— Я все понимаю, — заявил Гена-Геноцид. — У одного из вас наблюдается резкая неудовлетворенность миром, у второго есть идея фикс, но мне-то с какой радости во все это лезть?
— А ты не можешь сам себе причину придумать? — спросил Гусев. Этим вечером они по обоюдному согласию перешли на «ты». — Зачем-то же ты сюда пришел?
— Из любопытства, — сказал Гена.
— Значит, поэтому и влезешь, — сказал Гусев. — Тоже из любопытства. А я тебя потом министром юстиции назначу.
— Лучше уж сельского хозяйства, — сказал лучший криминальный адвокат города. — Буду ездить по стране и селянок тискать.
— Портфели потом поделите, — сказал Тунец. — Давайте к делу. Нам нужна партия. Нам нужны программы. Политическая и экономическая.
— Программы — это не к спеху, — отмахнулся Гена. — Их все равно практически никто не читает. Попросим экономистов и политологов, они нам накатают пару томов за мелкий прайс. Народ у нас голосует не за программы, народ голосует за персонажей. А с этим у нас все в порядке.
— Это долго не продлится, — сказал Гусев.
— Поэтому и надо ковать железо, не отходя от кассы, — сказал Гена. — Надо партию делать.
— Как сейчас делаются партии?
— Через интернет, — сказал Гена. — Нам нужно, как минимум, пятьдесят тысяч сторонников, которые изъявят желание в нашу партию вступить. Тут, я думаю, проблем не будет. Сделаем сайт, объявим призыв и будем сидеть ровно, пока они все не нарисуются…
— Как приглашать людей в партию без программы? — спросил Гусев.
— Ой, ну напишем, что мы за все хорошее и против всего плохого, — сказал Гена. — Пока твое лицо в каждом утюге страны показывают, этот вопрос меня не беспокоит ни разу.
— Но что-то, видимо, тебя все же беспокоит, — заметил Гусев.
— Меня беспокоить ваша несгибаемость в позиции относительно Черной Лотереи, — сказал Гена. Тунец нахмурился. — Нет, я сам от нее не в восторге, но большинству она нравится. Народ хочет хлеба и зрелищ. С хлебом у нас проблем вроде бы нет, а Черная Лотерея — это очень увлекательное зрелище, заменить которое не на что.
— И?
— Смысл существования любой партии заключается в выборах, — сказал Гена. — Если партия не участвует в выборах, то она попросту никому не нужна. Но идти на выборы в темную нам никак нельзя. Особенно тебе, Антон. Потому что если мы озвучим свою позицию по Лотерее уже после выборов, нас вынесут наши же собственные избиратели. Часть твоей нынешней популярности базируется на людях, которые считают тебя героем последней охоты, и отказа от нее они тебе не простят.
— Таких нужно отсеять на раннем этапе, — заявил Тунец.
— Об этом я и говорю, — согласился Гена. — Сделаем сайт, на главной странице набросаем наши позиции по самым принципиальным вопросам. У нас есть еще какие-нибудь позиции, кроме этой?
— Придумаем, — сказал Гусев.
— Не сомневаюсь, ты ж у нас идеолог и главный оратор, — сказал Гена. — Когда наберется достаточное количество участников, я привлеку своих коллег и мы оформим все документы для регистрации партии. Времени у нас полно, следующие выборы в местную думу — через два года, в парламент — через три. Тогда же и президентские, если никакого форс-мажора не произойдет.
— Я, кстати, не особо уверен, что хочу быть президентом, — заметил Гусев.
— Никому за пределами этой комнаты такого не говори, — посоветовал адвокат. — Нет смысла ввязываться в гонку, если тебе не нужен главный приз.
— Жениться тебе придется, — заметил Тунец. — Бывали у нас президенты-вдовцы, бывали разведенные, но холостым никто на выборы не приходил.
В смехе Марины, донесшимся из комнаты, Гусеву послышались истерические нотки.
— Женюсь, — решил Гусев и повысил голос. — Дорогая, ты не против?
— А где мое кольцо?
— В магазине, — честно сказал Гусев.
— Принеси, тогда и поговорим.
— Похоже, и вправду женится, — констатировал Гена в сторону, а потом повернулся к Гусеву. — Одной проблемой меньше. Образование у тебя высшее, в армии служил, язык подвешен. Чем не президент? Чего не хватает-то?
— Может быть, понимания, как оно вообще происходит? — уточнил Гусев.
— Ты не дурак, в процессе разберешься, — сказал адвокат.
— А если не разберусь?
— Тогда все будет очень печально.
Гусев вздохнул.
— Как там с денежным вопросом? — поинтересовался Тунец.
