— Универсальный талант, такой же, как у Леонардо да Винчи, — заметил Фрейд. — Исчезающий вид…
Студент просиял. Тесла оставил Твена, с которым вел шумную беседу в другом конце комнаты, и приближался к ним.
— Кстати о Леонардо, — сказал изобретатель, подойдя. — Я недавно наткнулся на пикантный отрывок в его «Записках».
У него удивительно тонкий слух, подумал Фрейд. Качество, свойственное многим гениям.
Тесла продолжал:
— Леонардо описывает мужской половой орган и утверждает, что он обладает собственным интеллектом, поскольку действует по своему усмотрению, приходя в движение без разрешения хозяина и даже без его ведома. Часто мужчина спит, а член бодрствует, или мужчина бодрствует, а член спит…
— Леонардо считает, что у этого существа ум совсем другого свойства, нежели у мужчины, и мужчина зря это существо прячет, — в тон ему сказал Фрейд. — По мнению Леонардо, мужчина должен был бы украшать свой половой орган и торжественно, как служитель культа, выставлять на всеобщее обозрение…
— Как служитель культа… — Тесла засмеялся. — Отлично сказано!
Смех изобретателя звучал нежно, почти по-женски. Но Тесла быстро снова стал серьезным.
— Другие органы тоже функционируют независимо от воли человека, — прибавил Фрейд. — Сердце, желудок, печень, желчный пузырь, селезенка, яички, почки, мочевой пузырь.
— А сегодня к ним можно прибавить и мой переменный ток, — сказал Тесла. — Он вырабатывает свет, и сам Господь Бог ничего не может поделать с этим. — Он улыбнулся, обнажив безукоризненно белые зубы. — Надеюсь, я не слишком шокировал вас своими замечаниями о Винчи. Я заговорил о мужском половом органе только потому, что знаком с вашими работами, господа психоаналитики. Мне кажется, вы сталкиваетесь с таким же педантизмом и такой же глупостью в вашей области, как я — в своей. Чем я могу вам помочь?
Фрейд с трудом оторвал взгляд от удивительно длинных больших пальцев Тесла.
— Профессор Тесла, — сказал он, — с тех пор, как мы приехали в Нью-Йорк, мы очень много работали над… скажем так, над психическими расстройствами Августа Корда и его дочери Грейс.
— А… Корда! — На лице Тесла появилось почтительное выражение. — Один из немногих встреченных мною финансистов, которому знакомо чувство благодарности. Он щедро поддержал строительство моей башни, которая позволит в будущем передавать информацию жителям Нью-Йорка, а затем и всего мира.
— Вы ведь действительно один из двенадцати членов его Клуба архитекторов? — спросил Фрейд.
— Нас должно было стать тринадцать, — ответил Тесла с таинственным видом. — Двенадцать — в начале, по числу проспектов Нью-Йорка. Но Корда решил, что двенадцать проспектов очерчивают тринадцать кварталов, и стал искать тринадцатого посвященного.
— Это не случайно, — заметил Юнг. — Число «тринадцать» составляют тройка и единица. Это намек на то, что алхимики прибавляют к христианской Троице дополнительную сущность — сатанинскую силу, антипод Христа. Тринадцать — число, которое уравновешивает Добро и Зло.
— Мне знакома эта занимательная арифметика, — сказал Тесла. — Но я не любитель разнообразных братств. Я вышел из Клуба сразу же после смерти Августа. Морган и все остальные меня не интересуют. Корда один все понимал.
— Как вы с ним познакомились? — спросил Фрейд.
— Корда узнал о моем проекте, заключающемся в передаче в стратосферу тока высокого напряжения для того, чтобы создать световой зонт над Манхэттеном. Он связался со мной. Он хотел сделать из своего города маяк цивилизации.
Фрейд вспомнил, что Герман Корда говорил ему об этом проекте. Оказывается, подумал Юнг, этот проект возник в мозгу вот этого человека, который, судя по некоторым аспектам его поведения, явился сюда прямиком из Бургхёльцли.
— Уже сейчас ночной Манхэттен стал самой яркой точкой земного шара, единственной, которую видно с Марса, — с воодушевлением рассказывал Тесла. — Кстати, я провел опыты и доказал, что марсиане в течение некоторого времени пытаются наладить связь с Нью-Йорком.
— Марсиане?
— Существование марсиан — доказанный факт.
Фрейд, растерявшись, попытался вернуть беседу к интересующей его теме:
— Смерть Корда, наверное, стала ужасным ударом для вас…
— Да, тем более что я работаю над идеей, которая ему бы понравилась.
