– Где-то читал, что у Лобановского периоды в тренировочном процессе оригинально назывались: режим «А», «Б»…
– Вот я и говорю: когда попал к Лобановскому, то впервые по-настоящему увидел, что такое научно-практическая организация учебно-тренировочного процесса. Он разработал и реализовал стройную систему режимов воздействия нагрузок. В каждой серии занятий, основываясь на оценках «пульсовой стоимости», решались конкретные задачи по улучшению тех или иных качеств каждого футболиста.
Если, допустим, цель – улучшение скоростной выносливости (режим «Б»), то каждое последующее упражнение следовало начинать с показания пульса в 130–140 ударов. Потом в процессе он мог расти и до двухсот! Но в любом случае необходимая пауза между упражнениями длилась ровно столько, чтобы снизить пульс до исходной отметки в 130. Если режим «А» (общая выносливость), то стартовый пульс 100–120…
Кроме того, проводился анализ работы в аэробной зоне. Это когда все процессы в организме происходят за счет нормального потребления кислорода. В анаэробной зоне, когда организм не усваивает кислород извне, остальные процессы идут за счет внутренних резервов… Так достигался «эффект суперкомпенсации». То есть положительная отдача на кривой интенсивности тренировок после стадии утомления. Эдакое научное обоснование расхожей фразы о «втором дыхании». Каких результатов можно достичь с помощью, казалось, мудреной, созданной Лобановским науки, видели миллионы болельщиков, когда его подопечные – и на родных стадионах, и на полях Европы – весьма успешно выступали.
– На самом деле в тяге Лобановского к науке можно проследить биографический след. Ведь школу, между прочим, он окончил с серебряной медалью, а затем с отличными отметками – Киевский политехнический. Вузы подобного профиля для футболистов, согласитесь, редкость. И еще.
Однажды в период очередного «реформирования», которое у нас почему-то частенько доводят до идиотизма, спортивные власти СССР решили не допускать к работе с командами высшей и первой лиг первенства страны тренеров, которые не получили… физкультурного образования. Жизнь, правда, почти сразу заставила инициаторов о своем решении «забыть». Потому что на практике получалось дико. Ведь тогда, скажем, пришлось увольнять с работы Лобановского. Подобного диплома у него не было. Хотя по фактическим достижениям – а значит, по праву – он считался наставником № 1 советского футбола. В этой связи было бы интересно узнать, откуда у «технаря» по образованию и вчерашнего игрока обнаружились столь глубокие познания в футбольной науке?
– В принципе велосипед он не изобретал. Но зато очень творчески и продуктивно использовал научные наработки, которые создавали признанные специалисты. Мы говорили об «эффекте суперкомпенсации» по Лобановскому. Но в циклических видах спорта подобная методика применялась давно. Новаторство Лобановского заключалось в том, что он применил этот подход в футболе.
И здесь будет уместно ответить на ваш вопрос, почему именно меня, а не кого-то другого Лобановский привлек в свой штаб. Да потому что я еще в бытность работы с конькобежцами вник в вопросы функциональной подготовки, стал неплохо в этом хитром «механизме» разбираться – с точки зрения врачебного контроля, разумеется. А там, в конькобежной сборной, было что в этом плане подсмотреть. Помните, как я рассказывал о легендарном наставнике конькобежцев-рекордсменов Кудрявцеве? Как он творчески и успешно применил методику австралийского легкоатлетического тренера Лидьярда, с помощью которой тот, между прочим, подготовил трехкратного олимпийского чемпиона Снелла.
Да, Валерий Васильевич, действительно, не оканчивал вузов с физкультурным уклоном. Но зато целенаправленно окружал себя специалистами, в общении с которыми черпал свежие знания. Например, Анатолий Михайлович Зеленцов, руководитель научной бригады, применявшей их совместную с Лобановским методику программирования тренировок (продолжительность серий, расчет нагрузок и интенсивности, подбор тактико-технических упражнений…) в «Динамо».
Он, 13-кратный рекордсмен СССР, чемпион мира среди юниоров по прыжкам с шестом, выпускник Киевского института физкультуры, математических курсов при Академии наук Украины, кандидат педагогических наук, доцент, по совместительству трудился на кафедре легкой атлетики родного вуза. И был талантливым учеником Валентина Васильевича Петровского, который не только возглавлял ту же кафедру, но и в свое время новаторски подготовил двукратного олимпийского чемпиона в спринте Валерия Борзова. Петровский и Зеленцов периодически тестировали футболистов. То есть наблюдали динамику результатов системы режимов. При этом, замечу, рядом с Лобановским находился Олег Базилевич.
