Я вздохнул, понимая правоту его слов. Изменился не только мир. Я тоже стал другим.
— Что вы предлагаете?
— Поработать на нас.
— Прямо сейчас?
— У вас будет полгода отпуска, а затем… Затем я свяжусь с вами и попрошу об одолжении.
— А более конкретно сказать не можете? — поинтересовался я.
— Могу. Есть другой мир, очень похожий на ваш. И он тоже нуждается в вашей помощи. Хотите помочь России выиграть в Крымской войне?
— Хочу, — кивнул я.[17] — И на всякий случай уточнил: — Но не раньше чем через полгода.
— Заметано, Игорь. Еще будут пожелания?
Я задумался:
— Адрес Круглова не подскажете? Вы ведь должны знать.
— Зачем вам?
— Надо. Продиктуйте, пожалуйста.
— Я вам лучше телефончик его дам. Вы удивитесь, но он из одного с вами города.
— Буду признателен.
Я потянулся к телефону.
Круглов оказался свободен.
Мы встретились в кафе. Он выглядел совсем иначе, но это, несомненно, был тот самый Круглов. Высокий, худощавый, с рыжеватой интеллигентской бородкой. В костюме светлых тонов и с небольшим кейсом в руках.
Он узнал меня моментально:
— Дитрих?
— По-настоящему меня зовут Игорем. А тебя?
— Алексеем, Лешей. И никогда Лехой. Я этого не люблю.
— Договорились.
Сделали заказ. Мой выбор пал на пиццу. Успел по ней соскучиться. Вроде обычная лепешка с нехитрой добавкой: сыр, помидоры, зелень, соус… Но там она не получалась.
Круглов взял пива и легкую закуску.
Официантка ушла.
Он хмуро посмотрел на меня:
— Ты на меня в обиде?
— Я стараюсь дать людям еще один шанс.
— Играешь в благородство?
— Не играю.
— Понимаю. Прости.
— Ничего. Как тебе живется?
— Нормально.
— Нормально — и все?
— А какого ответа ты ожидал? Я еще не отошел до конца. Тогда, после допроса, вдруг перенесся сюда. А здесь все по-другому. Не как раньше. Долго пришлось привыкать. Сейчас-то у меня все в полном ажуре. Этому Круглову даже воевать не пришлось. Тут ведь ни Афгана, ни Чечни не было. Ребята из моего взвода, которые когда-то при мне погибли, живы и здоровы. Я как узнал — аж заплакал. Ко всем домой заезжал: проверял, так ли это, а они меня не признавали. Потом дошло: они же меня первый раз в жизни видят. Вернулся и сразу в церковь, на колени упал и молюсь. Батюшка подошел. Смотрит на меня, удивляется, наверное, думает: откуда у него столько грехов накопилось? Но деликатный, ничего спрашивать не стал. А я, как с колен встал, чувствую: полегчало. Знаешь, Игорь, я снова пишу стихи. Вот послушай.
И он, прикрыв в глаза, стал негромко произносить рифмованные строки:
Оттолкнулся. Капли с весел.
Плеск волны и скрип песка.
Напоследок тихо бросил:
«Мать, не плачь… И так тоска».[18]
Послесловие
Здравствуй, читатель!
Извини, что я обращаюсь к тебе по-простому, на «ты», но мне кажется, что мы теперь люди свои и потому можем перейти на доверительные отношения, а они далеки от салонных манер и великосветского жеманства.
Открою маленький секрет: я просто обожаю послесловия в книгах, особенно если они написаны автором, а не его издателем (которому надо продать как можно больший тираж) или суровым литературным критиком (который пытается отработать полученные от издателя деньги, но, поскольку книга ему явно не по душе, получается это у него плохо).
Хоть трилогия «Гвардеец» формально завершена и в этом романе расставлены все точки над «ё», я все же решил, что послесловие необходимо. И не то чтобы я чего-то недосказал (а если что-то забыл, так ты уж меня прости. Видать, в процессе написания из головы вылетело. Мы, писатели, народ неорганизованный). Просто есть вещи, которые при всем желании нельзя втиснуть в рамки книги.
Попытаюсь рассказать тебе, как родилась эта трилогия.
Ненадолго переместимся в прошлое. Итак, на дворе год 2008-й. Пакость по имени мировой экономический кризис, наплевав на обещания правительства устроить в России «тихую гавань», начинает серьезно расшатывать то малое из советского наследства, что мы еще не успели испоганить или продать (напрашивается другое, рифмующееся с глаголом «продать» слово, но я, будучи человеком в некотором смысле не лишенным воспитания, не стал его писать в книге, которую, возможно, будут читать дети).
