Ордо ненадолго отвлекся, нагнулся к печи. Там был котелок, в нем плескался любимый и фирменный походный чай Ордовика. Он разлил его по двум кружкам и одну сразу же подал Иво. Изгнанник, быстро надевший верхнюю часть одеяний, схватил кружку и сразу же вдохнул ударивший в нос приятный аромат.
— Прогрейся. Все же тебя сутки озноб брал, а силы тебе будут нужны сейчас. Пей и слушай дальше.
Они громко отхлебнули. Иво присел рядом. В одежде было всяко удобнее, нежели без нее.
— Из-за того, что душа в оружии живого, ему необязательно кормить оружие. Ты уже понял, что значит голод по-нашему, так? Так вот он не испытывает этого. Завидно, с-с-сука! Но это малая беда. Знаешь чья душа закована в Крипте?
— Чья же?
Ордо, как и всегда, истошно засмеялся.
— Ты, как любитель Аурамской земли, должен оценить. В Крипте закована душа Тармалена, бывшего Владыки лесов, то бишь отца нынешней королевы. И ты, разумеется, как истинный знаток всего эльфского и лесного, уже догадался, что может даровать такое орудие, так?
Иво кивнул. В лице немного поменялся. Ступил пот, он немного ужаснулся на миг, но вскоре вновь посерьезничал.
— Бессмертие.
— Да, Иво. Сраное бессмертие. Конечно, изгнанию это не мешает, но Крипта постоянно регенерирует с бешеной скоростью, запрещает погибнуть, ежесекундно восстанавливает силы своему носителю, отчего тот становится практически неуязвимым.
— Тогда это все объясняет.
— Объясняет что? — Ордо покосился, один глаз прищурил, а бровь второго поднял вверх.
— Почему он выжил. В ту ночь, когда мы сражались, я… не сдержался, Ордо.
— Я это прекрасно понял. Как минимум, потому что ты, чуть увидел меня, сразу же изгнать попытался. И бредил, как вытраханный осел.
Иво, как пес, виновато опустил взгляд.
— Ладно, не извиняйся. Этот Лик очень опасный персонаж, ты сделал все правильно. Умри ты и Эксодия потеряла бы великого изгнанника, а главное, правильного. Я тебя не осуждаю. А лихорадку из-за душ мы поборем, будь уверен. Рассказывай дальше давай.
Черный изгнанник кивнул в знак благодарности, затем вновь выпил чаю.
— Коса призывает фантомов. Всех, кого ей изгнали. И эти фантомы слушают лишь твою волю, твои приказы. Я приказал им изорвать его на лоскуты, убить в страшных муках, но… Он выжил, Ордо. Теперь хотя бы знаю почему.
— Мда уж… — Ордо сплюнул, — одной занозой в заднице больше у нас. Еще и Мор этот сраный… Лихорадка распространяется, уже даже некоторые изгнанники заболели. И болезнь дерьмовая. Хер пойми че с ней делать, тем более после произошедшего в Вельдхейме.
— Я найду его, — Иво сказал, как отрезал. Хотя Ордо был уверен в его словах.
— Не сомневаюсь. И я здесь, чтобы помочь. К слову, даже знаю, где можем что-нибудь отыскать. Но пока о другом. Раз уж ты скрещивал с ним клинки, то… Что он может? Чем обладает? Безумно интересно понять, что за изгнанник одолел тебя — того, кто безустанно перемещается в пространстве, кого невозможно просто так задеть.
— Я не знаю.
Ордо посмотрел, как Филин в ночи, в которого умудрились со спины швырнуть огромную шишку, а тот не смог этого заметить. Если кратко, то глаза выпучил, губы подкосил к низу, а мину сделал настолько кислой, как будто только что потерял кота, прирученного с детства. Но мина была такой лишь на мгновенье. Затем, как и всегда в этой жизни, столкнувшись с чем-то неописуемо непонятным, Ордо слегка с психа выдал смешок, затем серьезно попятился в сторону.
— Серьезно?
— Да, — Иво отвечал хладнокровно. — Хотя, есть лишь догадки. Он же Лик. И он чарует.
— Вот оно что! Прости, Иво, сперва мне казалось, что здесь суть идет о шлюхах с именем Лика — они же Лики. И они, сука, ой как чаруют.
Иво злобно улыбнулся, отвернувшись. Затем посмеялся.