– Вот, кстати, хотелось услышать ваше мнение об этом тренерском тандеме. Мне кажется, в советском футболе 1960—1970-х их, неординарных форвардов, воспринимали, словно сиамских близнецов. А когда оба стали наставниками, последующие успехи киевского «Динамо» и сборной СССР, затем национальных команд Украины и Кувейта тоже стали носить как бы двойную фамилию: Лобановский-Базилевич.
– Хорошо! Тогда позволю себе несколько слов о человеке, скромно находившемся за спиной Лобановского. Когда Валерий Васильевич впервые появился в сборной в 1975-м, он счел необходимым всех предупредить:
– У нас два главных тренера: я и Олег Петрович с равными правами и обязанностями. Все вопросы могу решать не только я, но и Базилевич.
Добавлю, что Олег Петрович – грамотный наставник. Окончил Киевский институт физкультуры и аспирантуру, кандидат педагогических наук, хорошо знающий основы физиологии и биохимии.
– Тем не менее, Базилевич предпочитал оставаться «вторым номером»?
– Ничего удивительного. Все-таки главную ношу персональной ответственности за подготовку сборной и «Динамо» нес Лобановский. Общее руководство, характер тренировочного процесса, решение ключевых административных проблем (а их множество) – все это лежало на его плечах.
– Знаете, когда я наблюдал за работой тандема Лобановский – Базилевич, мне казалось, что Олег Петрович, в отличие от Валерия Васильевича, не отличался повышенным честолюбием. Может, поэтому и не рвался на руководящие должности.
– Подмечено, кажется, верно! Но, впрочем, Лобановский тоже никуда не рвался. Его восхождение к командным высотам – даже внешне – выглядело, словно само собой. Может, прежде всего, потому, что было выстраданным и заслуженным.
– Кстати, чтобы лучше представить некоторые нюансы того восхождения, полезно обратить ретроспективный взгляд на ту пору, когда Лобановский еще был футболистом. Ведь он и тогда поражал незаурядной способностью к самообучению. Уж не говорю о его парадоксальности: игроком он далеко не жаловал то, что страстно отстаивал, будучи тренером…
– По этому поводу могу привести много примеров. Остановлюсь на двух. Май 1964-го. Лобановский сыграл пару матчей за тренируемую Соловьевым олимпийскую сборную. Жили мы в ту пору на сборах в Баковке и готовились к важной встрече в Лейпциге. День вылета в Германию. Все «при параде» вышли к автобусу, чтобы отправиться в аэропорт. Глядим, а Валера в одной рубашечке с коротким рукавом. Соловьев ему с эдакой подначкой говорит:
– Ты что ж, вот так из Киева прилетел?
– Так тепло же!
Ребята – в пиджаках, с галстуками – от этого «так тепло же» от смеха давиться начали. Но что делать-то? Выручил Юра Севидов – он тогда с Лобановским приблизительно одного телосложения был.
– Вячеслав Дмитриевич, – предложил он Соловьеву, – вы поезжайте, а мы с Валеркой возьмем машину, заедем ко мне, я ему подберу пиджак.
В аэропорту перед вылетом возник напряг: сборная прошла регистрацию на рейс, таможенный контроль, затем пограничный, а этих двоих все нет и нет. Нервотрепочка. Понятно, что когда наконец явились, Соловьев очень выразительно высказал обоим все, что по данному поводу думал. Это я к чему? А к тому, что теперь попробуйте вспомнить, чтобы потом, когда Лобановский уже не на поле выходил, а руководил игрой с тренерской скамейки, он когда-нибудь позволял себе выглядеть кое-как. Да ни в жизнь! Всегда подтянутый, аккуратно одетый, в строгом прикиде.
Удивительно, но, став наставником, Лобановский проповедовал многие принципы, которые, мягко говоря, были не характерны для Лобановского-игрока. Да взять те же интенсивные занятия! Когда-то он от них отлынивал. Уж я-то помню: как хорошая большая тренировка, у Валеры непременно что-нибудь да случалось – то голеностоп, то колено…
– Понимаю! Вы «тонко» намекаете, что неординарный форвард до того, как стать знаменитым наставником, считался на занятиях «сачком»?
– Нет-нет! Я только констатирую, что большие нагрузки на тренировках футболист Лобановский не жаловал. А так – в игре он считался большим тружеником. Да и вне поля проявлял себя человеком незаурядным, эрудированным, с широким кругом интересов. Собственно, и наши-то дружеские отношения тогда установились на почве совсем не связанных с футболом бесед. Театр, политика, экономика… Видимо, эти разговоры отложились в его памяти. Что касается педагогических склонностей, не скажу, что так уж определенно все прочили ему славное тренерское будущее. Правда, кое-что можно было угадать…
