– Представляешь, сколько этому человеку сделали добра…
Увы, в конъюнктурной разворотистости юркий администратор оказался не одинок. И до, и после среди подопечных Бескова оказался ряд футболистов, которые у него дома чуть ли не дневали и ночевали. Однако только у Константина Ивановича начинались нелады, их словно ветром сдувало…
Для любого нормального человека предательство – самое презренное, самое худшее из личностных качеств. Поэтому Бесков был вне себя, когда его предавали.
– Слушаю ваш рассказ и поражаюсь, как это Бесков все пережил?
– Думаю, здесь сказался фактор крепкого семейного тыла. Я уже имел повод коснуться необыкновенно деятельного – вплоть до вмешательства в мою служебную компетенцию – характера супруги Бескова. Конечно, можно было сколько угодно над этим иронизировать, но будучи долгие годы замужем за Константином Ивановичем, эта красивая, яркая, заряженная энергией женщина научилась прекрасно понимать футбол. Однако главным ее достижением было то, что сначала Лера, а с годами Валерия Николаевна всегда очень поддерживала Константина Ивановича.
Бесков входил в число моих пациентов, хотя считался крепким мужиком, очень редко болел. Единственное – периодически просил измерить артериальное давление. Словом, особо не жаловался, но меня всегда предупреждала Валерия Николаевна: «Когда летишь с Константином Ивановичем, следи за ним».
Понятно, что с течением лет значимость ее поддержки только возрастала. Говорю об этом как очевидец. Потому что и после ухода Бескова в 1982-м из сборной наши взаимоотношения оставались дружескими. Я часто бывал в их семье. Являлся туда, чтобы поздравить с очередным праздником. Выпить с хозяином по традиционной рюмочке коньяка. Просто побыть в этом замечательном, полном уюта и семейного тепла доме, где на правах полноценного члена семьи были чрезвычайно преданная Константину Ивановичу собачка и лихой говорящий попугайчик, который не хуже любого фаната кричал: «Спартак – чемпион!»
При этом не забывайте, что в сборной я уже работал с Лобановским, считался «его человеком». И одновременно приглашался Бесковым на все его юбилеи. А они так и накатывали один за другим. Потом пошли «тяжеловесные»: 75-летие, 80-летие. Пока не подошел последний, когда Константин Николаевич находился уже не в очень хорошем физическом состоянии. Понятно, наступила совсем не праздничная пора. Особенно у Валерии Николаевны.
Она тогда частенько мне звонила, консультировалась относительно здоровья Константина Ивановича. Потом жалобы пошли и от нее самой. А я, понятное дело, чуть что – летел «скорой помощью» по хорошо мне знакомому адресу…
– Все-таки как интересно у вас сложилось с Бесковым! Классический пример того, как с годами тесные служебные отношения перерастают в почти родственные.
– Что же в том удивительного? Ничто так не сближает, как совместная работа, да еще на основе столь многолетнего общего увлечения, как футбол. Поэтому службу в трудовой книжке отсчитывают в пределах «от» и «до». А настоящие товарищеские отношения исчисляются десятилетиями. Именно такие сложились у меня с Николаевым и Пономаревым. Нечто подобное ждало и с Бесковым. Кстати, на служебной почве судьба меня еще раз свела с Константином Ивановичем в 1993 году.
Тогда я работал врачом московского «Динамо», куда меня переманил Валерий Георгиевич Газзаев. Впрочем, «переманил», наверное, не точное слово. В начале 1990-х в стране царили разброд и шатание: СССР развалился, Федерация футбола утратила былой статус, сборной, как таковой, не было.
– Ничего хорошего там не предвидится, – сказал мне при встрече Газзаев. – Иди ко мне работать!
Я и пошел. Однако в 1993-м «Динамо» проиграло франкфуртскому «Айнтрахту» с хоккейным счетом – 0:6. И Валерий Георгиевич, будучи, как большинство южан, человеком эмоциональным, порывистым, взял да и написал заявление об отставке. На его место временно назначили Голодца. Но по прошествии какого-то времени обратились к Бескову, который в ту пору был свободен. И Константин Иванович согласился занять вакантный пост главного тренера динамовского клуба. Так мы с ним снова воссоединились.