— Я серьезно. Просто… Когда смотришь на него, тело не слушается. Ни капли. Ты просто стоишь, витаешь в облаках, отчаиваешься. Я уже не помню весь букет того, что было, что испытывал. Помню лишь, как взглянул, а на меня зарятся черные, цвета глубокого космоса, цвета бездны, глаза. А внутри сверкает черный огонек. Я словно посмотрел в зеркало, Ордо. И тогда обессилел: не мог пошевелить конечностями, не мог отпрыгнуть от летящего медленного удара, не мог даже телепортироваться. Вообще ничего не мог. Может, это как-то и связано с его способностями, но мне кажется, я просто увидел собственное отражение и не выдержал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не выдержал чего?
— Я не знаю. Всего сразу.
— Пф, — Ордо встал, размял спину, затем положил руку на плечо изгнаннику, — не бузи. Главное, что выжил — без тебя тяжко бы пришлось.
— Еще он прислужник Стезийской короны, — Иво, как ошпаренный, сказал это громче, чем планировал, но лишь потому, что резко вспомнил об этом.
И вновь Ордо посмотрел этим взглядом. Вновь ужаснулся, слегка вздрогнул, усмехнулся, затем удивился.
— Знаешь, у меня был знакомый… Так вот он, перед тем, как сказать подобное, всегда говорил: «внимание, анекдот…»
— Ордо, я серьезно. Ну хотя… Тут как посмотреть. Я отчетливо помню это. Он говорил, что мы с ним похожи, приводил тысячу примеров. И в одном из таких промолвил, что я — прислуга Бауманской короны, а он — Стезийской.
Ордо прошел в центр помещения. Там покрутился немного, затем отошел к огню, хотя, таковым его уже было тяжело называть. Там, в печи, догорала пара веток и только. Ордо взял воду, что была рядом, полил по веткам. Появился легкий неприятный запах возле печи. Затем обернулся и глазом взглянул на Иво. Губ не показывал.
— Если так, то очень интересно выходит. Я попрошу Дарио, как будет время, разобраться с этим. Это уже моя зона ответственности. Но это ладно, вопросы будущего. Ты как, оклемался?
Иво не ответил. Лишь кивнул.
— Отлично. Тогда пошли искать твоего Мора. Благо у нас отменная зацепка на пути.
— Какая?
Ордо захихикал.
— Изгнанники узнают о бушующей нечистой силе через сказания и истории, благодаря слухам знают, где искать отродье. Так и пойдем на слухи. Тут рядом есть местечко. Наши слагают, там завелась отменная падаль, какая-то редкая и чересчур опасная. Край плодородных земель, Иво. Бауманская золотина — Тайныр, наша остановка.
III. Клубки судьбы II
Был день. Дружинники молчали. А бабки галдели. Да галдели так, что самый даже самый шумный и веселый трубадур пожелал бы, чтобы его уши увяли и навсегда потеряли возможность слышать.
Они тарахтели без перебоя. Кто-то паниковал, кто-то смеялся, а кто-то просто навивал интрижек и участвовал в дискуссии. Мол, «ну они же что-то обсуждают, чем я хуже?».
— Так, — один из дружины воскликнул. Он был грозным, с койфом на башке, явно уже уставал от крестьянских бессмысленных пений. — Четче выражайтесь, матушки-с, да покороче…
— Покороче-покороче, милок! Как ж тут покороче, когда такое творится! — выкрикнула одна из толпы. А бабулек было много.
И все были похожи друг на друга. Словно муравьи, столпились у своего домища и было их столько, что не пересчитаешь.
— Покороче, бабуль — это значит, что нужно сказать ЧЕТКО (особо яро выделял это слово воин) и так, чтобы мы эту проблему…
— ГА-ГА-ГА-ГА!
И вновь галдеж. Мужики уже не выдерживали.
Кстати, они удивлялись, почему на улицах не было мужиков. Лишь бабки да бабы, не иначе. Хотя, порой под взгляды попадали прекрасные девы, ради которых любой мужчина ринулся бы совершать подвиги. И дружинники бы ринулись, знакомились бы, да только девоньки слишком быстро убегали. А потом появлялся вновь галдеж. Отчего и кипели головы.
Дружинников было двое. И оба были под копирку одеты: шаровары, сапоги, рубаха на голое тело, поверх нее — доспех. Голову защищал койф — защитный головной убор в виде капюшона с чепчиком. И один стоял в нем, а другой без него, светил своими кудрявыми светлыми волосами. А в зубах он грыз соломинку.
— Милсдари, так когда ирода отыщите? — почти вся толпа бабулек прокричала одновременно.
Дружинники также одновременно выдохнули. Перед тем, как что-то ответить, нагнетающи промолчали.