— Что это за идея? — поинтересовался Юнг.
— Аппарат, способный легко разрушать строения, мешающие плану городской перестройки.
— Замена динамита?
— Речь идет об электромеханическом осцилляторе-вибраторе, который подключается к металлическому каркасу здания и создает резонанс, передающийся от одной детали к другой и расшатывающий всю конструкцию. Я испытал его на доме, который занимал в «Маленькой Италии». Вибрация распространилась на весь квартал. Я вызвал землетрясение… Люди высыпали на улицы, и я был вынужден выключить аппарат, чтобы избежать народного бунта.
Тесла показал гостям коробку величиной с кирпич. Юнг вытаращил глаза:
— Это невозможно… — Он покачал головой. — Такой маленький аппарат не может воздействовать на объекты таких больших размеров.
— Хотите, продемонстрирую? Он в рабочем состоянии. Я могу за несколько минут разрушить Бруклинский мост при помощи трех лошадиных сил и этого вибратора. Я могу прикрепить свой аппарат к небоскребу компании «Метрополитен» и превратить его в гору камней. Сначала осыплется каменная облицовка, затем обрушится огромный стальной скелет.
— Впечатляет.
— Корда также попросил меня защитить его небоскребы от возможных врагов, — продолжал Тесла. — Я обдумываю, как окружить их магнитным ореолом, защищающим от снарядов. Но теперь, возможно, ничего из этого уже не осуществится. Корда мертв, а я изнемогаю под тяжестью долгов.
— Вы восхищаетесь Корда, — сказал Фрейд, — значит, вы не считаете, что он виноват в смерти остальных членов Клуба?
Тесла пристально посмотрел на Фрейда:
— Убитые и в подметки не годились Корда. Зачем ему их убивать?
— Они мешали ему диктовать свои условия в Клубе. А он отличался фанатической приверженностью своей миссии.
— И поэтому лишал людей жизни? Ни на секунду не поверю. Хотите знать мое мнение? Больше всего на свете члены Клуба боятся узнать правду об этом деле.
Фрейд бросил взгляд на Юнга. Тесла подтверждал то, на что намекал Кан: Август Корда невиновен.
— Кстати, — сказал Тесла, — я известил их, что больше не хочу с ними работать. Наградой мне стала неприязнь Моргана, который отказывается финансировать мои новые проекты. Это нормально. Мужланы всегда топчут ногами революционные идеи.
Фрейд улыбнулся. Его тоже отвергали, когда он находил «истоки Нила», то есть решение проблемы, над которой до него билось множество людей.
— Нам нужны такие люди, как Корда, а не мелкие пташки, претендующие на звание его компаньонов, — заключил Тесла. — Настоящее, увы, принадлежит дуракам. Будущее, на которое я работаю, принадлежит нам. Почему вы так интересуетесь смертью Корда?
— Меня волнует безопасность его дочери, — ответил Фрейд.
Тесла многозначительно поднял руку.
— Грейс защищена, пока вокруг нее свет дня, — сказал он. — Для нее, как и для остальных, главную опасность представляет темнота. В ночи Добро и Зло имеют одно лицо. Нельзя отличить врага от друга. Поэтому я изобретаю лампы. — Он склонился к Фрейду и с таинственным видом продолжил: — Однажды мне явилась белая голубка, которую я любил кормить, и объявила о своей скорой смерти. Ее глаза испускали лучи более яркие, чем те, что я когда-либо мог создать при помощи своих приборов. Тогда я понял, что правда — в свете. — Изобретатель выпрямился, перевел пронзительный взгляд с Фрейда на Юнга и, снова посмотрев на Фрейда, прибавил: — Вот почему у меня всегда в карманах зерна, которыми я кормлю голубей… Что ж, я оставляю вас, доктор Фрейд, друзья давно меня ждут. Господа, примите выражение моих самых искренних чувств.
Тесла элегантно поклонился и, не поворачиваясь к ним спиной, удалился.
Фрейд и Юнг вышли из дома на темную улицу и направились к своей гостинице.
— У него фиксация на матери, усугубленная эдиповым комплексом, — сказал Фрейд после паузы.
— Правда?
— Явившаяся ему белая голубка — символ кормления грудью. Лучи, исходящие из глаз птицы, олицетворяют струйки молока, которые он продолжает жаждать.
— Поэтому он не женат? — предположил Юнг.
— Это естественно. Он окружает себя слугами, держащими белые салфетки: они заменяют ему мать. Но он отвергает грудь других женщин, поэтому не выносит вида сережек, которые напоминают ему соски.
— Его бред кажется мне последовательным, — сказал Юнг с улыбкой.