На межличностные дружеские отношения это никак не повлияло. Они как были хорошими, такими и остались. Но служба есть служба. Да еще с тем отличием, что в сборной с главным тренером работаешь от этапа к этапу: провели сбор, сыграли, разъехались – и отдыхай друг от друга до следующего сбора. А в клубе вы постоянно крутитесь парой, как проклятые. И все время не очень гладко. Потому что чуть ли не каждый день то больные, то травмированные. И каждый раз с точки зрения тренера очень некстати. Потому что в чемпионате матч за матчем и каждое очко на вес «золота». А у него в команде игра «ломается». Тут, конечно, все упования к доктору, как к кудеснику: давай, возвращай поскорее в строй. А если не кудесник, то и тренерские претензии – тоже к тебе. Константин Иванович в этом плане был неисправим.
– Вы хотите сказать, что в работе снова столкнулись с тем неуживчивым Бесковым, который безапелляционностью и не признающим слово «нет» характером всегда вызывал дискомфорт. Все, как говорится, закольцевалось?
– Да, и почти с ежедневными трениями. Особенно, когда я пытался ему что-то доказывать. Например, у нас играл Рыбаков, о его состоянии разгорелись споры. Я настаивал на одном, Бесков на своем. Кончилось тем, что я был измотан ежедневными дискуссиями. И в конце концов не выдержал – установил границу:
– Константин Иванович, вот футбольное поле, там центральная линия, вы на одной стороне, я – на другой. И пусть каждый отвечает за свою работу!
– Услышал?
– Куда там! Даже не ответил. После чего стало ясно, что дружба дружбой, но лучше вместе не работать. К тому же подвернулся удобный случай. В 1994-м, когда к очередному чемпионату мира стала формироваться сборная России, ее возглавил Павел Федорович Садырин. Как раз, помню, его «Зенит» отыграл с динамовцами спарринг-матч. В служебном проходе нос к носу столкнулся с Павлом Федоровичем. И произошел следующий диалог:
– Давай, возвращайся в сборную!
– А как же «Динамо»? Ведь могут не отпустить.
– Не волнуйся – мы все согласуем!
Так у меня появилась причина покинуть «Динамо». И я дал «добро».
– Как Бесков отреагировал на ваш уход?
– В итоге – нормально. Но перед этим еще важный разговор с Колосковым состоялся. Я ему прямо сказал:
– Поскольку, оставаясь в «Динамо», возвращаюсь в сборную, тяжело сидеть на двух стульях. Возьмите меня обратно в штат!
А он:
– Нет вопросов!
Так что «на коленке» написал заявление в Управление футбола, отдал бумагу Колоскову.
– Хорошо, – подытожил он первую процедуру моего переоформления в сборную. – А теперь иди, рассчитывайся с «Динамо».
И я обратился к Толстых, руководителю клуба, объяснив, что ухожу. Меня стали уговаривать, выяснять, какие основания. Объяснил, как есть:
– Устал бороться с Константином Ивановичем, хотя личные отношения у нас нормальные.
Дав сутки подумать, Толстых заявление не подписал. Но спокойно сделал это на следующий день. Когда о моем уходе узнал Бесков, искренне удивился:
– Ты что – с ума сошел? Работай в сборной и оставайся здесь!
– Нет, – ответил я. – Мне так будет тяжело.
И я ушел.
– На ваших личных отношениях это не отразилось?
– Никоим образом. Все осталось так, как и было. Те же контакты: приезжал к ним домой, по телефону часто разговаривал…
– Ведь, наверное, все равно по большей части о футболе говорили?
– А как же без этого. Правда, без служебного фанатизма. И потом, знаете, есть много тренеров, с которыми только о футболе и можно беседовать. С Константином Ивановичем можно было говорить о чем угодно – настолько широким был его кругозор. Например, о театре…
– Да ведь и Бесков был театралом!
– Да еще каким! Не забывайте о Валерии Николаевне! С ее помощью можно было достать билет почти на любую постановку. Да и Бескова в тех кругах прекрасно знали. Стоило мне заглянуть в окошко любого театрального администратора и сказать, что я «от Бескова», как все вопросы сразу решались. И потом все же не надо забывать, что такие ведущие театры, как Малый или МХАТ (теперь МХТ), что называется, исторически всегда оставались «проспартаковскими». Там чуть ли не поголовно болели за столичный клуб. Разве что только не на руках носили Симоняна, а когда «красно-белых» принял Бесков, то и Бескова.
При нем вход для нас в Малый театр стал прямо-таки «зеленой улицей»: выписывали контрамарки без разговоров. А как много Константин Иванович рассказывал о своих встречах с выдающимися мастерами отечественной сцены! В частности, со «звездами» первой величины из Малого и легендарными «мхатовскими стариками» – тем же Грибовым или Яншиным. И что характерно: общение между четой Бесковых и театральными «звездами» не ограничивалось отношениями «талантов и поклонников» – они дружили семьями.