Проблемы в настоящем неизбежно приводят к поискам их причин в прошлом. И как-то само собой получилось, что взгляд мой уперся аж в первую половину восемнадцатого века. Немного погодя мысли переключились уже на другое.
«Эврика!» — вскричал я, что в переводе на язык березок и осин означает «нашел». Действительно, я нашел в отечественной истории потрясающе интересный период, слабо освещенный как в научной литературе, так и в обычной беллетристике.
На ум приходит разве что дилогия Валентина Пикуля «Слово и дело» да архаичный роман Лажечникова «Ледяной дом» (немного погодя я нашел еще несколько слабеньких, на мой взгляд, вещей, включая сочинение небезызвестного господина Леопольда фон Захер-Мазоха[19] под названием «Шахиня», посвященное цесаревне Елизавете и ее восшествию на престол).
Вы уже догадались, что речь идет об Анненской эпохе, занявшей по меркам истории всего ничего — каких-то десять лет, заключенных между 1730 и 1740 годом.
Период правления Анны Иоанновны у нас любили окрашивать в черные тона. Дескать, куда ни плюнь, там Ушаков с топором и дыбой. Стоит и плотоядно улыбается.
Везде немцы, которые, подобно вампирам, высасывают из нежной шейки лапотной России все жизненные соки.
Кругом разруха и запустение.
Царице нет дела до страны и поданных, внутренними делами заправляет ворюга Бирон, а внешней политикой занимается придурковатый Остерман. Лишь Артемий Волынский — луч света в темном царстве, да и того казнили.
Скажи, мой читатель, разве не такие ассоциации у тебя возникли после прочтения «Слова и дела»?
Но стоит только углубиться в документы тех лет, зарыться в мемуары, поднять архивы… и что же мы видим? Перед нами предстает совсем другая Россия, а действия центральных фигур того периода оцениваются уже по совершенно иным меркам. Становится ясно, что ими двигало в тот или иной момент.
Я не желаю идеализировать и обелять кого бы то ни было. Никто не лишен недостатков.
Все это в полной мере относится и к главному герою «Гвардейца», в котором есть и капелька моего «я». Так на то мы и люди.
Главное — это наши помыслы.
Невольно я проникся симпатией ко многим историческим фигурам, впоследствии ставшим персонажами книги. Суровая, но мудрая Анна Иоанновна, умнейший Остерман, воистину железный Миних, благородный Антон Ульрих, простой служака Густав Бирон… Все они прошли перед моим взором.
Я пытался понять, чем они живут, чем дышат и что чувствуют.
А еще мне захотелось реконструировать то, что зачастую выпадает из поля внимания профессиональных историков и писателей. Я попытался представить себе рутину армейской службы того времени. Обычный день обычного солдата. Что носит этот рядовой служака, чем питается, во что одевается, на какие средства живет, как и чем воюет. Признаюсь, с этим-то и были связаны мои главные проблемы.
Спасибо знающим людям, которые мне очень помогли. Без них трилогия могла не состояться.
Ну и что это за книга, в которой один лишь быт (пусть и описанный с максимально возможной реалистичностью)? Разумеется, читатель вправе требовать от автора чего-то повкуснее. Приключения, драки, погони, интриги, авантюры, любовь (как без нее?).
Я попытался насытить все три романа и этими весьма важными составляющими хорошей книги. Кажется, получилось.
Есть несколько подходов к исторической фантастике.
Некоторые авторы, отправляя своего героя в прошлое, стараются писать так, чтобы все перипетии сюжета укладывались в известные факты, ничего в них не меняя. Мне же было интересно другое направление — то, что можно назвать альтернативной историей.
Неужели мой Гвардеец остался бы равнодушным к происходящему и не вмешался бы в то, что он мог исправить, исходя из своих убеждений и принципов?
Да и ты, окажись на месте Игоря Гусарова и имея его потенциал, — ну неужели не захотел бы перекроить тот мир по своим лекалам?
Я вот до безумия рад, что у меня получилось нечто подобное, пусть и виртуально — в виде условной литературной игры «стратегии».
Первый роман писался легко и довольно быстро для меня — дебютанта(!) — в разгар кризиса оказался на прилавках магазинов.
Остальное уже зависит от тебя, мой читатель.
Спасибо за то, что уделил время Гвардейцу! Если ты еще и покупатель — спасибо вдвойне. Надеюсь, что приобретение не прошло по графе «напрасные расходы».
И еще один важный момент.
В третьем романе я поставил не точку, а многоточие (ты ведь об этом уже догадался), ибо хочу снова вернуться к полюбившемуся персонажу. Вот только судьба его забросит уже в совсем другое время и другую эпоху.
