впрочем, рассматривали и его самого. Любой мог стать сегодня противником другого:
говорили, что бои будут проводиться по жребию. Но близких знакомых среди
участников предстоящего побоища Гуго не увидел. Де Пейн насчитал больше
тридцати рыцарей и обратил внимание, что снаряжены все они отменно, и он, со своей
пегой кобылой, покрытой зеленой попоной, смотрелся едва ли не хуже всех
остальных.
Солнце медленно приближалось к зениту, и от прогреваемой им земли
поднимался пар. Через некоторое время мимо ожидающих начала турнира рыцарей
проехал сам герольдмейстер, мессир Арнольд де Валиньи, облаченный в роскошный,
расшитый золотом, синий камзол с гербами графства Блуа. Его конь был покрыт
красивой попоной того же цвета. С ним были двое помощников. Один в одеждах с
гербами Шампани, другой — с гербами Нижней Лотарингии.
Арнольд де Валиньи велел участвующим в турнире рыцарям отдать свои щиты
обслуге, поскольку гербовые щиты всех участников следовало вывесить на всеобщее
обозрение на частоколе, вбитом рядом с гостевым фортом. Когда вывешивание щитов
завершилось, время прилизилось к полудню, и герольдмейстер поспешил навстречу
графу Стефану, чей кортеж уже показался из городских ворот.
За графом Стефаном приехал граф Гуго, а вслед за ними показался и герцог
Готфрид со своей свитой. Пока все эти знатнейшие люди занимали свои места на
деревянных скамьях под навесом, участники турнира заканчивали последние
приготовления. Наконец, герольдмейстер выехал на поле. Затрубили рога и трубы,
призывая к тишине, и Арнольд де Валиньи провозгласил турнир открытым.
После того, как огласили список участников, в котором оказалось тридцать два
имени, каждому рыцарю предстояло выбрать себе копье, целый перелесок коих
устроители турнира заранее воткнули в землю около «форта» для участников.
Конечно, сосновые копья являлись далеко не самыми лучшими, гораздо хуже
ясеневых или даже осиновых, но для турнира сосновые копья вполне годились — они
хорошо ломались. Другое оружие на этом турнире использовать запрещалось.
Все турнирные копья предусмотрительно были специально затуплены и на взгляд
новичка казались совершенно одинаковыми. Но Гуго новичком на ристалище не был.
В четвертый раз участвовал он в подобном действе. Первым в его жизни стал турнир,
проводимый на этом же самом поле при дворе Тибо Шампанского, когда только что
посвященные в рыцари юноши должны были показать свою доблесть всему
дворянству, съехавшемуся в Труа по случаю праздника. В тот раз де Пейна вышибли
из седла после третьей сшибки… Еще в двух турнирах Гуго выступал в Испании. Там
турниры хоть и не были столь роскошны, но зато устраивались гораздо чаще, чем во
Франции.
При ближайшем рассмотрении древки копий отличались друг от друга
разительно. Некоторые оказывались просто кривыми или скрученными винтом,
другие — с сучками, третьи — рассохшимися и треснутыми, четвертые — мокрыми и
тяжелыми. Кривым копьем не попадешь в цель; сучковатое или пересушенное может
сломаться даже при относительно слабом ударе, не оставляя надежды вышибить
противника из седла; с мокрым и тяжелым копьем трудно управляться — оно будет
скользить в руке. К тому же и длина копий различалась почти на целый локоть.
Повыбирав, Гуго взял копье не самое длинное, но зато, как ему показалось, крепкое и
лишенное большинства недостатков.
Для начала всем участвующим в турнире предлагалось проехать перед
устроителями и знатными гостями, чтобы поприветствовать их и взять свой щит с
частокола, а затем разделиться на два лагеря для встречного боя, называемого
«свалкой». Всадники с копьями наперевес сшибались стенка на стенку и, разумеется,
слабейшие при такой сшибке сразу должны были отсеяться.
Вот очередной раз затрубил рог, и герольд выкрикнул имя Гуго де Пейна. Тотчас
молодой рыцарь тронул лошадь и неспешно выехал на поле. В момент, когда он
приблизился к гостевому «форту», несколько тысяч глаз смотрели на него из-под
навеса, из-за ограждения по периметру поля, со стен и башен города. Множество
бедных и богатых горожан: мужчин, женщин и детей, разодетых в лучшие свои
наряды, с любопытством рассматривали участников турнира. С нескрываемым
интересом взирали на благородных всадников знатные молодые красавицы.
Оценивающе разглядывали рыцарей бывалые воины.
Но Гуго обратил внимание только на несколько взглядов. С нескрываемой
злостью и ненавистью смотрел на него граф Стефан, никого не стесняющийся и
сидящий в обнимку со своей любовницей. С заинтересованностью взирал граф Гуго
Шампанский. С любопытством смотрел герцог Готфрид. С гордостью за своего
племянника смотрел Гуго де Сент-Омер, с интересом смотрела его супруга, и с
нескрываемым восторгом смотрела его дочка, а сын дяди смотрел с большим
уважением.
С не меньшей гордостью, чем дядя, но очень придирчиво смотрел на своего
бывшего ученика старый вояка Арнольд де Валиньи. С участием смотрел Андре де
Монбар, рядом с которым де Пейн заметил его сестру и ее маленького сына, мальчика
лет пяти. Но больше всего внимание Гуго привлек взгляд аббата Мори. Аббат смотрел
на де Пейна тепло и очень по-доброму, так, как смотрят на малыша, делающего
первые свои шаги, и именно этот взгляд почему-то больше всего ободрил Гуго.
Глава 11. Неудача
Снимая щиты с частокола, все тридцать два рыцаря, участвующих в турнире, по
очереди подъезжали к помощнику главного герольда и брали из его рук по своему
выбору либо красную, либо желтую ленту, привязывая затем ее к копью. А лент было
заготовлено по шестнадцать штук каждого цвета, таким образом, команды
определились сами собой по цвету лент. Последний, кто брал ленту, никакого выбора
не имел. И этим последним оказался Гуго де Пейн, дольше других замешкавшийся,
открепляя свой щит от деревянных кольев. Ему досталась единственная оставшаяся
желтая лента, которая, правда, вполне подходила по цвету к его щиту.
По сигналу герольдов обе группы рыцарей заняли позиции на разных концах поля
напротив друг друга. Вот, повинуясь командам герольдов, они надели шлемы, по
знаку герольдмейстера опустили копья, прикрылись щитами до самых глаз и под
пение рогов погнали коней в атаку. Ржание лошадей, звуки ударов, треск ломаемых
