что из двери тут же стали выскакивать мужчины с намыленными щеками и головой. Что они поспешно натягивали на свои мокрые тела разноцветные туники. Что вперемешку с ними на площадь бежали многие обнаженные женщины, в страхе не попадая головами в проймы своих одежд. Как последним выбежал старик, так и не выпустив из рук окровавленный нож для кровопускания.
– Здесь будем говорить! – твердо сказал Андроник, и зачем-то смахнул со стола множество посуды с едой и вином.
– Говорить? – несколько удивившись тому, как быстро пришел в себя глава корпорации макелариев, переспросил Гудо. – Говорить… Ах, да! Говорить. Я хотел сказать… Вернее попросить…
– Попросить?.. – широко улыбнулся вернувшийся в цвет лица главный мясник Константинополя. – Проси!
– Когда я пришел к тебе первый раз просить о какой-нибудь работе, ты не отказал мне. Хотя это было несколько неприятно в первые мгновения нашего знакомства…
– Да! И я, и мои мясники позволили себе непростительную глупость. Мы смеялись над твоим лицом и… вообще внешностью. Но согласись! Не каждый день встретишь такого… Хотя и в самом Константинополе хватает всяких таких рож… Но чаще это горцы… Из дальних мест и… еще пастухи из дальних пастбищ. Те вообще неизвестно от кого рождаются… Ах, да! Прости меня… Прости…
Андроник по-детски развел руками и склонил голову. Тут же он увидел на глиняном полу погубленное им вино и виновато поднял голову:
– Может, я прикажу принести вина?
– Нет! – поднял руку Гудо. – Мне сейчас не до вина.
– Да. Ты хотел просить…
Глядя на то, как сжимаются и без того тонкие губы этого человека и на его лицо наплывает звериная маска, Андроник вспомнил тот день, когда отказал этому чудовищу в куске хлеба. Как потом удивился его сноровки и умению лекаря, спасшего множество жизней. Как потом опять смеялся над его обличием, и то… Как перестал смеяться сам, как и его мясники, после того, как это страшилище одним ударом «топора русича» отделил бычью голову от тела.
– Ты не уплатил мне за последнее зрелище.
– Я заплачу…
Андроник расплылся в улыбке, заметив, как посветлело и стало более человечным лицо «синего дьявола», смерть которого он наблюдал на ипподроме. Улыбнулся и сам себе удивился – как же он смог, не рухнуть без чувств, при появлении духа колдуна и мага? Как быстро сумел собрать в кулак свою силу воли? Как овладеть своим разумом и не выдать себя и своего столь невероятного гостя? Мало того, он и сейчас здраво мыслит и здраво поступает.
А все почему?!
Андронику опять вспомнилась его дорогая жена. Она знала, она верила… Нет. Она точно знала, что свершится чудо, которое непременно поможет ее мужу выкрутиться из столь ужасного положения в котором он оказался, продав душу Никифору. И вот оно – чудо! Даже невозможно поверить в то, что сам «синий дьявол» пришел к нему просить. Просить, как человек и просить малого. Андроник конечно не откажет, ведь ему нужно время, чтобы сообразить, как устроить так, чтобы это чудовище стало ему на службу? А уж службу он непременно сослужит. Дать ему хотя бы тот самый «топор русича»! Кто против него устоит? Что там какой-то кнутобоец… От него в припрыжку побегут все стражники и даже рыцари-каталонцы Никифора.
Какая мощь оказалась в руках Андроника! Только, как же правильно сейчас поступить? Не проиграть, не упустить, не сглупить…
– Ты ведь помнишь наш уговор? Я плачу тебе за зрелище прошедшее в день, когда будет новое зрелище. И то после него!
– Да, я помню, – печально опустил голову «синий дьявол». – Но я больше не смогу… Я не…
– Да что я в самом деле! – громко и весело воскликнул Андроник. – Да меня едва не вывернуло на изнанку, когда я тебя узнал. А я тебя сразу же узнал! Хотя точно знал, что проклятый Никифор сжег моего Дигениса Акрита на потеху толпе. И тут являешься ты! Чудо из чудес! Я тебе скажу… Я простой, не ученый человек. Я убиваю быков и копошусь в их чревах. Случалось, убивал и людишек. И ни разу тени убитых мною не являлись ко мне даже во сне. Не верю я как-то в демонов и в прочее… Хотя в Бога верую, и знаю, что где-то есть сатана. Но никогда его не встречал. А тут… Прости, но ты в первое мгновение явился мне…
– …сатаной, – улыбнулся неожиданный гость и от этой улыбке даже сам глава корпорации макелариев отвернулся.
– А еще мне подумалось о чуде. О том, на которое все ожидают (слукавил Андроник) и всегда ждут как милость божью. А тут чудо… Ты – чудо! Но от Бога ли?
– Да! – согласился Гудо. – Чудом меня еще не называли. Один человек… Мой учитель говорил: «Чудо не противно природе. Оно всегда в ней есть. Но чаще всего чудо не приемлемо для человеческой ограниченности. И, может быть, то, что Иисус излечивал прокаженных, возвращал зрение и даже оживлял умерших не чудо, а то, что пока человеку не подвластно в силу его ничтожных знаний. Ведь и Иисуса-человека не сразу признали богом. Его возвеличили только на Первом Вселенском Соборе в Никее»[165]. Так рассказывал мне мой учитель…