— Пока деньги нужны на сайт и небольшой штат, — сказал Гена. — Юристов будем оплачивать из членских взносов, когда уже люди подтянутся.
— А люди, которые будут писать нам программы?
— В принципе, их можно уже сейчас озадачить, — согласился Гена. — Выдать небольшой аванс и все такое. Как у нас с финансами?
Тунец положил на стол банковскую карту.
— Тут полмиллиона на предъявителя, пин-код на обороте, — сказал он. — Как кончатся, скажите.
— Ты нам настолько доверяешь? — удивился Гена.
— Да, — просто сказал Тунец.
— Думаю, этого хватит, — сказал Гена. — В дальнейшем партия должна выйти на самоокупаемость. Прибыли мы, конечно, никакой с этого не получим, но в ноль должны выйти.
— Если бы мы хотели прибыли, проще были бы новую религию организовать, — сказал Гусев.
— Не самая плохая мысль, — сказал Гена. — Этакий дзен-гусизм… Нет бога, кроме Гусева, и Гусев сам себе пророк.
— Вообще не смешно, — сказал Гусев.
— Как знаешь. Ну, что? Коньяк уже откупоривать можно?
— Есть еще кое-что, о чем я хотел бы вас предупредить прежде, чем море нам станет по колено, — сказал Гусев. — У меня есть враги.
— Значит, ты все правильно делаешь, — ухмыльнулся Гена.
— Я вполне серьезно, — сказал Гусев. — Враги мои многочисленны, технически оснащены и хорошо финансируются. Я подумал, вам стоит об этом знать, прежде чем мы все это начнем. Может, вы подумаете и решите, что и начинать-то не стоит.
— Что за враги? — напрягся Тунец. — Чего они хотят?
— Главная проблема в том, что я этого не знаю, чего они хотят, — сказал Гусев. — Смерти моей они, вроде бы, не желают, по крайней мере, на данный момент.
— Тогда почему ты считаешь их врагами?
— Есть причины, — сказал Гусев.
— И ты даже не знаешь, кто они?
— Я знаю, кто, — сказал Гусев. — Но я понятия не имею, зачем.
— Излагай, — потребовал Тунец. — Это будет наш вопрос номер два.
И Гусев изложил.
Разговоры на обычных московских кухнях порою оказываются эффективнее, чем беседы в закрытых кремлевских кабинетах.
Через два дня сайт партии Гусева уже заработал, и за первые двенадцать часов существования на нем зарегистрировалось двадцать тысяч человек. Гусев находил этот результат сногсшибательным, а Гена-Геноцид — посредственным. Тунец же сохранял загадочное молчание.
Гусев встретился с политологами и экономистами и вместе с ними засел за разработку программ. Это отнимало почти все его время, но он все же выбрал момент, чтобы зайти в ювелирный, купить кольцо и сделать Марине предложение. Марина предложение приняла.
Свадьбу решили сыграть в начале лета.
Гусев никогда не понимал, зачем женщинам требуется столько времени на подготовку, но спорить не стал.
Через три дня число сторонников партии перевалило за пятидесятитысячный барьер и Гена-Геноцид с коллегами подготовили документы для Регистрационной палаты.
Еще через день партию официально зарегистрировали.
С названием они париться не стали, так и назвали «партией Гусева». В обществе, где царила личная ответственность, это показалось Гусеву единственно правильным решением.
Никто, в принципе, и не возражал.
В первый раз в жизни бесконечная московская зима показалась Гусеву даже слишком короткой.
Они разработали программу и опубликовали ее в интернете, спровоцировав многомесячные дискуссии, за которыми Гусев наблюдал с вялотекущим интересом. Они открыли региональные отделения партии в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Новосибирске и еще трех крупных городах. Гусев произносил речи, перерезал ленточки и даже поцеловал одного младенца.
Его начали звать не только в развлекательные, но и в политические программы, даже те, серьезные, которые идут воскресными вечерами. Он поучаствовал в дебатах с представителем коммунистов, который почему-то обозвал Гусева западным наймитом, но, даже несмотря на помощь секундантов, обосновать свое мнение так и не сумел.
Каждое публичное выступление Гусев заканчивал фразой: «А также я считаю, что Черная Лотерея должна быть закрыта».
Новогодние каникулы Гусев с Мариной провели в подмосковном пансионате. Вдвоем, с отключенными телефонами.
Потом снова началась работа. Встречи, выступления, договоренности.
Под нужны партии они сняли офис в бизнес-центре, а потом, по настоянию Тунца, блестяще проведшего переговоры с арендодателями, арендовали целый этаж. В штабе стало шумно и многолюдно.
